Поцелуй небо

Мы стали чем-то вроде семьи.

Неблагополучной, пиздецовой семьёй. Тяжело отпускать это.

Но всё снова меняется. Реалити-шоу помогло Calloway Couture, и в один момент это секс-видео может разрушить всё, чем я пожертвовала.

В какой-то момент мне придется столкнуться с общественностью, и это должно быть нечто большее, чем просто размахивание бокалом виски перед телевизором.

Меня могут начать ненавидеть и осуждать, как мою сестру.

Я уже слышу критику. И я не увядаю из-за неё. Я просто злюсь.

Так что дерзайте, ублюдки. Попробуйте причинить мне боль. Потому что я вам не позволю.

Вы завоевали право видеть мое тело, но вы не заберете мою гордость.

Её слишком много, чтобы её уничтожать.

49. Роуз Кэллоуэй

.

Таунхаус пуст, за исключением моего тяжелого кедрового стола в гостиной. Я ставлю свою небольшую дорожную сумку на кухонную стойку, когда Коннор спускается по лестнице.

— Все комнаты проверил, — говорит он мне. — Мы ничего не оставили.

— Кроме моего достоинства.

В его глазах появляется озабоченность, и он смотрел на меня так все время пока мы собирали вещи. Я закрыла все разговоры, связанные со Скоттом и секс-видео. Но теперь я больше не подпитываюсь жидким мужеством, и у меня было два часа, чтобы отойти от шока и осмыслить произошедшее.

— Мне жаль, — сразу же говорю я. Он подходит и прикасается к моей щеке. Но я делаю шаг назад, и его рука падает.

— Роуз...

— Просто позволь мне все выложить, — я делаю глубокий вдох. — Это моя вина, что у нас есть секс-видео... в скором времени множество подобных видео, — я гримасничаю, но не отступаю от его взгляда. Я не трушу. — Это моя вина. Моя. И мне очень, очень жаль. Твой пенис теперь гуляет по всему интернету, и это моя вина.

Он улыбается на последней фразе. Я сужаю глаза, когда он снова приближается ко мне и касается моих щек.

— Роуз, тебе не нужно извиняться передо мной, — искренне говорит он. — Это была ошибка.

Я снова морщусь.

— Я знаю, — говорит он. — У нас с тобой их не так много, — Коннор убирает мои волосы, отводя их от глаз. — Но они случаются.

Я выдыхаю и киваю. Я так много держу в себе, что становлюсь больше похожей на деревянную доску, как будто кто-то засунул метлу мне в задницу, в состоянии красной тревоги, в ожидании следующей атаки. Я пытаюсь отпустить ситуацию, но это трудновато. Моё обнаженное тело по всему интернету, и мой мир изменился за одну миллисекунду и в одно мгновение.

Сделанного не воротишь.

— Можно я попробую кое-что? — спрашивает он меня.

Я глубокомысленно хмурюсь, не понимая. Пока он не хватает меня за запястье и не притягивает в свои объятия. А затем он кладёт свою большую руку мне на затылок, прижимая меня к своей груди так, что мой лоб надежно укрывается в ложбинке его плеча.

Наступает темнота.

Такая, которую мне не хочется встречать.

Эмоции, столь пещерные, бушуют во мне, и мощный всплеск начинает проявлять их на поверхность, и я не могу остановить эту силу. Слои, которые я ношу, чтобы заглушить боль, начинают быстро отслаиваться. Слезы приходят первыми. Тихие. А потом рыдания. Более громкие. Такие, что сотрясают всё мое тело. Я так ужасно облажалась, и расплачиваюсь за это не только я. Ненавижу, что из-за своей ошибки я потащила за собой вниз кого-то ещё.

Коннор может потерять работу из-за этого. Cobalt Inc. может не понравиться, что их будущий генеральный директор — порнозвезда. Потеря Calloway Couture причинит мне боль, но знать, что я разрушила чью-то мечту — это непростительно.

Я не могу перестать плакать. Я ненавижу слезы. Я ненавижу то, что они означают, но в объятиях Коннора мне кажется безопасным показать эту часть себя.

Он прижимает меня крепче, и я цепляюсь за ткань его рубашки.

— Выпусти это наружу, — воркует Коннор, поглаживая мой затылок.

Мое личное пространство было нарушено, и я никогда не смогу его вернуть. Я чувствую себя невероятно оскорбленной, но Коннор как-то приглушил эту боль, которая пытается меня ранить. То, как он держит меня, со спокойствием, приверженностью и уверенностью, заставляет меня верить, что я могу преодолеть всё. Думаю, что всю свою жизнь он помогал мне найти силу внутри себя, чтобы я могла идти вперед и никогда не оглядываться назад.

Я не знаю, как долго он обнимает меня, пока я плачу, но когда я чувствую себя истощенной, когда слезы заканчиваются и я нахожу в себе силы запереть чувство вины, я отстраняюсь от его теплой груди.

Коннор стирает с моего лица мокрые разводы.

— Ты можешь поправить мою тушь? — спрашиваю я шепотом.

— Посмотри вверх, — говорит он мне. Я смотрю на потолок, пока его большой палец убирает черные пятна под моими глазами. Когда он заканчивает, он снова кладет свои руки на обе мои щеки. — Роуз, — дышит он. — Я бы предпочел, чтобы ты поплакала в моих объятиях десять минут, чем два часа маниакально бегала по квартире. Я всегда здесь, когда я тебе нужен.

— Буквально плечо, на котором можно поплакать, — говорю я с небольшой улыбкой.

— Буквально, да, — он разделяем мою улыбку.

Он целомудренно целует мои губы, прежде чем сказать: — Мы пройдем через это. Нет такого вызова, который мы не смогли бы преодолеть вместе.

Он прав. Моя грудь вздымается с новой силой, как раз когда входная дверь распахивается. Мы оба оглядываемся, Лорен и Райк входят внутрь.

— Итак, грузчики только что уехали, — рассказывает Лорен. — Они сказали, что не могут вместить ваш кедровый стол в грузовик, поэтому нам придется понести его в ваш Escalade, — они останавливаются возле моего кофейного столика, как будто собираются его поднять, но потом просто ждут там секунду, со знанием дела глядя на меня. Это уровень странности, к которому я не привыкла.

Они видели, как я занимаюсь сексом.

Скорее всего, они видели меня голой или частично голой.

Я понятия не имею, посмотрели ли они неотредактированную запись случайно, специально или вообще не смотрели, но возможность останется. Вместо того чтобы терзаться смущением, которое грозит подкрасться, я кладу руки на бедра и говорю: — Чего вы ждете? Отнесите стол в машину, — я чуть ли не щелкаю пальцами. Но пытаюсь сдержать этот порыв.

Лорен качает головой, и его рот кривится в злобной ухмылке.

— Так тебе нравится быть связанной?

Мой нос вспыхивает. Смущение в достаточной степени прошло. Гнев остался нетронутым. Я собираюсь набросится на него (с самообладанием и знаниями по самообороне) и замахнуться на него своей сумочкой, но Коннор обхватывает меня за талию.

— Что? — насмешливо говорит Ло. — Я просто говорю правду.

Райк бросает взгляд на брата.

— Хватит заставлять её стыдиться.

Ло невинно прикасается к его груди.

— Я просто нахожу забавным, что девушка, которая изобретает новые способы уродовать члены каждый божий день, любит, когда её жестко трахают.