Поцелуй зимы
Шрифт:
— Хороший план, — Размунд кивнул.
«Ужасны план», — мысленно поспорил с ним Лансер, однако… Однако большее он сделать не мог.
И это его убивало.
Глава 24. Та, что хранит его сердце — 1
— Мои гости зачастили поскальзываться на полу и ударяться головой, — прохрипел Хозяин Зимы, когда Катрина вяло открыла глаза.
— Стоит сделать выводы, — пролепетала она устало.
Вдруг она вспомнила все, что случилось. Вспомнила попытку выбраться, долгие блуждания по совершенно пустому и невероятно огромному замку, ту жуткую усыпальницу,
Катрине стало страшно. Поистине страшно. Она внезапно осознала, что чудовище из ее снов действительно чудовище. Что каким бы спокойным он ни казался, с каким бы пониманием к ней ни относился — это ложь, умелая игра. Что однажды, если она не найдет способ сбежать от него, леди Догейн будет лежать, тихая и холодная, в ледяном саркофаге, как ее бедный паж, как другие жертвы кровожадного фейри.
— Ты, должно быть, ужасно голодна, — Хозяин Зимы говорил спокойно. Так, будто ничего не произошло. Будто попытка побега «невесты» совершенно его не беспокоила.
Впрочем… Наверняка Катрина не первая, кто решился скрыться от него. Неужели все девушки в усыпальнице когда-то думали, как и она, что смогут спастись? Неужели и на их попытки Хозяин смотрел с этим безразличием, со знанием, что никакие старания пленницы не увенчаются успехом?
Нет! Она поспешила отогнать удручающие мысли. Всегда находится тот, кто становится первым. И то, что когда-то считалось невозможным, сбывается.
Это сложно. Это изнурительно. Это опасно.
Но жизнь всегда требует усилий. Легкий путь — это смерть. Она не намеревалась идти легким путем…
Хозяин Зимы вдруг поднялся со стула, поставленного у кровати невесты. Наклонился к ней так, что длинные белые волосы заблестели серебром под лучом света, который проскользнул сквозь щель в шторах. Этот блеск завораживал, однако Катрина не позволила себе посчитать пленителя прекрасным. Тот, наверняка, только этого и ждал.
Он попытался взять ее за руку… Стоило обжигающе холодным пальцам коснуться Катрины, она дернулась в сторону и брезгливо отвернулась.
Фейри недовольно стиснул губы, опустил взгляд, боясь, что невеста различит в нем сожаление и вину — чувства, в которых ему не хотелось признаваться даже самому себе.
Он подошел к шкафу, где леди Догейн нашла одеяла для своей попытки побега, раскрыл дверцы и вытащил из него красивую женскую шубку. Белую, чистую, гладкую. Мех переливался перламутром, рукава и оборки были расшиты серебряными лентами и украшены лазуритами.
Катрина не хотела выказывать свой восторг, однако… Такой красивой шубы она в жизни не видела! Даже в столице, куда возил ее однажды отец, модницы не могли позволить себе столь безупречный мех.
— Прошу тебя, Катрина, — фейри положил шубу на ее кровать, — не нужно выходить в коридор в тех ужасных одеялах. Они ненадежны. Ты околеешь! Эту шубу я сделал специально для тебя, она защитит от любого холода.
— Специально для меня? — она не хотела дать ему повод подумать, что подарок ей нравится, — а те невесты, что были до меня? Они носили эту шубу?
— Нет, — Хозяин стрельнул в нее гневным взором, но тут же отвернулся, замолчал на секунду, чтобы успокоиться и не дать раздражению перерасти в ярость. Потом сказал, тихо и с грустью, — они носили другие шубы, — сделав еще одну паузу, он прибавил, — одевайся.
Мы будем ужинать, — он развернулся, двинулся к дверям. У ширмы фейри задержался, оглянул невесту как-то… Разочарованно? И приказал, — будь готова через пять минут. Я приду за тобой и провожу в главный зал.Когда он вышел, Катрина приподнялась и замерла, затаила дыхание, вслушиваясь. Ничего не указывало на присутствие похитителя…
Убедившись в этом, леди Догейн резко вскочила с кровати. Голова ужасно закружилась, и девушка чуть вновь не упала. Но удалось удержаться на ногах. Она подбежала к окну. За шторами скрывался манящий вечерний свет. Там, по ту сторону стены, находилась свобода!
Она раскрыла шторы одним резким движением.
Мерцание витражного стекла обволокло ее. Оно было таким ярким, что в глазах зарябило. Когда зрение вернулось, Катрина смогла разглядеть изображение, выложенное цветными стеклышками: это был стройный и красивый юноша с каштановыми длинными волосами, пленительной улыбкой и мандолиной в руках, на которой он играл, по-видимому, веселую мелодию. Его окружали цветы, деревья с молодой весенней листвой, а молодое золотое солнце обволакивало его своими лучами.
От витража веяло такой весенней свежестью, такой теплотой, что леди Догейн стало еще холоднее, еще страшнее и еще более одиноко.
Она вспомнила Лансера, и в сердце кольнуло. Как он? И что он думает? Знает ли он, что случилось? Знает ли, кто виноват? Ищет ли ее? А вдруг… А вдруг он решил, будто невеста сбежала?! Или того хуже — успел отчаяться и похоронил ее…
И как ужасно, должно быть, переживает Артур! Только бы он не натворил глупостей сгоряча. И отец… Небеса! Когда отец узнает — точно схватится за сердце!
Катрина вдруг поняла — у нее слишком много причин бороться за свою жизнь.
Она быстро оглянула комнату в поисках чего-то тяжелого, чего-то, что смогло бы разбить витраж, открывая ей путь на волю. Как назло, а, быть может, и специально, ничего подходящего спальной не оказалось.
Девушка прислонилась к стеклу, надавила на него, проверяя на прочность. Твердое, как камень. Наверное, очень толстое. Даже если бы в руках оказался тяжелый булыжник — вряд ли леди Догейн разбила бы им это препятствие.
Она провела пальцами по краям. В некоторых столичных домах, где ей доводилось побывать, стеклянные окна открывались с помощью специальной защелки. Они, правда, были не витражными, но… Кто знает? Этот замок полон странностей.
Вдруг Катрина различила замок, спрятанный с краю оконной рамы. Замок, как для двери. Она потеребила его пальцами, но тот держался крепко. Было бы что-то длинное и тонкое под рукой… Шпилька или ножик. Она могла бы попробовать — Артур когда-то учил ее вскрывать запертые замки. Леди Догейн, правда, ничего не помнила. Это было давно, еще в детстве. Но, возможно, еще помнили ее руки.
Стук в дверь, внезапный и звонкий, заставил ее нервно вздрогнуть.
— Катрина, — донесся хриплый голос из коридора, — ужин подан, ты готова?
Она дернулась, вспомнив: пленитель непременно хочет с ней поужинать. Когда он только ушел, леди Догейн думала снова взбрыкнуться в надежде, что удастся избежать этого, однако сейчас вдруг поняла: на трапезном столе обязательно будут приборы. А именно их ей недостает, чтобы разобраться с закрытым окном.
Катрина кинулась к шубе, спешно и неуклюже ее надела, и не успела толком застегнуться, как Хозяин снова оказался в ее комнате.