Почтальон

— Это один из вариантов, который повторяется чаще других. Сам знаешь, мой дар не совершенен. Возьми хотя бы Хрома, его появление, для меня было сюрпризом.

— Да уж, хе–хе, наш «рождённый в рюкзаке» … Я уже представляю, какие байки по стабам пойдут, хе–хе. Крестник крёстного в себе… — тут Здоровяк загоготал всерьёз.

— Хрен с ними с байками, — пресёк Бульба радость подчинённого. — Давай к делам. Как там с пленными?

— Порядок. Вчера утром доставили на муляж.

— Надеюсь, их там не сильно лупят?

— Нет, что ты командир, ребята своё дело знают, — заверил Клепан. — Подумаешь, зубы потеряют, мурам только на пользу.

— Смотри, эта пятёрка муров, важный момент в предстоящей операции. Бегать они должны бодро. В раскладе появился новый козырь. Придётся перестроить план операции под новые реалии, но основные моменты остаются прежними. Так, что, муров беречь, как монашка невинность.

— Всё будет исполнено в лучшем виде, живчиком и едой, они обеспечены, так же как мы, а большего ненужно.

— Хорошо, — задумчиво изрёк Бульба. — Как побег организуете?

— Медведю, я как себе доверяю, мужик толковый, — на что командир согласно кивнул. — Он решил сыграть в ботаника, — думая о чём–то своём, Бульба снова кивнул, но затем опомнился.

— Постой, причём здесь Ботаник? Он же растяпа, растяпой и выглядит всегда, будто удивлён.

— Да лохом он выглядит, чего уж тут, — подытожил Клепан. — Но стреляет как бог, в пятирублёвую монету, с сотни метров, навскидку.

— Об этом я помню, иначе бы его с нами не было. Также помню, как пару месяцев назад, он заблудился в наших коридорах и орал помогите, пока Леший на него не наткнулся.

— Пространственный кретинизм, такое бывает.

— Ага, настолько острой формы, что даже Улей на него плюнул, — утвердил командир, глядя на здоровяка с упрёком. — Кстати, всё хотел спросить, почему у него, лоб всегда разбитый? Из наших кто шалит?

— Да кому он нужен, сам бьётся, — Бульба уставился на подчинённого, ожидая продолжения. — Ну, сам же видел, какой он «одарённый», — выразился Клепан, разведя руки в стороны. — Варежку раззявит и крутит башкой, как тот дятел, а дверные проёмы у нас низкие.

— Да-а, привёл Улей стронга, мурам на смех, — скептически заметил командир.

— Они всё продумали, походит он несколько дней мимо камеры, примелькается, слава богу ло…то есть парень Ботаник приметный, а муры, звери глазастые. В нужный день и момент, он запутается в своих ногах, споткнется и потеряет ключи, а тут, как назло, тревога, элита со свитой пожалует, дальше дело за мурами, — закончил излагать Клепан.

— Не знаю… — засомневался Бульба. — Как–то натянуто всё.

— Не дрейфь командир, сыграют как надо, отрепетируют, Медведь, это дело на самотёк не оставит, я его знаю.

— Под твою ответственность, — заключил командир, поднимаясь со стула.

* * *

В тире куда я попал, после обязательного блуждания по бесконечным катакомбам, нас встретил инструктор с говорящим прозвищем Кабан. Мужчина кваз, был во много раз страшнее неудачливой женщины, что в принципе предсказуемо. Представивший нас Молчун, ушёл по своим делам. А я стоял перед годзиллой, разминая правую кисть, помятую дружеским рукопожатием.

— Так и будешь глазеть на меня? — прогрохотал Кабан.

— Я тут по делу, но пока сам не знаю по какому… — ответил я, с опаской глядя на инструктора.

Тот возвышался надо мною, на добрых полметра, что гармонировало с остальными размерами, то есть, где–то вдвое шире меня. Массивная нижняя челюсть, с выступающими клыками — кабан, как есть. Массивный, но инертным не казался. Движения лёгкие, непринужденно быстрые, он напоминал сжатую пружину, только тронь, разожмётся и мало не будет. Про такого не скажешь: «чем больше шкаф, тем громче падает».

— Знаю, что не на прогулке, показывай, что умеешь, — в приказном порядке, попросил тот.

— Против тебя? Даже не знаю!? — честно признался я, чем вызвал громоподобный смех чудовища.

— Ладно, клоун, — произнёс Кабан, успокоившись, — Начнём со стрельбы, что у тебя за пуколка в кобуре?

— Пустынный орёл, — вынимая пистолет ответил я.

— О-о, — уважительно произнёс кваз, беря его в руку, в ней пистолет и в правду казался пуколкой. — Серьёзная пушка, лотерейщика в раз упокоит.

Кабан покрутил пистолет в лапах, довольно ловко передёрнул затвор, затем выщелкнул обойму.

— Патроны на стенде, — сообщил он, возвращая оружие.

Ближайшая мишень, была метрах в семидесяти, представив себя ковбоем, я выстрелил навскидку и тут же пожалел об этом. Отдача от калибра 12,7, была недетской, ударило по ладоням и запястьям, заставив меня скривиться. А уж по ушам как садануло!

— Ну что, получил, ковбой? — судя по гримасе, кваз улыбался. — Сразу несколько ошибок, и в мишень не попал.

«Вот же, чучело глазастое!»

— Получается, ты из него в первый раз стрелял!?

— Да, в основном из винтовки и подствольника приходилось, — честно признался я.

Кваз достал из–за стенда винтовку и вопросительно посмотрел на меня.

— Она. Американская вроде?

— Израильская винтовка АРАД, модуль под Советский патрон, 7,62*51, интегрированный сорокамиллиметровый гранатомёт, — проинформировал он меня. — Хорошее оружие, в умелых руках, но, как и большинство подобных стволов, требует тщательного ухода, — с этими словами, Кабан передал мне винтовку, и тут же достал АК-47. — Детали подогнаны слишком плотно, попал какой–нибудь мелкий мусор и оружие заклинит, в отличие от нашего.

Кваз ловко разобрал АК, и продемонстрировал мне детали.

— Видишь сколько свободного хода. Калашу песок не помеха.

После лекции, мне разрешили пострелять, из моей винтовки, затем из калаша и нескольких других винтовок и автоматов, название которых в памяти не задержались. Выяснилось, что стрелок из меня посредственный. Кваз сказал, что на тройку кое–как, по пятибалльной шкале.

Так же, я узнал, что мой крестник Апостол, хоть и старый, но отстрелялся на отлично.

А потом, кваз процитировал Владимира Ильича, словами, «учиться, учиться и ещё раз учиться».