Почти мертвые трупы

Вот я неуверенно подхожу к зеркалу, всматриваясь в свое отражение: не слишком красивая, угловатая девчонка, которой недавно исполнилось пятнадцать. Одежда виднелась непонятным смазанным пятном, но до нее мне не было дела. Я подходила к полураскрытой двери кабинета, за которой слышались голоса родителей.

Я стояла, не скрываясь, но они, казалось, не замечали меня, продолжая свой спор. Мать почти кричала, в ее голосе слышались слезы.

В память врезались отдельные фразы: “Моя дочь наркоманка?!”, “Нужно лечить прямо сейчас”, “Какой позор!”.

Сухие фразы отца, что пытался защитить меня, говорил, что не верит в это, просто тонули в женской истерике.

Я чувствую, что, как и тогда, много лет назад, в душе назревает обида. Слезы от такой несправедливости и лжи подкатывают к глазам. Кажется, я хочу кричать, что это неправда, что это ложь. Но перед глазами все как-то странно плывет, мое горло как будто обхватывает когтистая рука.

Мои колени подгибаются, и я падаю на паркет. Мне вновь невероятно душно, по потолку извиваются непонятные тени, скаля свои морды…

“Я схожу с ума”, — отчетливо понимаю я.

Я прекрасно помню, что будет дальше, помню больницу, Анатолия Игоревича. Но при этом теперь я уже понимаю, что со мной тогда произошло. В те дни у меня начал просыпаться мой дар, вызывая самые настоящие галлюцинации. Я начала видеть то, что обычные люди не могли, а потому попала в психбольницу с ее бесконечными капельницами, слезами и детскими страхами.

Как наяву я вновь почувствовала горечь обиды и безумный страх одиночества.

Меня резко кинуло в следующий кадр, перенося далеко вперед.

Вот меня везут на какой-то каталке, виднеется белый потолок, как сквозь вату, пробиваются крики врачей. Мне очень-очень жарко. Не понимаю, почему?

Все так странно кружится.

Потом мне скажут, что у меня подскочила температура до сорока одного градуса. Какая-то инфекция, что пропала бесследно через несколько часов.

Остался только липкий страх смерти, которая прошла очень близко.

Это был день, когда я впервые столкнулась с духом, и он чуть не утащил меня за собой. Спаслась я только чудом.

Следующий кадр заставил меня даже во сне дернуться: я узнала эту аудиторию, я помнила все эти парты, помнила этот вечер, но боялась повернуть голову вправо… Потому что знала, что там увижу. Я не хотела это вспоминать.

Машина резко подскочила на каком-то ухабе, а после остановилась. С бешено стучащим сердцем я открыла глаза.

— Выходи, соня, — затормошила меня Натали. — Приехали.

Нельзя описать словами, как я была рада слышать ее голос, как была рада проснуться здесь, в этой машине, пусть даже посреди ночного леса.

Реальность заставила меня встрепенуться и вылезти из машины. Я насторожено осмотрелась. Прямо впереди, окруженная машинами, стояла небольшая, старенькая, явно заброшенная церковь, лишенная креста. Окна были выбиты, так что внутри можно было разглядеть людей и свет пламени.

Ночь уже полностью вступила в свои права.

— Пойдем, — дернула меня за руку Натали. — Скоро все начнется, мы должны успеть занять наши места, если ты, конечно, не хочешь пропустить первую в своей жизни мессу.

Девушку охватило непонятное волнение, смешанное с предвкушением. В свете огня ее лицо искажалось, становясь похожим на жуткую маску.

Я не чувствуя уверенности, тем не менее, последовала за ней, держась чуть сзади. Пока мы шли, Натали успела перекинуться парой фраз с какими-то людьми, лиц которых я не рассмотрела — было слишком темно, да и, как я заметила, они были перемазаны чем-то черным.

Ситуация нравилась мне все меньше и меньше, хотя люди вокруг явно веселились: постоянно был слышен смех, чьи-то крики, веселые разговоры. Правда, сколько здесь собралось людей, я могла сказать с трудом. Все фигуры буквально сливались перед глазами, мелькали, сменяли друг друга. Отчетливо чувствовался запах алкоголя. Пока мы дошли, даже я успела не то поздороваться, не то познакомиться с кем-то. Все так и норовили меня обнять, весело говоря что-то мне на ухо. Во всем этом гамме я не смогла разобрать и слова, а потому просто блекло улыбалась и кивала.

Натали потащила меня к черному ходу, во всяком случае, это было похоже на него. Внутри было очень темно, все свечи были зажжены где-то далеко, и свет плохо пробивался сквозь щели. С трудом, цепляясь за стены и так и норовя упасть, я стала подниматься по ступенькам вслед за Натали, которая, казалось, могла видеть в темноте, настолько уверенно она двигалась.

Ступеньки уже начали мне казаться бесконечными, когда, наконец, мы вышли на небольшую площадку, огражденную коваными перилами. Именно к последним направилась Натали, чуть ли не подпрыгивая от нетерпения и переполнявших ее эмоций.

Я свесилась чуть вниз и сумела разглядеть алое полотно, которое ярким пятном виделось на когда-то белом кафеле. Свечей было очень мало, так что церковь была погружена в полумрак. Отчетливо чувствовался запах плавленого воска и гари.

Невольно, атмосфера этого места начала действовать и на меня: я почувствовала непонятное предвкушение, как будто ожидая шоу, что вот-вот должно было начаться.

— Выпей, — протянула мне надпитую бутыль непонятного содержимого Натали.

Забыв всякую осторожность, я сделала громадный глоток, не почувствовав вкуса. Тело начало наполняться невероятной легкостью и теплом. Я сделала еще пару глотков, практически осушая бутыль. Сама не знаю, какого черта я сейчас творила.

Натали забрала напиток и залпом допила содержимое, довольно улыбнувшись. Ее зрачки были расширены настолько, что, казалось, полностью затопили радужку.

В голове еще успела мелькнуть мысль про наркотики, как храм прорезал чей-то громкий крик.

Не успела я дернуться, как его подхватили, казалось, сотни глоток. Жуткий вопль пронесся по всему зданию храма, но я вместо того, чтобы зажать уши, только рассмеялась. Я уже не чувствовала страха и неуверенности, ощущая, что мне нравится происходящее.

Я рванула вслед за Натали к барьеру, свешиваясь вниз.

На красном покрывале лежала полностью обнаженная девушка, даже отсюда было видно, что ее глаза затуманены. Длинные рыжие волосы “жертвы” в пламени свечей казались окровавленными, а ее маленькие ладошки с силой сжимали черные свечи. Воск медленно скатывался вниз.

Вокруг столпились люди, полностью укутанные в черные одеяния и накинувшие капюшоны. Я поняла, что все что-то говорили, а может кричали… В ушах стояла странная какофония звуков, и у меня было необъяснимое желание кричать до боли в горле. Я закусила губу, уже чувствуя соленые капельки крови. Сердце скакало в груди, буквально выпрыгивая наружу.