Поцелуй победителя

Арин погладил шрам на щеке липкими от сока пальцами. Может, Мотыльком была Делия? Но портниха, которая зашила Арину рану на лице, всегда передавала сведения напрямую. Зачем ей все усложнять и наниматься тайным шпионом к Тенсену? Будто угадав, о чем думает Арин, Сарсин спросила:

— А что посланник?

— Я поговорил с ним и велел возвращаться домой.

— Арин! Границы закрыты. Он пришел из Валории пешком через горы. Нельзя его отсылать. Посланнику некуда возвращаться.

Арин поморщился:

— Я не подумал.

— С тобой это бывает, когда тебя слишком захватывают чувства.

И снова неясная тревога. Арин постарался вспомнить сон, который совсем недавно хотел забыть. Он поднялся, желая поскорее сбежать от кузины, которая слишком хорошо его знала — хотя именно поэтому он и пришел к ней.

— Пусть посланник остается жить в моих старых покоях.

— Я передам, если он еще не ушел, — кивнула Сарсин.

Рошар сидел на заднем дворе возле кухни. Рядом с ним разлегся тигр, который только что убил курицу. Окровавленные перья усыпали каменные плиты. Тигр был еще подростком, но лапы у него уже выросли немаленькие. Он грелся на солнышке, тяжело дыша, сжимая в когтях свою добычу. Морда блестела от крови.

Принц внимательно посмотрел на Арина.

— Он что, несушку загрыз? — вздохнул тот.

— У меня для тебя новости куда поважнее кур.

— Сведения от валорианских пленников?

Рошар уселся на край колодца. Его лицо приобрело непроницаемое выражение. У Арина все внутри оборвалось.

— Так что за новости?

— Мне начать с плохой или с той, насчет которой я не уверен?

— С плохой.

— Твой шпион мертв.

— Тенсен? — Арин знал, что однажды это случится, но все равно оказался не готов. Новость больно ранила его.

— И портниха тоже. Тенсена убил сам генерал — по крайней мере, так говорят.

Арин почувствовал внутри зияющую пустоту. Он вспомнил, как смотрел на Делию сквозь кровавую пелену, застилавшую глаза, и на секунду подумал, что она похожа на его мать.

— Вторую новость говорить? — осторожно спросил принц.

Нет. Арин вдруг почувствовал, что не хочет ничего слышать, он не вынесет того, что скажет сейчас Рошар. Его охватил ужас.

— Твоя… — Рошар запнулся.

Ветер поднял куриное перышко возле колодца и закружил в воздухе.

— Арин, Кестрель умерла.

В ушах зазвенело. Арину показалось, что он упал в колодец и голос Рошара доносится издалека. Страшные слова падали на него откуда-то сверху.

— Вести пришли недавно, — продолжил Рошар. — Она тяжело заболела. Не в столице, а во время путешествия с принцем. В империи траур.

— Это неправда.

Рошар что-то ответил, но Арин уже ничего не слышал. Он был на дне колодца. Над его головой сомкнулась вода, холодная и черная.

6

— Я в порядке.

— Арин, я же вижу, что нет.

Когда он вернулся, ведя в поводу взмыленного коня, Сарсин уже ждала в пустом стойле Ланса. Арин не мог избавиться от острого, царапающего чувства. Если бы то был осязаемый предмет, то с одного взгляда было бы понятно: эту вещь лучше не трогать. Он сбежал из дома, чтобы не натыкаться все время на места, которые напоминали о Кестрель.

Арин решил прокатиться верхом. Он гнал Ланса галопом, но, как только перешел на рысь, утер пот с лица и окинул взглядом зеленые кроны над тропой, сразу же вспомнил, чей под ним конь. Выбора не оставалось. Даже попытка сбежать обернулась воспоминанием.

Арин натянул поводья. Его охватило знакомое неотвратимое чувство, напоминающее маленький, но жесткий орех. Стиснешь кулак покрепче — и скорлупа треснет. Сердце сжалось. По лицу продолжал течь пот. Арин слишком долго скакал, не разбирая дороги. Пришлось повернуть домой.

Сарсин дожидалась его в открытой конюшне под навесом, сидя на треногом стуле. Арин молча прошел мимо и подвел Ланса к корыту с водой. Потом снял с него седло, освободил от упряжи, принес воды в ведре и полил коня, который тут же зафыркал, опустив голову. Арин стряхнул капли со шкуры лошади и вытер сухой тряпкой. Затем проверил копыта, выковырял крючком камешки и грязь, осторожно прочистил пальцем стрелки.

Наконец Арин понял, что молчанием кузину не прогонишь. Он отвел коня в стойло и заверил Сарсин, что все в порядке. Она не поверила. Тогда Арин протер упряжь, повесил ее на крюк, продолжая молчать — на этот раз потому, что боялся сказать то, о чем пожалеет.

— Почему ты решил, что не имеешь права скорбеть о ней? — спросила кузина.

— Сарсин. — Голос Арина звенел от напряжения. — Если ты меня любишь, уходи.

— Сначала ответь.

— Она оказалась не такой, какой я представлял, — вырвалось у Арина. — Как можно скорбеть о человеке, которого не знал?

— Я видела вас вместе. С чего ты это взял?

— Потому что она лгунья. Вечно играет в свои игры, не упустит шанс схитрить. Любого заманит в ловушку. Я тоже попался… — Арин оборвал себя на полуслове и принялся с удвоенной силой чистить бурые бока Ланса. — Она не умерла.

— Не умерла? — обеспокоенно переспросила Сарсин.

От резких движений щетки мускулы коня напряглись.

— Нет.

— Арин, я понимаю твои чувства. Тебе кажется, что это невозможно, это ошибка, которую еще можно исправить…

— Нет, не в этом дело. Просто во всей истории сквозит фальшь.

— В каком смысле?

Щетка в руках Арина задвигалась быстрее.

— Взять хотя бы тайную церемонию. Для императора свадьба была очень важна. Гости, шикарный прием. Валория ждала продолжения династии. Ты же понимаешь, что невеста — только символ? Важно было не то, что принц женится на Кестрель, а то, что у императора будет союз с армией. Он бы не стал отменять торжества. Если даже брак заключили тайно, почему император не заставил провести церемонию повторно? Я не могу в это поверить.

— Просто ты не хочешь верить…

— Умерла от болезни, значит? Она ни разу не болела за то время, что я работал на вилле! Кестрель только однажды оказалась прикована к постели, и то потому… — Арин резко замолчал, вспомнив, как она хромала после дуэли, на которой пыталась спасти его. Он опустил щетку.

Так уже бывало. Арин постоянно выдумывал о Кестрель то, что сочеталось бы с образом, который он помнил. Перебинтованное после дуэли колено, поцелуй, ночь, когда она открыла дверь, разделявшую два сада на крыше. Арин увидел ее из окна своих покоев, подождал, прислушиваясь к быстрому стуку собственного сердца. Потом дверь снова захлопнулась. Воспоминания об этих мгновениях — красивые соблазнительные выдумки — преследовали Арина во дворце и заставляли сочинять небылицы. Однажды он даже предположил, что Кестрель и есть Мотылек.