Почти идеальная жизнь

Эди замялась.

– Я не знаю, солнышко.

Глаза Эйвери наполнились слезами, она вскочила с кровати и, подбежав к Эди, обняла ее за шею. Эди положила ладонь на затылок Эйвери, наслаждаясь прикосновением теплой кожи дочки. Давненько Эйвери не обращалась к ней за подобным утешением.

– Все будет хорошо.

– Но как? – всхлипнула Эйвери. – Как все будет хорошо? – Она отпрянула, под глазами размазалась тушь, а из носа текло. – Почему ты не злишься? Ты не чувствуешь себя преданной?

Это слово разрушило ее. Предательство. Вот что это такое. Это предательство не только по отношению к Эди, но и по отношению к их детям, их браку. Их семье. Куда им двигаться дальше? Даже если Райли уедет на первом же автобусе до Нового Орлеана, как им собрать кусочки и жить дальше? Все не так, как было – или казалось – два дня назад.

Томас осторожно следил за ней. Для впечатлительной, склонной драматизировать Эйвери было нормально предполагать худшее, а вот Томаса обычно не волновали ситуации, которые потрясли бы большинство людей. Он вел себя как ни в чем не бывало, но Эди не могла понять, что он чувствует на самом деле. Она повернулась обратно к дочери, стерла слезы с ее щек и подбородка и погладила ее по предплечьям.

– Хотелось бы, чтобы все это просто исчезло, – нахмурилась Эйвери. – Вернулось обратно к тому, как было.

– Знаю, детка. Мне тоже. Иногда семьи проходят через трудности, через то, чего нам не хотелось бы, но мы семья, и это никогда не изменится. Обещаю.

Томас сполз с кровати Эйвери, потянув за собой одеяло. Он встал рядом с Эди, и она крепко обняла обоих детей и поцеловала в теплые щеки.

– Мы с папой очень любим вас. Этого ничто не изменит.

– Именно так говорят родители, когда разводятся, – проворчала Эйвери.

Земля словно ушла из-под ног, опрокинув все внутри. Развод. Это слово стучало ее по голове с того момента, как Мак перед самым праздником произнес: «У меня есть дочь». Эди не могла отрицать, что это приходило ей в голову, как бы сильно она ни отбивалась.

Она так долго была с Маком, что едва ли понимала, какой будет жизнь без него. Это как потерять часть себя.

Сможет ли она без этой части?

Когда Эди наконец заговорила, она старалась быть максимально честной:

– Солнышко, мы с папой пытаемся разобраться, маленькими шажками. Мы будем рассказывать вам столько, сколько сможем, но это серьезные дела. Взрослые. Я не хочу, чтобы вы волновались.

– Тебе легко говорить.

– Я знаю. Лего сказать, сложно сделать. У нас с папой еще нет плана. Мы не знаем, что случится. Но надеюсь, скоро узнаем. И сразу расскажем вам.

Эйвери кивнула и вытерла под глазами. Томас вытянул руки над головой и отбросил челку со лба.

– Я спать. – У двери он остановился. – Все еще непривычно, что Па не живет с Диди.

Эди вздохнула и провела по лицу ладонью.

– Знаю. Мне тоже непривычно.

– Лучше бы я был с ним в охотничьем домике. Ненавижу ходить в магазин Диди и тети Бланш. Всегда потом пахну как девчонка.

– Уверена, Па с удовольствием взял бы тебя туда. Может, в следующий раз. Я поговорю с ним, ладно?

Томас кивнул и вышел в коридор. В следующее мгновение его дверь тихо закрылась.

– Мы завтра пойдем в церковь? – тихо спросила Эйвери.

– Не знаю.

Эди не думала про церковь. Очевидно, они не могут взять Райли, верно? Как они объяснят присутствие еще одного человека? Подруга Эйвери? Кузина? Запутанный клубок только рос.

– Давай посмотрим, как все пойдет, когда проснемся.

Эйвери кивнула, и Эди снова поцеловала ее в щеку.

Успокоив детей, она пошла в спальню и обнаружила сидящего на кровати Мака.

– Она?..

– Райли очень нервничает, – быстро проговорил он. – Чувствует себя неприкаянной и лишней. И, кажется, ей нехорошо. Я имею в виду физически.

Эди достала пижаму, затем закрыла ящик чуть резче, чем необходимо.

– Я не спрашивала, как она себя чувствует. Я просто интересовалась, спит ли она.

– Эди…

– Если хочешь беспокоиться о чьих-то чувствах, наверное, следует начать с Томаса и Эйвери.

Она с большим трудом контролировала голос.

Мак глубоко вдохнул.

– Как они?

– Переживают. В растерянности. Напуганы. Они даже назвать не могут. – Она до боли в пальцах стиснула одежду в руке. – Она не может оставаться здесь, Мак. Ты же понимаешь? Это их разрушит. Это разрушит все.

– Мы этого не знаем.

Она уставилась на него, не понимая его вопиющего неуважения к их семье, их детям, всей их жизни.

– Мы знаем. Я знаю. Мы не можем просто… Она не может… – Эди подняла глаза к потолку, как будто там были написаны ответы. – Как ты не видишь?

– Я вижу. Я знаю, что будет трудно. И я не думаю, что она хочет остаться здесь. Я не знаю, чего она хочет.

«Как насчет того, чего хочу я? Что нужно нам?»

Он вздохнул и снял рубашку, затем откинулся на подушку, закинув одну руку на голову. В комнате горела только лампа с ее стороны.

Переодевшись в ванной, Эди легла рядом с ним. Лежа на спине, скрестив руки на груди, она уставилась на вентилятор, вращающийся под потолком. В голове теснились заботы и вопросы – Райли и Кэт. Прошлое Мака и ее собственное. Все, что они знали, и все, чего не знали.

Мак повернулся на бок лицом к ней. Эди чувствовала его взгляд, уговаривающий повернуться к нему. Она подумала. Взвесила все, что хотела сказать, против того, что надо держать при себе. Затем подняла руку, выключила свою лампу и перекатилась на бок спиной к нему.

Глава 12

Мак

Наши дни

Среди ночи Мака разбудил какой-то шум. Не один из обычных ночных звуков, к которым он привык: гудки поездов у реки, грузовые фуры, проезжающие через Мобил по магистрали, бульканье аквариума в спальне Томаса. Этот был другой. Плач. Всхлипы.

Уверенный в том, что это Эйвери не может уснуть, он прошел по темному коридору к ее комнате и приложил ухо к двери, но внутри было тихо. Тут он снова услышал звук, он шел с другой стороны коридора. Мак повторил действия, стоя перед комнатой Томаса, затем перед дверью ванной. Вот. Это в ванной. Тихий стон и еще один всхлип.

Мак тихо постучал и услышал голос Райли. Он звучал выше, чем обычно.

– Не входите.

– Райли? – мягко позвал он. – Что происходит?

– Ничего. – Она шмыгнула носом. – Я не знаю, но я… вам нельзя входить.