Почему языки такие разные. Популярная лингвистика
Шрифт:
В самом деле, а что получится, если попробовать довести оба эти принципа до предела — могут ли, например, возникнуть языки со "сверхслитными" или "сверхнезависимыми" морфемами?
Вы, конечно, догадываетесь, что и такие языки тоже есть. Правильно. Давайте посмотрим, как они могут быть устроены.
6. Изолирующие языки
Чем более независимы морфемы друг от друга, тем менее тесно они друг с другом связаны. Значит, предельно независимые морфемы — это те, которые вообще никак друг с другом не связаны! То есть в языке с такими морфемами каждая (или почти каждая) морфема будет одновременно и корнем, и отдельным словом; слова из двух морфем будут большой редкостью, а из трех — и вовсе храниться в музее. Вот к чему приводит
Что ж, из такого положения есть два выхода. Во-первых, как вы знаете, без грамматических значений вполне можно обойтись. А на самый крайний случай — хватит и самого скудного запаса некорневых морфем. В предыдущей главе мы много говорили о том, как устроены "языки без грамматики" (такие, как вьетнамский, китайский, йоруба и другие) — и оказалось, что устроены они не хуже языков с грамматикой, а может быть, в каком-то смысле и лучше. В этих языках сбылась мечта свободолюбивых морфем о жизни в полной изоляции друг от друга. Потому и называют такие языки — изолирующими. В них почти все морфемы — корни, они же самостоятельные слова.
Ну хорошо, скажете вы, без грамматики обойтись можно. А как же эти языки поступают, когда им понадобится образовать новое слово? Неужели в этих языках есть только слово лететь и не может быть ни слова вылететь, ни слова прилететь, ни слова летчик, ни слова полет, ни слова самолет? Конечно нет! Проще всего со словом полет: оно получается из слова лететь с помощью конверсии — понятно, что в таких языках это просто незаменимое средство. Ну а остальные слова вполне можно образовать из имеющихся корней: нужно лишь соединить два корня — или даже просто поставить рядом — и получится что-то среднее между сложным словом и двумя отдельными словами. В изолирующих языках окажется, стало быть, очень много сложных слов — действительно, это одна из их главных особенностей. Сложные слова там часто появляются даже там, где мы бы их совсем не ожидали, — то есть где в русском языке употребляется простое слово. Например, мы скажем:
Он красивый, —
а по-китайски то же самое будет выглядеть буквально как:
Он хороший-смотреть.
Так же точно поступают изолирующие языки и с другими словами. Вот как обычный изолирующий язык мог бы построить слова, которые мы в русском языке образуем от глагола лететь:
вылететь = лететь-выйти;
прилететь = лететь-прийти;
летчик = человек-лететь;
самолет = машина-лететь (или: железо-птица-лететь).
Вот и всё! Признайтесь, это кажется даже как-то проще и понятней, чем наши запутанные суффиксы (да еще если с чередованиями). В общем-то, одну и ту же идею ведь вполне можно выражать и корнем, и не корнем — особой разницы не будет. Разве Рязанская земля звучит хуже, чем Рязанщина? А маленький стакан — менее понятно, чем стаканчик?
Кстати, и в русском языке есть такие значения, которые передаются только корнями, тогда как другие языки поручают их некорневым морфемам. Вот, например, само слово "язык". Нам странно представить, чтобы в языке имелся, скажем, суффикс или префикс, который передавал бы именно это значение. А между тем бывает именно такой и суффикс, и префикс. Например, в языке суахили это префикс ki-. И сочетание "язык суахили" переводится на язык суахили одним словом — kiswahili. А "русский язык" — это kirusi. Ну а в чешском языке для этого же значения есть особый суффикс — stina, так что "русский язык" переводится на чешский как rustina, а язык суахили, естественно, — как suahilstina. Надо сказать, что чешский язык вообще гораздо больше понятий выражает суффиксами, чем русский. Например, мы скажем "билет на самолет" — а по-чешски это letenka, слово с глагольным корнем let- и специальным "билетным" суффиксом — епк(а). Надо ли теперь удивляться, что "входной билет" — это по-чешски vst'upenka!
А когда чехи спускаются
в метро, то им нужна — что бы вы думали? — правильно Jizdenka!Так что какие значения передавать корнями, а какие — нет, это личное дело каждого языка. Можно и одними корнями обойтись.
А теперь вернемся немного назад. Мы сказали, что если в языке из морфем есть только корни, то у него два способа решить проблему грамматических значений. Первый способ — не выражать их вовсе, так получаются изолирующие языки. Но если есть первый способ, то, наверное, есть и второй? Правильно. Вот об этом втором способе тоже нужно сказать несколько слов.
Дело в том, что грамматические значения можно выражать не только суффиксами и префиксами. Их можно выражать и корнями. Только это будут особые корни. Они будут значить не "дом", "диван", "бежать", "думать", "мой", а — "прошедшее время", "дательный падеж", "условное наклонение"… Нам странно себе представить, что в языке могут быть слова с таким значением? Ну а русское слово бы — разве оно не такое? А слово буду, когда мы говорим буду спать, разве не выражает как раз значения "будущее время"? Так что даже в русском языке есть такие слова, хотя в русском их и немного. Называют же такие специальные слова, которые служат для передачи грамматических значений, — служебными словами.
Теперь вы понимаете, что я хочу сказать. В языке может не быть некорневых морфем, зато в нем могут быть служебные слова. И тогда он может выражать, если ему нравится, сколько угодно грамматических значений. Например, у глагола можно устроить хоть десять наклонений — просто надо иметь десять разных служебных слов (а не одно слово бы, как в русском).
Языки, в которых большая часть грамматики отдана на откуп служебным словам, тоже имеют свое название. Они называются аналитическими (а это их свойство — аналитизмом). Такие языки, как русский, в противоположность им называются синтетическими.
Аналитические языки похожи на изолирующие тем, что к их корням почти не присоединяются некорневые морфемы — некорневых морфем и в аналитических языках мало. А отличаются они от изолирующих тем, что в них всё-таки есть такие корни, которые выражают грамматические значения (и больше ничего другого!);стало быть, эти слова, хоть они и самостоятельные, но должны обязательно употребляться в предложении вместе с другими словами.
Образцовыми аналитическими языками являются английский и французский. В самом деле, возьмем такое английское предложение:
The dog of mу father is barking.
Оно означает: "Собака моего отца лает". В русском переводе четыре слова, в английском предложении — семь. "Лишние" три слова — это и есть служебные. Слово the обозначает "определенность", слово of—"принадлежность", слово is — "настоящее актуальное" (то есть настоящее время длительного — или актуального — вида). Конечно, другой язык мог бы выразить всё это какими-нибудь окончаниями, но тогда бы он и не назывался аналитическим.
Аналитические языки есть не только в Европе. К ним относится, например, язык хауса в Африке (это один из самых известных языков Западной Африки, отдаленно родственный арабскому) и многие из тех языков, на которых говорят жители островов Полинезии: таитянский, гавайский, маори и другие.
7. Инкорпорирующие языки
Только что мы познакомились с языками, в которых самостоятельность морфем в слове была доведена до предела. Настало время посмотреть, во что может вылиться другая крайность — стремление морфем во что бы то ни стало соединяться друг с другом в одно слово.
По логике вещей, у нас должны получаться языки с очень длинными словами. Но какой длины может быть самое длинное слово в языке? Можно ли написать роман из одного слова — точнее, может ли одно слово быть равным по длине целому роману? Пожалуй, нет. А слово длиной в повесть или хотя бы в рассказ? Как-то не верится. Ну а размером с самый маленький рассказик? Ведь самый маленький рассказ — это просто предложение. Слова-то в языке прежде всего складываются в предложения! А есть ли языки, в которых слова, склеиваясь друг с другом, могут образовывать целые предложения?