Почти понарошку

– Я слышу! – зло отозвалась трубка. – Все, мы к станции подъезжаем, мне выходить.

– Угу, - проворчал Герман и, отбросив трубку, рванул с места.

Когда он влетел на площадь автостанции, народ с маршрутки толпился, разбирая багаж. Счастливчики медленно расползались от автобуса. Гера припарковался на соседней платформе и выскочил из машины.

Даша стояла, обхватив себя руками, будто не могла согреться, и напряженно оглядывалась по сторонам. Возле нее довольно немаленькой горой были расставлены на асфальте два чемодана и несколько сумок. Как она доехала с таким количеством вещей до автовокзала, оставалось только предполагать или надеяться на то, что она хотя бы взяла такси, и таксист попался сердобольный. Когда она увидела приближающегося к ней Германа, то встрепенулась и вытянула руки вдоль тела. Вместе с тем на лице ее не отразилось ни единой эмоции, кроме настороженности. Но глаза были красными и припухшими.

– Покаталась? – усмехнулся Герман.

– Я же тебе написала, что я домой! – выпалила она.

– Делать тебе было нечего на ночь глядя, - Герман взял ее сумки и скомандовал: - Пошли!

Даша упрямо отскочила от него на несколько шагов.

– Никуда я с тобой не пойду! – вскрикнула она, не обращая никакого внимания на пробегающих мимо и, конечно, оглядывающихся прохожих. – Ты какого черта вообще приехал? Ты с Юлькой своей должен быть! Вот и будь! А с меня хватит! Я не железная! Я хотела нормально и спокойно уйти, и все! И больше разыгрывать этот дурацкий спектакль не буду! У меня от этого всего ум за разум заходит!

Видимо, сцена, которую она не закатила ему перед его уходом к Юле, разразилась сейчас.

Герман невозмутимо забросил сумки в багажник своей машины и вернулся за чемоданами.

– Ты идешь? – глянул он на Дашу.

– Куда? – всхлипнула она.

– Домой.

– Конкретнее.

– К нам домой, - пояснил Герман.

Она побледнела и устало прикрыла глаза. Потом снова открыла их и совсем безнадежно произнесла:

– Ну зачем тебе это надо, Гера? Неужели ты не видишь и не понимаешь? Я же почти прямым текстом тебе сказала, что влюбилась… А это неправильно, мы так не договаривались… Потому нам лучше расстаться сейчас, а не когда я начну считать себя твоей настоящей женой. Я и так не знаю, как сегодняшний обед пережила.

Герман что-то проворчал неразборчивое и отнес в багажник чемоданы. Снова вернулся к Даше и, подхватив на руки, поволок к машине и ее, хотя она и не сопротивлялась. На нее напал странный ступор. Он запихнул ее в салон, пристегнул и, устроившись в водительском кресле, развернулся к ней. Вытянул руку вдоль спинки ее кресла, коснувшись шеи, и его ладонь опустилась на Дашино плечо.

– Мне это очень надо, - наконец, заговорил Гера, - и я очень хочу, чтобы ты была моей настоящей женой. За сегодняшний обед и испорченный вечер прости. Я знаю, я обещал тебе другое. Но ты должна знать. Я не жалею, что поехал к Юле. Иначе я бы еще долго доходил до того, что мне на самом деле нужно.

– Да я сама себе что-то про сегодня нафантазировала, дура! – проворчала Даша. – Ты не виноват, что я решила, что это свидание. И имел полное право ехать, куда хочешь.

– Ну типа, - он сжал ее плечо. – Завтра будет свидание, и послезавтра, и послепослезавтра…

Герман наклонился к ней, когда в его кармане снова затрезвонил телефон. Он все же быстро поцеловал Дашу в губы и вытащил из кармана трубку.

– Ты родителям звонила, предупреждала, что приедешь? – удивленно спросил Гера.

– Таське звонила… Чтобы Федьку за вещами пригнала, - вяло пробормотала Даша, разглядывая его. А потом выхватила трубку и решительно сбросила вызов. Подняла на него глаза и воскликнула: - Я ничего не понимаю! Ты чего?

– Ничего. Просто я тебя люблю.

Она сглотнула и откинулась на спинку кресла – совсем как в первый день их знакомства, когда он ее повез не в том направлении, а она захлебывалась истеричным смехом. Смотрела на него и все равно не понимала.

Едва Герман пошел к своей Юле, а она закрыла за ним дверь, ноги ее подкосились, и она медленно осела на стул в углу прихожей. И сколько так просидела, глядя в одну точку, не знала. Потом встала, подошла к зеркалу, внимательно посмотрела на свое лицо и тихо сказала: «Размечталась? Получай!»

И в следующее мгновение уже носилась по всей квартире, судорожно собирая вещи. Планы на будущее оформлялись в ее голове по ходу дела. Позвонить Федьке, чтобы подобрал ее на станции. Вызвать такси. Придумать, что сказать родителям… Родители… вот это было самое сложное, потому она решила дать себе передышку и временно спрятаться у Таськи с Федей. Хоть на день. Чтобы разложить все по полочкам. Кота оставить – все равно не влезет. Позвонить Герману? Предупредить? Нет… не стоит его отвлекать, когда он там… с ней. Быстро написала ему записку, надеясь, что та не слишком минорно звучит. Заглянула в холодильник. На завтра оставалось жаркое, а завтрак… завтракать он явно будет не дома. Тем лучше даже. Вот только интересно, когда он домой заявится? Не думать!

Выходила из квартиры, заперла дверь и некоторое время смотрела на связку ключей. Решила, что отдаст, когда он приедет за разводом. Приедет же… когда-нибудь. В конце концов, она никогда не могла оставить квартиру открытой… Жаль, что он так и не сменил замок на что-то захлопывающееся.

Уже потом, в дороге, тихо всхлипывала на заднем сидении, не обращая внимания на неловкие взгляды соседней пассажирки. Когда поймала на себе этот взгляд, отвернулась к окну. И ничего не чувствовала, кроме жуткого желания вернуться и влепить ему пощечину. Или, еще лучше, выцарапать этой Юлии глаза! Как? Как он мог простить ее после всего, что она сделала с ним?

Уже подъезжая к Козельцу, достала-таки из сумки телефон, чтобы позвонить Федьке и уточнить время приезда. И увидела полтора десятка пропущенных от мужа.

А сейчас она смотрела на него и все еще не понимала. В ушах только многократно отдавалось его «Ничего. Просто я тебя люблю». И она отчаянно хотела в это поверить безо всяких оговорок.

– Ты отрастишь бороду обратно? – хмуро спросила Даша.

– Договорились, – согласился Герман.

– И мы пойдем в кино?

– Пойдем.

– И ты меня, правда, любишь?

– Правда.

– И я тебя – правда, - и Дашино серьезное лицо вдруг озарилось широкой улыбкой – совсем такой, как раньше, а не как всю последнюю неделю, когда она с ним «дружила». Она подалась к нему, но замерла на полпути: - Значит, теперь по-настоящему?

– По-настоящему, - сказал Герман и, притянув ее к себе, поцеловал. По-настоящему.