Почка для Президента
Шрифт:
– Все то же - взрывают, воруют, занимаются коррупцией. Ты лучше подай мне гитару...
И казалось, что утрату переживает не Карташов, а он, Саня - столько в его голосе было щемящей тоски и отчаянной бесшабашности.
Он запел:
В Хайратоне прощались,
Поклялись, обещались,
Возлюбить свои жизни,
И не прикасаться к стволам,
Кабы знал, кабы ведал,
Кто позже нас предал,
Я бы свой АКС никогда,
Никому не сдавал...
...Ах, какая весна в Бирюзе,
Ах, какая весна была!
Вот бы снова туда,
Там бы встретить друзей,
Тех, с кем совесть
Ах, какая весна в Бирюзе,
Ах, какая она была...
Голос у Одинца загустел, возвысился и Карташов понял, какое мощное половодье чувств шумит в груди его товарища. Он почувствовал, как по хребтине побежали мурашки сопричастности к тому, о чем пел Саня...
...На следующий день Карташов встретился с Татариновым, от которого узнал, что график работы инвалидов кардинально изменился. Они перешли за зимнее расписание: на точках теперь сидят только в часы пик - с 8 до 12, после чего их развозят по домам. Вторая смена - с 16 до 19 часов.
Было без четверти одиннадцать. Разговор - короткий.
– Нас будет двенадцать рыл, - с улыбкой произнес Татарин.
– Во всяком случае, столько ребят рвутся устроить Алиеву и его банде Варфоломеевскую ночь.
– Это слишком, где я возьму столько транспорта?
– От тебя ничего не требуется. У нас уже есть на примете две тачки: старый "москвич" и 31-я "волга". Нам только нужны запасные номерные знаки. И несколько хороших стволов. Желательно автоматов и кучу гранат.
Карташов молча курил и поглядывал на продавщицу книг, закутанную в шерстяной платок.
– А с последствиями вы считаетесь?
– спросил он Татарина.
– Это для нас не важно, - Татарин сжал покрытый цыпками кулак.
– Ты говорил, что будут журналисты... И если так...Мы сделаем колоссальный, на всю Россию, переполох и в этом нам никто не помешает. Даже если придется подохнуть. Но это же лучше, чем вечная помойка, верно, лейтенант?
– Допустим.
– Мы приняли коллективное решение - устроить грандиозный бэмц третьего декабря, в международный День инвалидов. Впрочем, я тебе уже об этом говорил.
– Значит, ничья помощь вам не нужна?
– Почему, можете со своим дружком нас подстраховать, чтобы мы в горячке не переколошматили пол-Москвы.
– Сколько человек охраняет эту винокурню?
– А этого точно никто не знает, но если сам пахан разъезжает в компании пятнадцати мордоворотов, можешь предположить, сколько их там всего... Ты ж понимаешь, какую капусту они шинкуют и как остервенело будут драться.
– Расположение этажей и помещений знаете?
– Ваня Горелов имеет схему. Но я знаю, что на минус первом этаже находится разливочный цех, на втором - склад готовой продукции, а на третьем, то есть на первом подземном - производство минеральной воды... Конечно, для отвода глаз. В ангаре идет разгрузка цистерн с помощью замаскированного слива, куда откачивается привезенный спиртяга. Голая контрабанда...
– Тебе бы, Кот, не побираться, а работать в налоговой полиции. Все знаешь...
– Разведка! Если я без клешни и без двух мослов, это еще ничего не значит.
– Но двух машин, о которых ты говорил, вам будет мало...
– А я тебе еще не все сказал... Третьего декабря, когда эти хмыри приедут нас забирать с точек, после второй смены, мы их аккуратненько уделаем. Вот тебе, пожалуйста, резерв - микробус "ниссан", в котором полроты поместиться
может... Ну я так, к примеру... Холодильника, который приезжал ко мне домой, и под чьим мудрым руководством они меня обхаживали, я надеюсь найти в ангаре.– Не горячись, не все так просто, как кажется...
– А штурмовать ночью Грозный - просто?
– Татарин повысил голос. Что-то в нем надтреснулось.
– Забудем об этом, тогда вы Грозный не взяли...
– Потому что нас предали политбляди. И завод не Грозный, хотя и там могут быть чеченцы.
– Забудем, - повторил Карташов.
– Говори, где мы вам передадим стволы.
– Третьего декабря, в 20 часов, группируемся неподалеку от лесопарка "Измайлово". Точнее, возле Серебряно-Виноградного пруда. Я думаю, к тому времени мы успеем взять власть в свои руки...
– Татарин вдруг замолчал, словно в рот ему засунули кляп.
– Слышь, Сергей, а твой напарник...этот Саня - надежный кент? Больно он шустрый, глазки бегают и сам он, как стреляная гильза.
– Проехали...Доверяешь мне - доверяй и ему. Проверен.
– Тогда нет вопросов!
– хлопнул ладонью о культю Татарин.
– Тогда разбегаемся, пока нас не засекли мои эсэсовцы...Да, чуть не забыл - нам не помешали бы еще два-три мобильных телефона. Конечно, лучше "мотороллы", с ними проще держать связь...
– Пока ничего не могу сказать. У тебя курево есть?
Вместо ответа:
– Послушай, Серый, а ты что - Бандо простил? Я давно тебя об этом хотел спросить.
Карташов, чтобы не привлекать внимание прохожих, подошел вплотную к калеке.
– Ты не те слова употребляешь, - сказал он. В голосе послышалось металлическое бренчание.
– Это не в моей власти его прощать. На нем не только кровь таможенников, но и кровь Кротова, и подлянка, которую он сочинил со мной...
– А ты знаешь, что Кротов хранил кассету со своим признанием?
Карташов сделал стойку.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду.
Татаринов воровато огляделся. Заговорщицки, вдруг осипшим голосом спросил:
– Помнишь, когда мы сидели в казарме на военном положении? Ну, в январе 1991 года, в Риге ? Тогда еще один наш парень застрелился из автомата...
– Ну, говори дальше, а то мое терпение усыхает...
– Кротов что-то подозревал...боялся, что за взрывы возле ЦК, полицейской академии кому-то придется отвечать, а делать это не захочется...И свидетелей начнут убирать, понял?
– Не тяни, Кот, это тема для меня важней важного...
– Кротов у одного знакомого журналиста попросил диктофончик и на него наговорил признания...ну, как все было на самом деле, кто чем занимался...Словом, явка с повинной. Кассету он спрятал за бронированную плиту, мы тогда боялись внезапного штурма националов...
– Мы боялись не только штурма, больше боялись таких, как Бандо. Он должен был убрать основных свидетелей. Кто еще кроме тебя знал, где спрятана кассета?
– Никто! Кротов знал, и я...Все! Кротова убили. А вскоре и наш отряд вывезли в Тюмень.
– А почему ты раньше молчал?
– Ситуация не такая была. Одни наши пошли к Ельцину, другие к Баркашову, третьи - в банды...И те и другие свои, а поди разберись, что и про кого на той кассете сказано. Если бы я тебя встретил раньше, конечно, сказал бы...Подумалось, а если сегодня меня убьют, и ты не узнаешь о признании Кротова...