Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн
Шрифт:
Рядом со счастьем ходит беда.
(Он пришел, этот добрый день. Слова Л.Деpбенева и Р.Казаковой)
Любовь — как тонкая струна,
Ее разрушить так легко.
Но если же она сильна, —
Никто не разобьет ее.
Валькирии умеют прощать все, так всегда говорила при жизни мама, когда кто-то обижал ее (я не говорю об отце, папа ее поистине боготворил), так прописано в истории валькирий и в нашем “кодексе чести”… Однажды мне довелось побывать в центральном здании Федерации Сов, в Афинах. На одной из стен была латинская надпись, гласившая, что прощение – свет любви. Сейчас я могу сказать, что так и есть, но было время, когда мое мнение от этого кардинально отличалось.
Февраль шестого курса Гарри ознаменовался для нас сразу несколькими
Мне давно уже приходилось врать Гарри и по мелочам ссориться с ним из-за Северуса, но только раз вышло наоборот. Это было четырнадцатого февраля, в День влюбленных. Постепенно я уже привыкала к тому, что мои волосы теперь были короче, чем даже у Сева. Они едва достигали подбородка. В первые дни после стрижки у меня началась самая настоящая депрессия, но со временем я привыкла и уже едва-едва грустила о прошлой длине волос, хотя раньше я не стригла их. С девяти лет… С той самой страшной ночи. Днем до того меня постригла мама. А после случившегося я сделала все, чтобы не напоминать себе о том дне лишний раз. Не ношу платья, не стригу волосы и не слушала сказки на ночь, даже когда папа хотел мне их прочитать… Я не хотела помнить ничего о том дне, не хотела помнить тех мелочей. Но теперь мне в любом случае еще долго не нужно было стричься. Даже подравнивание кончиков было для меня мучительно из-за связанных со стрижкой воспоминаний. Так что в такой короткой стрижечке можно было найти даже хорошее. Поэтому к Дню влюбленных я уже успокоилась. В тот день утром меня разбудил приятный запах цветов – мне подарили букет роз и открытку, шепнули на ушко:
– С нашим праздником! – и пообещали подарок вечером. А чуть позже явился Гарри с сообщением о том, что он идет в Хогсмид с Джинни и друзьями. Разумеется, мое повышенное чувство оберегания Гарри тут же и дало о себе знать. Я собралась пойти с ним, о чем не преминула ему сообщить. На лице братишки явственно прочиталось намерение меня прибить, но, естественно, мне на это было глубоко плевать. А полчаса спустя я поругалась с Северусом. Я как раз зашла в комнату, переобуться – надела новые ботинки и ноги начали уставать. Сев, заглянувший за чем-то, заметил:
– Ты же сегодня работаешь до четырех, верно? – я кивнула. – Отлично, тогда к шести не строй никаких планов, хорошо? – я снова кивнула, машинально, но тут же и опомнилась.
– Сев, я до двух и пойду с Гарри в Хогсмид, мы вернемся вечером… - его эти слова застали в дверях. Пару секунд постояв, Северус резко повернулся ко мне.
– Ты с ума сошла? – я даже обиделась.
– Нет… Ну я…
– Я готовлю тебе сюрприз, а ты с братом идешь! Кэт!
– Сев, но я не могу пустить его одного…
– Ему шестнадцать лет и он идет не один явно! Кэт, он не годовалый малыш!
– Но он же еще ребенок! А завтра я буду с тобой весь день, честно! – попыталась отмазаться я… Кончилось все тем, что Северус, со словами:
– А и иди куда хочешь! В День влюбленных, иди, дорогая! Я тоже найду, с кем провести этот вечер. Правда не обещаю с братом, брата-то нет у меня! – ушел, хлопнув дверью.
До полудня я терзалась той мыслью, что получилось очень нехорошо, в обед, глядя на Тонкс, собравшуюся на свидание с Ремом, на влюбленные парочки, я передумала идти с Гарри. В конце концов здравый смысл во мне победил желание спасти братишку. И в четыре я прилетела к нам в комнату. Слова о компании я не приняла всерьез, а зря… Северуса дома и не было… Равно как и на рабочем месте. И пойманный мной Филч, как и Пивз, ничего сказать не мог. К пяти часам найти любимого я уже отчаялась. Вернулась к нам, поискала записку – может собрание ПС? Но ничего не было… В итоге я присела за стол и всхлипнула. Закрыла глаза руками, чувствуя, что начинаю плакать. Потому как вспомнила его обещание найти себе компанию на вечер. Выплакавшись, я вернулась в его кабинет – подождать там. И, к моему удивлению, Северус в компании профессора Трелони пил чай на рабочем месте, где я была меньше часа назад и никого
тут не было.– Эээ, добрый ве… - я осеклась. Трелони подскочила, повернулась ко мне и со словами:
– Мне стоит уйти, я чувствую, что… - она болтала еще что-то про третий глаз, ретируясь к дверям под моим взглядом. Северус хранил молчание.
– И что это было? – спросила я, когда предсказатель ушла.
– Ты об этом?
– он обвел стол рукой. – Это был чай и выпечка…
– Я о Трелони…
– Ах, об этом… Так это был… Это называется близость, Солнышко, а потом я решил угостить ее чаем.
– Близость?
– я даже фыркнула от самой идеи такого.
– Да, она была необыкновенно страстной. Горячая женщина!
– Не говори ерунды! – надулась я.
– Я серьезен! А почему ты не с Гарри? Ты помешала мне встретиться с профессором Стебль и с одной из студенток Денбриджа… - вот слова о студентке меня задели.
– Кобель! Опять на студенток заглядывался?! – вспылила я.
– Ага… Маргарита… Мне нравится ее верхняя половина тела, объемчик такой… Просто ммм…
– Сволочь! – на сей раз я уже разозлилась по-настоящему. Подлетела к нему и принялась лупить чьей-то домашней работой. В минуту злости я странным образом становилась психом.
– Что такое?! – удивленно поднял глазки Северус, сильной рукой перехватив мое запястье. – Не нравится, да?! Мне тоже не понравилось, когда ты собралась с Гарри вместо похода в ресторан.
– Сравнил!
– прошипела я.
– Да, сравнил! Для меня это почти то же сегодня было, что для тебя Маргарита или кто там еще! Ты понимаешь, что день влюбленных пар сегодня, а не защиты младших братиков?!
– Ну я же тут! Я пришла к тебе!
– Да, потому что я утром наорал, - эти слова меня задели. Можно подумать, если бы он не орал, я бы не пришла… Я ведь пришла бы…
– Ты… - я вырвалась и отвернулась.
– Что я? – обняли меня со спины, с силой прижав к себе.
– Я тебя точно когда-нибудь удушу… - я повернулась к нему, коснувшись губами его щеки, поскольку моя злость пошла в другое русло.
– Если поцелуем – начинай сейчас! – секунду спустя мы слились в долгом страстном поцелуе, забыв уже о недавней маленькой стычке между нами.
– Тем не менее, ты меня обидела… - заметил Северус. – Ты предпочла мне брата. Хотя одумалась и это радует.
– Ну мой дорогой, я люблю тебя, просто я люблю и Гарри и… - начала я оправдываться.
– Ладно, не волнуйся, все нормально. Я подозревал, что так и выйдет. Билеты жалко, пропали…
– Мы еще мо…
– Уже нет, спектакль идет уже… - усмехнулся Сев. Я ахнула.
“Театр, вот каким был сюрприз. Театр. Мерлин, да я идиотка!”
– Севви, прости, я же не знала что ты… Прости-прости! – затараторила я, представляя, как он доставал эти билеты, чтобы порадовать меня-дуру.
– Севви?! Никогда больше так меня не называй, поняла?! – возмутился он. – Не злюсь я, не злюсь, считай, что театр мы пропустили по твоей вине, а так я не злюсь.
– Почему не называть? – перевела я разговор в другое русло.
– Меня это раздражает, - последовал краткий ответ, я пообещала больше так его не звать и воцарился мир и покой. Между нами… Вокруг нас же покой в тот период времени был лишь относительным. В тот же день, четырнадцатого февраля, в больницу угодила гриффиндорка Кетти Белл, с проклятьем от какого-то ожерелья. Я навестила ее, пропела, девушке стало лучше, но на лечении ее, естественно, оставили, по моему отчасти настоянию. Я не слишком доверяла дару валькирии в вопросах проклятий. По словам самой девочки, ожерелье она должна была кому-то передать, да и едва ли кто-то горел большим стремлением проклясть молодую девушку-школьницу. Потому у меня зародилось ощущение того, что это лишь только начало чего-то более крупного и серьезного. А еще усилилось странное тревожное чувство какой-то фальши, давно уже зародившееся внутри меня. Я даже не могла бы сама объяснить, что было не так, но что-то меня напрягало, что-то постоянно давило на меня тяжелым грузом. И это еще Хранители на время поутихли…