Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн

Столько ночей мне снились сны об этом, столько раз я представляла, как узнаю это, как буду счастлива, но был только шок и медленное осознание. И все же, стоило мне представить, что это произойдет и малыш появится, где-то в глубине души зародился крошечный лучик счастья.

– Рожать, - улыбнулась я. – Я собираюсь рожать… - пару минут мы молча смотрели друг на друга и наконец Гермиона с широкой улыбкой обняла меня.

– Это же… Не очень вовремя, конечно, но это здорово! Только тебе теперь надо быть совсем осторожной, - заметила она. – Гарри знает?

Я отрицательно покачала головой.

– И не говори ему… Я чувствую, весь этот идиотизм кончится уже довольно скоро, к августу уж точно, так что я… Я ему попозже скажу… - на самом деле мне было страшно при одной мысли о том, чтобы признаться Гарри в своем крайне интересном положении, ведь он же спросил бы об отце… И всеми силами мне хотелось и я пыталась оттянуть этот неприятный момент объяснений с братом. Однако я знала другое, и это другое было для меня едва ли не самым счастливым тогда в жизни, по мере того, как я осознавала это. Я хотела этого ребенка и я знала, что даже если случится что-то, что разлучит нас с Северусом, это будут только годы без него. Время для валькирии значит не то, что для людей. Время – это мелочь для того, кто по-настоящему любит. Я знала, что у нас останется частичка нашей любви, и даже если это будет единственное, что останется мне от нас, - я буду счастлива. И однажды, пусть и не в этом мире, встречусь с ним…

Даже более того, я решилась еще больше применить Поцелуй, если у меня будет такой шанс. И мысленно обещала себе именно это и сделать…

Беременность ли, или что-то иное послужило толчком, не знаю, но я вдруг задумалась о Диадеме. Я даже начала представлять ее в своей голове, и все ярче и четче день ото дня. А еще я ощутила однажды странную связь между мной и Диадемой, словно бы… Словно это была частичка меня, которая сама рвалась ко мне в руки. Но что-то препятствовало этому единению, что-то в снах о ней и в видениях, которые я у себя о ней вызывала, мешало мне и Диадеме окончательно соприкоснуться (не знаю, как точнее это назвать), мешало нам с ней общаться на каком-то неведомом уровне, на языке словно бы тончайших эмоций и настроений… Я поняла, что начала чувствовать ее, и что она чувствует меня вопреки расстоянию и преградам. Внезапно до меня дошло значение слов Оливии – в какой-то момент я поняла, что могла бы просить ее помощи даже на таком расстоянии, но что-то мешало, и я никак не могла понять, что именно… Словно что-то во мне обрывало связь в тот самый миг, когда я уже готова была передать ей свою просьбу…

Однако уже во второй половине марта изменилось и еще кое-что, что послужило в какой-то мере началом самых активных и насыщенных событиями месяцев нашей жизни. Гермиона окружила меня заботой и вниманием, всячески поддерживая и помогая, в том числе и помогая скрывать мое интересное положение от Гарри и Рона. И потому-то то, что случилось в тот день, стало для меня настоящим шоком.

– Ну вот, - Герми сидела со мной рядом у входа, укутав меня в плед и принеся нам обеим горячий чай. Рон пытался на кухоньке что-то поймать через приемник, а Гарри отсыпался вроде как после дежурства, немного придя в себя от своих навязчивых мыслей про Дары смерти… - Как ты? Не тошнит? – утром до того у меня случился приступ тошноты, поэтому забота Гермионы была вполне понятна и объяснима.

– Нет, нам уже гораздо лучше, - шепнула я, улыбнувшись. – В общем-то, мое состояние потихоньку нормализуется, - чуть-чуть громче заметила я, совсем чуть-чуть. И подскочила, услышав за спиной голос неслышно подошедшего Гарри.

– Ну что ж, я за вас безумно рад. Когда рожаем, Кэт? Когда ты успела посетить нашего чудесного директора Хогвартса, а так же редкостную тварь в одном лице, господина Северуса Снейпа? – его голос был холоден как сталь, но в нем проскальзывали нотки гнева. Взгляд полоснул хуже ножа… И что было еще ужаснее – я не знала, что ответить…

========== Совсем скоро все получится (третье лицо), Роковое обещание… (Кэтрин) ==========

Третье лицо

– Это просто непостижимо, - с такими словами Элеонора ворвалась в его кабинет после принесения клятвы Ватли. Димитр оторвал глаза от фолианта, который читал, и вопросительно уставился на свою партнершу. Во всех смыслах она была его партнершей уже примерно лет пять, хотя сотрудничество их началось семь лет назад, когда он, пятнадцатилетний Хранитель, едва-едва получивший право самостоятельно действовать и взятый под крыло самим Верховным (Фата Моргана, как же он был счастлив в тот день, когда его назвали преемником Верховного!), познакомился с двадцатиоднолетней девушкой по имени Элеонора, только-только окончившей заочно Институт Зельеварения и очно кафедру аврората в Денбридже и устроившейся вторым зельеваром на кафедру ТИиСЗоН… По воле приближенных Верховного их поставили тогда работать в паре на некоторое время.

Мысль о том, что их партнерство станет более чем деловыми отношениями, родилась у него уже тогда. Именно это он и подумал, глядя на ее высокую грудь, утянутую лифом со шнуровкой, лифом длинного платья в пол, лишь сильнее распалявшего мужское воображение. Нора явно знала цену своему телу и умело ей пользовалась, потому что за эти семь лет Димитр не раз ловил полные вожделения мужские взгляды, устремленные на его партнершу. В том числе и его одногруппников. Даже Влад как-то раз заглянул в декольте Норы с любопытством, от чего Димитру хотелось тогда расхохотаться. Братец с его правильностью едва ли был искушен в делах амурных настолько, чтобы удивить Элеонору, умело использовавшую свое влияние на мужчин. Нет, до дела доходило далеко не всегда, обычно желаемого они достигали гораздо быстрее, да и сама Нора подчас испытывала отвращение от необходимости соблазнять порой совершенно не заслуживавших этого мужчин… И видя некоторых ее жертв, Димитр понимал, почему…

До сих пор лишь один мужчина устоял перед ее обаянием. Снейп. И то за счет того, не сомневался новоявленный Верховный Хранитель, что он встречался на тот момент с валькирией, юной, семнадцати лет, и это на него повлияло. Не будь Реддл его девушкой, в этом Матей тоже не сомневался, утро зельевар Хогвартса встретил бы с Норой в одной постели… Но увы, тогда этот безотказный способ единственный раз не сработал.

И Димитр не ошибся тогда, при знакомстве. Два года спустя она стала его партнершей во всех смыслах этого слова и он часто обращался за услугами такого рода именно к ней. А уж в период учебы он нередко ночами пребывал в ее покоях. Потому-то и комнату он себе вытребовал отдельную, через стенку с Владом, но все-таки отдельную. Не хотел ставить братца в известность о своих шалостях.

Он терпеть не мог Влада с раннего детства, как и родителей. Когда восьмилетнему Димитру рассказали, кем могли быть его мама и папа, рассказали о могуществе, которым обладают Хранители, о том, от чего они по своей глупости отказались, он осознал, что родители – недальновидны. И решил для себя уже тогда, что он таким глупцом не будет. Однако когда мать и отец узнали, что Димитр стал Хранителем, они поступили не так, как он надеялся. Они не осознали, хотя он доказывал им, и Верховный (да, именно Верховный рассказал ему правду о том, кто такие Хранители и в чем их призвание, и почему существуют эти дурацкие валькирии, именно Верховный разглядел в Димитре того, кто сумеет все это исправить, кто умен и могущественен, и силен достаточно для того, чтобы стать Хранителем практически идеальным…) доказывал им то же самое многие годы, от чего они отказываются. Они заперли Димитра в его комнате, окружили множеством защитных чар дверь и окно, ифритских чар… Наорали на него и привели в пример «правильного» Влада. Тот всего несколько месяцев назад обращен был в ифриты и думал над приглашением в Орден, но родители всегда подчеркивали светлость и святость этого идиота… Они всегда любили его больше и больше заботились о нем. А Димитра с детства упрекали в том, что он злой и жестокий, что так нельзя. И главное, за что упрекали-то? Подумаешь, избил соседскую собаку, гавкавшую на него, так, что та подохла, когда ему было одиннадцать. Эта дурацкая псина сама была виновата, она рычала на него. И какое вообще значение может иметь жизнь глупой псины?

Или тот случай с соседским мальчишкой тремя годами младше. Димитру было тогда двенадцать, а этому мальчику – девять. Они играли в войнушку, и Димитр «взял его в плен». В плену пытают, это было написано в книжках, которые он любил читать, его интересовали идеи тех, кто осознавал свое превосходство над стадом. Он и пытал. Но когда он первый же раз коснулся руки Больдо раскаленной кочергой, тот заорал так, что прибежали родители и Больдо и самого Димитра. Тогда произошел скандал и Димитру пришлось оправдываться, что он лишь угрожал Больдо, они играли в войнушку, и случайно коснулся. Родители тогда наказали его, но поверили, а вот семья Больдо с Матеями больше никогда не общалась… Но какое это имело значение для Димитра? Даже убей он тогда Больдо?

Никакого. Жизнь даже большинства людей – просто мелочь в сравнении с высшими целями, с могуществом и пользованием им. Жизнь его родителей тоже была бессмысленна. А еще они забыли напрочь, что в нем течет ифритская кровь и он – Хранитель. Когда он снял щиты ифрита с двери, он сжег дом вместе с ними. Как же он был в бешенстве, когда узнал, что брата не было дома, тот прибыл во время пожара и пытался спасти мать и отца… Но убивать Влада после этого было рискованно – не надо было раньше времени показывать, кто он такой. Не стоило…