Почка для Президента
Шрифт:
Почти не тормозя, Карташов направил машину в сторону поперечной улицы, и на крутом вираже ушел вправо.
Сзади раздался слабый голос Одинца:
– Серый, у меня под сиденьем лежит обрез...дай мне его...
– Все нормально, Санек! С этой минуты, начинаем с тобой новую жизнь. Как ты на это смотришь?
– Мне бы сейчас стакан водки и чего-нибудь пожевать...
– От чего ты так развялился? Чем они тебя пичкали?
– У меня аллергия на контрастное вещество, которое они мне вчера ввели. Проверяли почки....Сволочи, я этому Блузману,
– Такое не исключается. Мы сейчас заедем в одно место...
– Сначала подъедь к какому-нибудь ларьку, купи водяры.
Карташов, миновав памятник Пушкину, свернул вскоре на Неглинную и возле кафе остановился.
– Ты не высовывайся, пока я хожу за пайкой, - сказал Карташов и вышел из машины.
Вернулся с целлофановым кульком и его содержимое разложил на сиденье рядом с собой. Круг краковской колбасы, банка красной икры и несколько бананов. И две двухсотграммовые бутылочки водки. Одну из них протянул в темное нутро салона.
– Саня, держи лекарство, а я пока открою банку с икрой дальневосточного лосося. Икра тебя вмиг поставит на ноги.
– Меня уже привели в чувство выстрелы... И запах пороха...Кто первым начал палить - Никола или Брод?
Раздался жестяной звук - Карташов финкой вскрывал банку с икрой. Послышалось бульканье - это Одинец поглощал водку. Тут же попросил закурить. Голос у него стал тверже, и Карташов понял, что его дружок начинает оклемываться. И действительно, через десять минут Одинец вполне пришел в себя и даже перелез на свое обычное место - на переднее сиденье.
– У Николы нервы сдали, - Карташов взглянул на Саню.- Голова кружится?
– Была страшная слабость. Но сейчас я уже орел, парю под облаками.
– Это водяра в тебе говорит. Смотри, чтобы не переборщить...
Они проехали по Неглинной и возле Альфа банка свернули на крохотную улочку. Карташов припарковался возле аптеки.
– Я думаю, тебе надо что-нибудь принять против аллергии...Я знаю, моя сеструха, когда у нее начиналась бронхиальная астма... ей давали супростин или тавегил. Купить?
– Не надо. У меня все нормально...Единственное, что мне сейчас не хватает - горячего душа...
– Как они тебя захомутали? Брод сказал, что ты, спускаясь по лестнице, потерял сознание?
– Врет, сучара! Никола мне сонному маску с хлороформом сделал. В какой-то момент я был в сознании и видел его бледную харю с оловянными глазами. Я хотел позвать тебя, но не мог, он меня накрыл подушкой...
Карташов, стиснув зубы смотрел куда-то за окно и думал свою думу.
– Почему они тебя взяли, а не меня?
– Наверное, потому, что я моложе и, видимо, Брод, тебя просто пощадил...
– Или оставил на закуску.
– Возможно. Куда мы сейчас с тобой направляемся?
– В гости к одному джентльмену удачи, которого ты, между прочим, тоже знаешь.
Они ехали тем же путем, которым когда-то направлялись на Учинское водохранилище. И Одинец вскоре это понял. Он завертел головой и в его усталых глазах застыл вопрос. Но когда он увидел дорожный
указатель, на котором светилось слово "Тарасовка" и до которой оставалось пять километров, он спросил:– Если не ошибаюсь мы направляемся по знакомому пути, но мне непонятно...
– Сейчас поймешь, когда свернем на одну улочку по имени Строительная.
Карташов вкратце рассказал Одинцу о разговоре с фельдшером.
– И этот железозубый дядька хозяин нашей фирмы?
– у Одинца от удивления аж взор загорелся. А кто же тогда Таллер? Кто такой Брод?
– Выходит обыкновенные шестерки, как и мы с тобой.
– Извини, Серый, мы не шестерки, мы с тобой - наемники, а это большая разница. Ну хорошо, приедем, поздороваемся с ними и что дальше? Я уверен, что в его усадьбе всегда найдется четыре метра земли, где он нас зароет...
– Зароем мы их... Я думаю, праздник сейчас у них в самом разгаре.
– Но мы почти с голыми руками...- Саня просунул руку под сиденье и убедился, что обрез на месте.
– У меня всего две пачки патронов да и у тебя, небось, всего пара обойм...
– В кузове остались с прошлого раза два гранатомета, но скорее всего, они нам не понадобятся.
– А я думаю, что мне тут так в бок впилось...
Дорога была неосвещенная, с редкими фонарями и машина часто попадала в глубокие колдобины, присыпанные снежком.
– Как, Саня, себя чувствуешь? На троечку или на четверку с минусом?
– На четверку с плюсом. Кстати, у нас есть еще водка?
– В бардачке лежит шкалик, но, мне кажется, это будет для тебя лишнее...
– Лишние мы с тобой на этом свете.
У Карташова в кармане запищал мобильник. Звонил Брод. Говорил напористо и чувствовалось, что он не совсем трезвый. Карташов отстранил от себя трубку, чтобы голос Брода слышал Одинец.
– Ты, Мцыри, сделал непоправимую ошибку...Ты догадываешься, о чем я говорю?
– Нет, не догадываюсь.
– Ты моего Николу размазал по железу и я тебе за этого...- Брод закашлялся, но не отключался.
– Ну что ты мне за это сделаешь, Веня? Ты остался один и перестань заблуждаться на мой счет. Если встанешь на дороге, смету и тебя, ибо ты предал нас. Отдал Саню на растерзание коновалам Блузмана.
– Это не я...Я спал, когда это случилось, но, возможно, ты не знаешь одной вещи...- Брод опять зашелся в кашле.
– Одинец подставное лицо, это самый настоящий мент с поддельной рекомендацией... и Николай правильно сделал...А кстати, Мцыри, Саня сейчас с тобой?
– Дать ему трубку?
– Дай на минутку...
Одинец нехотя взял мобильник.
– Мент слушает, - сказал он.
– Ты Веня сильно на мой счет заблуждаешься, потому что, если бы я был ментом...
– Да ты и есть мент, у меня есть доказательства. Николай нашел человека, с которым ты служил в УВД Красноярска.
– Так в чем же тогда моя принадлежность к органам заключалась, если ни тебя, ни Таллера, ни тех, кто занимается пересадкой органов, до сих не захомутали с поличным?