— По-моему, все наоборот. Если человек не занимается политикой, значит, у него ложная концепция ответственности. Я, например, считаю своим долгом бороться, чтобы люди не умирали от голода, поэтому и продолжаю свою борьбу.
— Пушечное мясо — вот кто ты.
— Если ничего не смыслишь, лучше помолчи…
— Тебе не нравится, что я говорю правду…
— Что за невежество! Если не знаешь, о чем речь, так и не говори ничего.
— Понятно, почему ты такой злой…
— Хватит! Я читаю!
— Вот погоди еще. Я поправлюсь, а ты как-нибудь заболеешь, тогда и поквитаемся.
— Молина, прошу тебя, замолчи!
— Вот увидишь. Потом я тебе все выскажу.
— Замечательно. Чао.
— Чао.
— объяснение с хозяйкой, разрешение остаться в доме, раз служанке больше некуда идти, тоска старой женщины и тоска девушки, две тоски вместе, лучше уж каждая по отдельности, чем одна, отраженная в другой, не важно, но иногда лучше быть вместе и делить одну тарелку супа на двоих. Суровая зима, кругом один снег, полная тишина, белое покрывало гасит шум мотора перед домам, окна запотели изнутри и покрыты инеем снаружи, служанка пытается протереть стекло, там, за ним, молодой человек, стоит спиной, закрывая автомобиль, служанка радуется, почему? быстрые шаги у входа, я бросаюсь, чтобы открыть ему дверь, такому высокому и красивому, приехавшему наконец со своей несносной невестой!.. «А!!! Простите!», служанке стыдно — она не смогла сдержать гримасы отвращения, взглянув на молодого человека, отважное лицо пилота обезображено ужасным шрамам. Разговор молодого человека со старой женщиной, его рассказ о ранении и последовавшем за ним неврозе, невозможности вернуться на фронт, его желание снять дом, но уже без невесты, жалость в глазах женщины, грубость молодого человека, резкие слова служанке, сухие команды: «принесите, что вас просят, и оставьте меня одного; и не шумите, меня это раздражает», его прекрасное и счастливое лицо запечатлено в памяти служанки, и я спрашиваю себя: что именно делает лицо красивым? почему мне так хочется гладить красивое лицо? почему хочется на красивое лицо смотреть
не отрываясь, прикасаться к нему, целовать? Обычно красивыми кажутся маленькие носы, но иногда и большие бывают привлекательными, и большие глаза, хотя можно и маленькие, если они постоянно улыбаются, если в них живет доброта… Шрам начинается на лбу, врезается в бровь, проходит наискось через глаз и нос, заканчивается на щеке, вздувая ее, уродливое лицо, черный взгляд, недобрый взгляд, читает книгу по философии, и только потому, что я задала ему вопрос, он бросил на меня этот нехороший взгляд, очень неприятно, когда кто-то смотрит такими глазами, что хуже? когда на тебя смотрят вот так или когда не смотрят вовсе? Мама так на меня не смотрела, меня посадили на восемь лет за то, что я спутался с несовершеннолетними, но мама ни разу не посмотрела на меня с упреком, а ведь из-за меня она может умереть, ее сердце устало — столько страданий, уставшее сердце — оно столько прощало! безрадостная жизнь рядом с мужем, никогда не понимавшим ее, а позже неприятности с сыном, который погряз в пороке, судья и не думал прощать меня и прямо там, при матери, сказал, что я худшее из всего, что только может быть, отвратительный педераст, и, чтобы оградить от меня детей, он ни на день не сократит срок, предписанный законом, и после того как он сказал это, мама продолжала смотреть на него, ее глаза были полны слез, будто кто-то умер, но, повернувшись ко мне, она улыбнулась, «годы летят быстро, и с божьей помощью, надеюсь, я буду еще жива, чтобы вновь увидеть тебя», и все пойдет так, будто ничего и не случилось, и с каждой минутой сердце ее бьется все тише и тише? ее сердце так легко может устать и прекратить биться вообще, но я ни слова не сказал этому сукину сыну, ни слова о моей матери, потому что, если он посмеет отпустить что-нибудь в ее адрес, я убью его, что он вообще знает о чувствах? что он знает о смерти и горе? Откуда ему знать, каково чувствовать себя виноватым в том, что твоей бальной матери все хуже и хуже? маме хуже? мама умирает? протянет ли она эти семь лет без меня? сдержит ли свое обещание начальник тюрьмы? правда ли то, что он обещал? досрочное освобождение? сокращение срока? однажды к раненому летчику приезжают родители, тот сидит в своей комнате на верхнем этаже, «скажите родителям, что я не хочу их видеть», но те настаивают, парочка надменных богачей, холодных, словно лед, они уезжают, приезжает его невеста, «скажите моей невесте, что я не хочу ее видеть», невеста умоляет на лестнице, «позволь мне подняться и взглянуть на тебя, мне нет дела до того, что стало с твоим лицом», лицемерный голос невесты, лживость в каждом слове, ее внезапный отъезд, дни проходят, картины, молодой человек, запершись в кабинете, пишет картины, вид заснеженного леса из окна, первые признаки весны, почки нежные и зеленые, наброски деревьев и облаков, написанные на свежем воздухе, служанка приносит летчику в лес горячий кофе и пончики, ее мнение о картине, установленной на мольберте, молодой человек удивлен, что это сказала ему служанка о его работе, почему он только сейчас осознает, что она — утонченная натура? Как так получается: человек что-то говорит и завоевывает другого навсегда? что девушка сказала ему о картине? как она заставила его понять, что она — нечто большее, чем просто маленькая некрасивая служанка? Как бы я хотел вспомнить эти слова, что же она сказала? я не могу вспомнить той сцены и другой, не менее важной, где он встречается со слепым, рассказ незрячего о том, как мало-помалу он примирился с потерей зрения, и однажды ночью его предложение служанке, «мы оба одиноки и ничего не ждем от жизни, ни любви, ни радости, поэтому мы можем помочь друг другу, у меня есть кое-какие деньги, они могут обеспечить вам достойное существование, и вы сможете позаботиться обо мне, когда я не смогу ухаживать за собой сам, и я не хочу быть рядом с тем, кто жалеет меня, но вы не можете жалеть меня, потому что так же одиноки и несчастны, поэтому нам, наверное, стоит жить вместе, но это будет не более чем контракт, соглашение между друзьями». Или это идея слепого? Что он сказал пилоту, чего я уже не помню? иногда всего одно слово может сотворить чудо. Деревянная церковь, в качестве свидетелей — слепой музыкант и старая женщина, две свечи горят на алтаре, цветов нет, пустые скамьи, безрадостные лица, место органиста и хора тоже пусто, слова священника, его благословение, гулкие шаги молодых в пустом нефе, когда они уходят, день клонится к концу, возвращение в молчаливый дом, окна открыты, чтобы впустить внутрь приятный летний воздух, кровать молодого человека перенесена в кабинет, спальня служанки теперь располагается в его спальне, в его бывшей спальне, старая дева уже приготовила свадебный ужин, в гостиной у окна накрыт стол на двоих, между тарелками стоит подсвечник, женщина прощается с молодоженами, она не верит в их любовь, скорбная гримаса на ее лице, они сидят в полной тишине, бутылка старого вина, молчаливый тост, оба испытывают неловкость и не смотрят друг на друга, пение цикад в саду, приглушенный шелест — неслышный до тех пор, пока ветерок не начинает трепать лесную листву, странное сияние — никогда до тех пор не виданное — горящих свечей. Сияние становится все более странным, расплывчатые контуры ее некрасивого лица, его обезображенного лица, музыка еле слышна и так далека, что даже непонятно, откуда она исходит, ее лицо и фигура видны в дымчатом белом свете, различим лишь блеск ее глаз, туман постепенно уходит, приятное женское лицо, то же, что и у служанки, только значительно похорошевшее, густые брови превратились в тоненькие светлые линии, глаза наполнены внутренним светом, ресницы немного загнуты вверх, кожа словно фарфор, улыбка обнажает идеально белые зубы, волосы завиты в локоны, а ее простое перкалевое платье? элегантное кружевное вечернее, а он? невозможно описать его внешность, она искажена блеском свечей и слезами, стоящими в глазах, его лицо видно сквозь слезы, они высыхают, лицо видно абсолютно отчетливо, самое красивое лицо, какое только можно представить, но руки у него дрожат, нет, руки дрожат у нее, его рука приближается к ее руке, это ветер свистит в лесу или это скрипки и арфы? они смотрят друг другу в глаза, они уверены, что оба слышат звуки скрипок и арф, принесенные сюда ветром с запахом свежей листвы, руки соединяются, губы сближаются, первый влажный поцелуй, биение двух сердец… идеальное время, ночь полна звезд, они уже не за столом… пустые столы в ресторане, официанты ждут клиентов, неспешные, спокойные часы после полуночи, в уголке его губ — едва тлеющая сигарета, его слюна с привкусом табака, черного табака, грустные глаза рассеянно смотрят в окно, проезжающие машины, мокрые от дождя, помнит ли он меня? почему он ни разу не пришел? разве он не может поменяться сменами с кем-нибудь из официантов? ходил ли он к врачу, когда у него болело ухо? он откладывал визит к врачу каждый день, иногда по ночам его мучили ужасные боли, он клялся, что на следующий день обязательно пойдет к доктору, но назавтра боль проходила, и он забывал о враче, а поздно вечером в ресторане, ожидая последнего посетителя, я уверен, он вспоминает обо мне, он думает обо мне и говорит себе, что завтра обязательно пойдет меня проведать, и смотрит через окно на проезжающие автомобили, но самое печальное — когда оконные стекла становятся мокрыми от дождя, будто ресторан плачет, потому что он сам не позволяет себе такой слабости, сдерживается, потому что он мужчина и никогда не плачет, а если я силюсь вспомнить кого-то, у меня в памяти всплывает облик этого человека на влажной поверхности оконного стекла, его туманное лицо, лицо мамы и его лицо, я знаю, он помнит, и я хочу, чтобы он пришел, я так хочу, чтобы он пришел сначала в воскресенье, потому что это дело привычки, потом он придет снова и снова, а когда меня выпустят, он будет ждать меня на углу тюрьмы, мы возьмем такси, будем держаться за руки, первый поцелуй, робкий и сухой, сухие сжатые губы, чуть расслабленные губы немного увлажняются, его слюна с привкусом табака? а если я умру до выхода из тюрьмы, то так и не узнаю, какова на вкус его слюна, что случилось той ночью? Пробуждение и боязнь, что это был всего лишь сон, бесконечный страх во взгляде друг на друга при дневном свете, в этом доме живут очаровательная девушка и красивый молодой человек — красивее не бывает. Они прячутся от старой девы, и она не видит их, оба боятся, что она скажет что-нибудь и все испортит, и перед рассветом они идут в лес, где вокруг ни души, и наблюдают за восходом солнца, оно играет своими лучами на их прекрасных лицах, они так близко друг к другу, достаточно близко, чтобы обменяться поцелуями, но их никто не должен видеть! потому что странные вещи происходят иногда, и вот вдруг этим утром — в лесу шаги! невозможно спрятаться, так как стволы деревьев не такие уж толстые, неспешные шаги человека, тяжело ступающего по росистой траве, а за ним — собака… Да это тот самый слепой, слава богу! он не видит их, но здоровается, так как слышит их дыхание, его приветствие, сердечное и искреннее, его интуиция — он чувствует перемену, все трое возвращаются в дом, у всех уже проснулся аппетит, завтрак как в американских фильмах, девушка готовит еду, слепой и летчик на некоторое время остаются одни, гость спрашивает, что случилось, летчик рассказывает, радость незрячего, неожиданная искра страха в его лице при простых словах «А знаете что? Я напишу родителям, чтобы они приехали навестить меня и мою любимую жену», старание слепого скрыть свою тревогу, весть о согласии родителей, принявших предложение, молодая пара прячется в спальне, ждет родителей и не решается спуститься вниз, старая женщина ждет у окна, подъезжает машина, разговор родителей с хозяйкой, счастье родителей от того, что сын написал им о своем полном излечении, появление молодого человека и девушки на лестнице, горькое разочарование родителей, ужасающий шрам через все лицо, его невеста — всего лишь некрасивая служанка с неуклюжими манерами, невозможность скрыть разочарование, несколько неловких минут, подозрение молодого человека — может, все это лишь жестокий обман? может, мы совсем не изменились? взгляд на старую деву с надеждой, что она видит его таким же красивым, как прежде, горестная скорбь в глазах хозяйки, девушка бросается к зеркалу, жестокая реальность, молодой человек около нее перед зеркалом, отвратительный шрам, спасение в полной темноте, боязнь посмотреть друг на друга, звук отъезжающей машины, шум мотора, удаляющегося в сторону города, девушка прячется в своей комнате, где жила еще будучи служанкой, его отчаяние, он уничтожает автопортрет, на котором его обнимает возлюбленная, безумные
удары ножа, кромсающего полотно, звонок старой девы слепому, его визит в осенних сумерках, разговор с больным молодым человеком и некрасивой девушкой, свет выключен, чтобы не видеть друг друга, три слепых создания в одной комнате в самый грустный час дня, старая женщина подслушивает за дверью, «разве вы не понимаете, что произошло? пожалуйста, когда я закончу говорить, смотрите друг на друга, как прежде, я знаю, уже много дней вы только и делаете, что прячетесь, а так просто объяснить очарование этого счастливого для вас лета, которое уже прошло… просто вы прекрасны один для другого, потому что любите и видите лишь душу, разве это так трудно понять? Не торопитесь, но когда я уйду, пожалуйста, взгляните друг на друга без всякого страха, потому что любовь, что пульсирует в камнях этого старого дома, сотворила чудо: позволила вам, будто слепым, видеть не тело, а душу». Незрячий уходит с последними лучами заходящего солнца, и молодой человек поднимается в свою комнату, чтобы приготовиться к ужину, девушка накрывает на стол и боится подойти к зеркалу, чтобы привести себя в порядок и причесаться, уверенные шаги хозяйки, входящей в комнату служанки, ее отрешенные глаза, попытка приободрить, девушка не может сама уложить волосы — у нее трясутся руки, слова старой женщины, причесывающей девушку, «я слышала все, что сказал слепой, и говорю вам, он прав, этот дом давно ждал, когда в нем появятся два влюбленных существа, ждал с тех пор, как мой жених не вернулся из окопов Франции, вы оба избранные; такова любовь, она делает красивым того, кто любит, ничего не требуя взамен. И я уверена, вернись мой жених сегодня из своего далека, он увидел бы меня такой же красивой, как в молодости, да, я абсолютно уверена, потому что он умер, любя меня», столу окна, девушка смотрит, как лес погружается во мглу, его шаги, ее боязнь повернуться и взглянуть на него, его рука берет ее руку, снимает кольцо с ее пальца и царапает кольцом их имена на стекле, а затем он гладит ее шелковистые волосы, ее прозрачную кожу, он улыбается, и нет никого красивее, чем он, она улыбается, и нет белее зубов, чему нее, влажный поцелуй счастья, конец истории слепого, первые аккорды его пьесы, на цыпочках приходят еще двое гостей, молодой человек и девушка, их лиц не видно, они элегантны, но нельзя понять, красивы или нет, никто не подозревает, что эти двое и есть герои только что прозвучавшей истории, маме так она нравилась, и мне тоже, хорошо, что я не рассказал ее этому ублюдку, я больше не расскажу ему ничего из того, что мне нравится, чтобы он больше не смеялся над моей мягкостью, всегда ли он сам-то такой уж твердый, я не расскажу ему ни одного из моих любимых фильмов, они только для меня, они в моей памяти, их больше не коснутся грязные слова этого подонка с его сраной революцией.[9]
9
Данная история является полностью вымышленной.
— Молина, сейчас еду принесут.
— А, все-таки язык у тебя есть?
— Да, язык у меня есть.
— А я думал, его крысы сожрали.
— Нет, не сожрали.
— Тогда нагнись и попробуй засунуть его себе в задницу.
— Послушай, мне не нравится твой тон, и вообще ты слишком много себе позволяешь.
— Хорошо, тогда вообще больше не будем разговаривать, ладно? Ни слова.
— …
— Нет, спасибо.
— Возьми тарелку побольше.
— Сам возьми.
— Спасибо.
— Нечего меня благодарить.
Глава 6
— Я поклялся, что больше не буду рассказывать тебе фильмы. Не могу же я нарушить слово.
— Ты не представляешь, как больно. Будто ножами режет.
— Так же, как у меня позавчера.
— Причем болит все сильнее и сильнее, Молина.
— Надо позвать врача.
— Не говори глупостей, пожалуйста. Я ведь уже сказал, что не хочу.
— Секонал не помешает.
— Помешает, так можно и привыкнуть. Ты ведь ни черта не знаешь, тебе легко говорить.
— Хорошо, тогда я расскажу тебе фильм… А что я не знаю о секонале?
— Не бери в голову…
— Ладно тебе, расскажи. Мне же здесь некому проговориться.
— Я не могу говорить об этом, потому что дал клятву, в нашей организации все дают клятву.
— Только о секонале, чтобы я тоже мог защитить себя, Валентин.
— Обещаешь никому не рассказывать?
— Обещаю.
— С одним из наших товарищей такое случилось. Его подсадили на секонал и в конце концов сломали. Подавили волю. Политический заключенный не может позволить себе лечь в лазарет, понимаешь? Никогда. В твоем случае это не опасно. В моем — другое дело. Наше движение развалится, если на допросах любого можно будет заставить сказать что угодно… А-а-а, м-м-м… Боль ужасная… Будто меня сверлят насквозь… Будто гвозди в живот забивают…
— Давай я расскажу тебе фильм, чтобы ты отвлекся и не думал о боли.
— И что будешь рассказывать?
— Уверен, этот тебе понравится.
— М-м-м… вот сука…
— …
— Начинай. Не обращай внимания, если я буду стонать, рассказывай.
— Ладно, начинается все… что же это за место? Просто действие там происходит в разных местах… Но хочу оговориться: этот фильм не в моем духе.
— А в каком?
— Такие фильмы обычно любят мужчины, поэтому я его и выбрал… для тебя, раз ты плохо себя чувствуешь.
— Спасибо.
— Как же он начинается?.. Погоди, ах да, на гоночной трассе, не помню, как называется, она на юге Франции.
— Ле-Ман.
— Почему мужчины помнят все, что касается автогонок? Ну так вот, в этих гонках участвует парень из Южной Америки, очень богатый, настоящий плейбой, сын состоятельного землевладельца, у которого большие банановые плантации. Дело происходит во время квалификационных заездов. Он объясняет другому гонщику, что не выступает ни за какую команду, потому что это всё команды компаний-производителей, которые эксплуатируют народ. Он ездит на машине, которую собрал своими руками, потому что он такой — очень независимый. И вот в ожидании заездов они идут выпить газировки, а этот парень необычайно уверен в себе, потому что по всем подсчетам он должен показать фантастический результат — по крайней мере, так говорят все, кто видел его машину на предварительных заездах, и ясно, что он задаст соперникам жару и крупные автомобилестроительные компании опозорятся. И вот, пока они пьют воду, мы видим, как кто-то подходит к его машине; один из маршалов все это наблюдает, но делает вид, что ничего не замечает, потому что он в этом замешан. Так вот, тот, что подходит к машине — у него очень противная рожа, — копается в двигателе, что-то отвинчивает и отрывает. Парень возвращается к автомобилю, садится в кабину и выезжает к стартовой линии. Он срывается с места, словно пуля, но на третьем кругу двигатель загорается, и парню еле удается выпрыгнуть. Он жив-здоров, но…
— А-а… черт!., эта гребаная боль!
— …но машине уже конец. Он собирает свою команду, говорит, что все кончено, что у него не осталось денег на сборку нового автомобиля, и уезжает в Монте-Карло (это неподалеку), где его отец отдыхает на яхте с девицей; она намного моложе его, симпатичная. Вообще-то сначала сын звонит отцу на яхту, а затем встречается с ним на террасе отеля. Девицы там нет, потому что отец хочет повидаться с сыном наедине; он его очень любит, судя по тому, как он был счастлив, когда тот позвонил. А парень хочет попросить у отца еще денег, но не решается, ему стыдно, что он вроде как бездельник, такой попрошайка; но когда они встречаются, старик нежно обнимает сына и говорит, чтобы тот не беспокоился из-за машины, он уже все продумал, вскоре парень получит новую, хотя отец не в восторге от того, что его сын участвует в гонках и рискует жизнью. Парень говорит, что они уже не раз это обсуждали, и, конечно, зная страсть сына, отец позволил ему заниматься автогонками, лишь бы тот держался подальше от политических кружков левых студентов, потому что его сын изучал политическую философию в Париже.
— Политологию.
— Точно. А потом отец, надеясь наставить сына на путь истинный, а заодно и более безопасный, спрашивает, почему тот не представляет какую-нибудь известную фирму. Но отпрыск начинает злиться и говорит: ты, мол, и так все время держал меня подальше от Парижа, и пока я собирал свой автомобиль, мне было ни до чего, но заставить меня работать на эти международные корпорации кровососов — никогда! И тут отец говорит то, чего не должен был говорить: когда он видит сына таким взбешенным, тот напоминает ему бывшую жену, мать этого парня. Она была страстной женщиной, идеалисткой, и ради чего… чтобы так кончить… Потом сын поворачивается, чтобы уйти, и отец, чувствуя угрызения совести, просит его подождать, он даст ему денег на новую машину, но сын, который, как ты понял, испытывает нежные чувства к матери, уходит, хлопнув дверью. Отец так и стоит, погрузившись в свои мысли, расстроенный, смотрит с террасы на чудесную бухту Монте-Карло, где пришвартовано очень много яхт, все они подсвечены по бортам маленькими лампочками, и картина похожа на дивный сон. Но тут звонит телефон — это его молодая подружка. Старик извиняется, говорит, что сегодня в казино не пойдет, потому что у него возникли срочные дела и ему надо с ними разобраться. А сын выходит из отеля и тут же натыкается на компанию старых друзей, которые затаскивают его на вечеринку. Там он чувствует себя совершенно не в своей тарелке, поэтому берет бутылку коньяка и незаметно удаляется в свободную комнату, только я забыл сказать, что все происходит на роскошной вилле в предместье Монте-Карло, представляешь себе дома на Ривьере — невероятно богатые, этот — с длинной каменной лестницей, ведущей в сад, и на ней, и на балюстраде расставлены громадные каменные горшки, похожие на урны или гигантские вазы, в которых растут диковинные растения, в большинстве своем огромные кактусы — знаешь, как выглядит агава?
— Да.
— Ну вот, вроде нее. И вот парень спрятался от всех в дальней комнате, в библиотеке, и напивается там в одиночестве. Вдруг он замечает, что в комнату входит женщина, ей лет сорок, элегантна, кажется несколько высокомерной, и в руке у нее тоже бутылка. Но поскольку он сидит в темноте — свет идет лишь от окна, — она не видит его, садится и наливает себе из бутылки. И в этот момент фейерверк освещает залив Монте-Карло — это какой-то национальный праздник, — и парень поднимает бокал, приветствуя женщину. Она удивлена, но когда он жестом показывает, что они оба пришли сюда с одной целью — у него в руке бутылка «Наполеона», и он, как и она, хочет сбежать ото всех, — она против воли улыбается. Он спрашивает, почему она хочет забыться, но женщина говорит: пусть он первый расскажет, а потом уж она.
— Похоже, мне опять надо в туалет…
— Позвать охранника?
— Нет, я потерплю…
— Ты сделаешь себе только хуже.
— Но они могут увидеть, как мне плохо.
— Слушай, они не положат тебя в лазарет из-за какого-то поноса…
— Кто знает, сегодня это уже четвертый раз, посмотрим, сколько я еще выдержу…
— Ты весь белый, это не просто понос. На твоем месте я бы пошел к врачу…
— Помолчи, пожалуйста.
— Я рассказываю дальше, но слушай… понос ведь не заразен? Потому что то же самое было и у меня… Ты ведь не думаешь, что я виноват?