Почти любовь, почти падение

– Андрей Палыч.
– Катя в кабинете появилась, вся такая деловая, занятая, глаз от документов не поднимала.
– Ваша подпись нужна.

– Давайте, Катя. Распишусь где надо.

Пушкарёва перед ним бумаги разложила и даже ручку дала. Жданов, не глядя, подмахнул, и сразу из-за стола поднялся, подскочил даже, когда Катя случайно его плечом задела. Такого с ним даже после их первой ночи не было, а тут как огнём обожгло. Даже сердце неизвестно почему встрепенулось. И Андрею показалось, что Катя заметила. Так посмотрела на него, подозрительно что ли, но тут же отвернулась.

– Кать, а что у нас с отчётом?
– спросил он, чтобы вернуть себя к мыслям о чём-то более важном, чем воспоминания о Кате Пушкарёвой в его рубашке на голое тело, сидящую на полу перед его камином. Чёрт, почему он думает об этом постоянно? Особенно, глядя на её широкую юбку и плотный жакет, который скрывал всё, что только мог и даже чуть больше.

Она помедлила секунду, потом кивнула.

– Всё будет хорошо, вы не переживайте.

Жданов неожиданно потёр рукой грудь в районе сердца.

– Да не получается, не думать-то.

Катя наблюдала за ним, неожиданно встревожившись. Потом спросила:

– Болит?

Андрей даже не сразу понял, о чём она. Глаза опустил и посмотрел на свою ладонь, которая так и замерла, к сердцу прижавшись. Тут же руку опустил.

– Нет. Это так... рефлекс.

Катя глаза опустила.

– Пойду я в цех спущусь, - сказал Жданов, осознав, что ничего хорошего не получится, если он останется. Не знал, как себя вести с ней. Если отворачивался - чувствовал себя негодяем бесчувственным, а если смотрел в Катину сторону - вспоминал совсем не то, что нужно было, в рабочей обстановке. Начинал искать несоответствия, додумывал её действия и жесты, припоминал, какой она была вчера, сразу становилось жарко, и рука снова поднималась к груди, где обосновалось странное томление. Андрею всё это активно не нравилось, он не привык из-за женщины мучиться. Всегда считал, что отношения с женщинами не должны осложнять жизнь, в этом и смысл - получить удовольствие от общения, секса, душой отдохнуть, ни над чем особо не задумываясь. А с Катей так не получалось. Как с другими, закрыть за ней дверь и спокойно вернуться в постель, досыпать, у Жданова не выходило. Он каждый раз покоя лишался.

Пушкарёва согласно кивнула, не споря с его решением уйти, а Андрей добавил:

– Конфеты ешь.

Катя глаза на него подняла и вдруг улыбнулась.

– Спасибо.

У Жданова от сердца отлегло после её улыбки. Правда, уже от двери вернулся, под стол свой сунулся и из корзины достал скомканную инструкцию. Так, на всякий случай. Удивлённый Катин взгляд встретил и улыбнулся ей.

– Я недолго.

Когда Жданов из кабинета вышел, Катя, наконец, расслабилась, в кресло его села и уставилась на тёмный экран компьютера. На конфеты посмотрела, взяла одну и откусила.

Сегодняшнее утро у них обоих выдалось трудным. И хотя, практически не разговаривали, только по работе, даже смотреть на Андрея Кате было непросто. Ей всё время казалось, что он думает не о том, что она ему говорит, а о вчерашнем. О том, как она себя вела. Совершенно недопустимо. Жданов, наверное, удивился, когда она просто вышла к нему... в одном полотенце. Но что она могла ещё сделать? В самый неподходящий момент позвонила Кира, чувство вины снова с головой накрыло и оставалось выбрать лишь одно из двух - либо немедленно уйти, либо не ждать от Андрея уже знакомых фраз, которыми он её успокоить и настроить всегда пытался, и самой решение принять. Она и решила. Поняла, что на то, чтобы уйти из его квартиры смелости нужно куда больше, чем для того, чтобы остаться... с ним. И слышать не хотела, как он с невестой говорит. Ни слова слышать не хотела. Жданов к тому моменту уже успел понизить голос, кидал на Катю нервные взгляды, и она ушла в ванную. Если уж решила остаться, то какой смысл притворяться и невинность изображать? Они оба прекрасно знали, зачем приехали к нему.

Правда, даже не предполагала, что в итоге у них получится. И свет выключить попросила, потому что на самом деле постеснялась просто выйти из ванной, зная, что он в спальне её ждёт. Ничего не замышляла, никаких планов не строила, а потом всё случилось, и было совсем не так, как до этого. Андрей, кажется, впервые был с ней честен. Не притворялся, не сдерживался, и если до этого у Кати голова от его поцелуев кружилась, то вчера она просто голову потеряла. Никогда не думала, что способна с такой страстью ему ответить. Никогда не думала... Андрей после так смотрел на неё, Кате было жутко неудобно. Жданов явно был озадачен, и чем больше времени проходило, тем очевиднее это становилось. Катя с грустью подумала о том, что Андрей, наверное, решил, что у неё с головой не всё в порядке, из крайности в крайность бросается. Кажется, она даже поцарапала его. Жуть какая-то. И что на неё нашло?

Катя, разволновавшись, уже третью конфету в рот сунула.

Теперь вот не знает, как с Андреем дальше общаться. Обратно-то не повернёшь. А он её вчера даже не поцеловал на прощание.

А у неё тоже стресс был. Точно. После разговора с Кирой. Захотелось чего-то необыкновенного, Андрея Жданова именно для себя, хотя бы на один вечер. А потом будь что будет.

Пушкарёва голову на высокую спинку президентского кресла откинула и глаза закрыла, смакуя шоколадную конфету. И вздрогнула, когда дверь без стука открылась. Моргая, уставилась на Шуру Кривенцову, которая в кабинет заглядывала.

– Кать, ты одна?

Пушкарёва села ровно.

– Одна.

Шура в кабинет вошла, дверь за собой закрыла и заулыбалась весьма довольно.

– Отдыхаешь, да?

Катя от её тона слегка занервничала.

– Андрей Палыч в цех спустился.

– Да видела я.

Пушкарёва на подругу посмотрела внимательнее.

– Шура, тебе заняться нечем?

– Хочешь, тебе помогу? У тебя всегда больше всех работы.

Катя покачала головой.

– Я справляюсь. Но спасибо.

Шура к столу подошла и радостно воскликнула:

– Конфетки!
– Одну в рот сунула и даже головой покачала, выражая тем самым свой восторг.
– Вкусные какие. Жданова? Интересно, кто это ему конфеты дарит?

– Может, он сам купил?
– предположила Пушкарёва.

– Ну, конечно. В коробочке с сердечками.

Катя впервые на коробку посмотрела и на самом деле увидела нарисованные сердца. Что-то неприятно заныло в груди.

– Не знаю я, - пробормотала она.

Шура на край стола присела, стащила из коробки ещё одну конфету и сообщила:

– Изотова опять явилась. Не успела Кира уехать, а эта хищница уже тут как тут и сети расставляет.

– А Андрей Палыч знает?

– Что сети расставляет?

– Что пришла!

– Кажется, нет. Вот попадётся ей на пути, весело будет.

Катя отвернулась.

– Не говорите ей, что Жданов на производстве.

– Не скажем, конечно. Да она и не пойдёт туда. Она же, как Клочкова, работы, как огня боится.

Пушкарёва в ответ натужно улыбнулась.

– Хотя, Кира Юрьевна порадуется, когда вернётся.

– Чему это?

– Ну, Жданов, кажется, к Изотовой остыл, бегает от неё. Это все заметили.

Катя только головой помотала.

– Шура, я, правда, не хочу говорить о том... о женщинах Жданова, - понизив голос проговорила она.

– Тебе не интересно? Совсем? Это так странно.

– На самом деле, - еле слышно проговорила Катя, - это так странно.