Почти понарошку

И тут телефон затрезвонил снова, а Даша от неожиданности уронила его на пол, не прерывая поцелуя.

Гера с глухим фырканьем отстранился от нее и поднял аппарат.

– Добрый вечер, Михаил Дмитриевич! – бодро сказал Герман в трубку.

Из трубки заорал голос тестя, который можно было бы охарактеризовать словом «обеспокоенный». Где-то рядом явно попискивала мама. И Даша отчетливо расслышала: «Машина была под окнами! Куда подевались?!»

– А мы вспомнили, что тортик купить забыли, - не моргнув глазом, ляпнул Герман. – Сейчас будем.

Трубка продолжала вопить. Даша только улыбалась и смотрела на мужа. Когда из телефона донеслось: «Какого хрена не предупредили!» - она тихонько захихикала в плечо Липковича.

– Ну так сюрприз, - рассмеялся и Герман.

«Сюрпризы так не делаются! Чтобы через десять минут были дома!»

– Будем! – крикнула в телефон Даша и потерлась носом о его щеку.

А Герман отбросил в сторону телефон и вернулся к Дашиным губам.

Эпилог

Отключив будильник, Герман легко поднялся и прошлепал из спальни. Сначала включить кофеварку, потом в душ – как спасение от невероятной жары, установившейся с неделю назад. Кажется, так бы и жил в душе. Подставив лицо прохладным струям, Герман что-то весело напевал себе под нос.

Его непродолжительная идиллия прервалась Дашиным сонным голосом, звучавшим довольно глухо из-за двери:

– Гера, мне тоже надо!

– Сей-час! – крикнул Герман.

Сквозь шум воды он различил только ее удаляющиеся шаги. Даша протопала на кухню – в противовес кофе варить какао. И соблазнять его запахом.

Герман очень скоро пришел на этот самый запах. Подошел к Даше и чмокнул ее в шею.

– Что случилось? – спросил он.

– Кое-что, - сообщила она, повернув к нему голову, и в губы прошептала: - Я опять проспала, потому есть будешь бутерброды.

– А ты что будешь есть?

– Ответ «тебя» не считается?

– На завтрак – нет!

– Мммм… У меня есть банан, какао и печенье. Печеньем могу поделиться.

– Сейчас у тебя будет еще и бутерброд, - Герман сунулся в холодильник.

– Хочешь, чтобы мне стыдно стало? Не получится. Ты уйдешь, а я лягу спать дальше.

– Приятных снов, - улыбнулся Герман, поставил на стол тарелку с несколькими бутербродами, сделанными на скорую руку, и сам принялся жевать свой, запивая его кофе. – Я вечером буду поздно.

Даша подняла голову от своей чашки, которую до этого увлеченно рассматривала, гоняя пенку с одной стороны в другую. В глазах ее замер вопрос, который был немедленно озвучен – с некоторых пор она предпочитала не держать все в себе:

– И в какую это сторону тебя занесет?

– В сторону Валеры.

– Это который гинеколог?

– Он самый.

Даша на мгновение задумалась и снова заглянула в чашку. Потом подозрительно произнесла:

– И по какому поводу сборище?

– Да, как обычно, просто так.

– Как обычно, - проворчала Даша. – Твой Валера так и не женился? Холостяцкая вечеринка, да?

– Дашка, уймись, - рассмеялся Гера.

Даша смешалась, покраснела и показала ему язык. А потом деловито предупредила:

– И не вздумай считать, что я ревную, ясно?

– Ну я так и понял: не ревнуешь.

– Не ревную! – кивнула она. – Ты к нему вечером или как? Когда ждать-то?

– Лучше не жди, спать ложись, - ответил Герман и направился к выходу.

– Кошмар! – возмутилась Дашка и вымогательски добавила: - Не лягу, пока не придешь.

– Дашка! – докторским тоном рыкнул Герман и ушел собираться.

А Даша стала как шелковая. Мама ей популярно объясняла, что ревность и навязчивость не красят женщину. Хотя это и не значило, что она не воплотит свои угрозы в жизнь. Но об этом Герман узнает только вечером. Или ночью – как повезет.

Через десять минут она увлеченно целовалась с ним в коридоре, прекрасно понимая, что перегибает.

Несмотря на утренний час, весь город буквально плавился от солнца: асфальт и дома расплывались в раскаленном воздухе. Кондиционер был единственным спасением, а пять минут между машиной и клиникой показались пыткой.

– Когда уже закончится эта аномалия, - ворчал он, ныряя в дверь холла.

Но уже в холле его ждала другая аномалия. Великий и ужасный стоял у регистратуры и орал своим прокуренным голосом на весь первый этаж:

– Это когда-нибудь кончится, а? Сколько ж можно! Почему он не шею свернет где-нибудь? Не ноги переломает! Не смертельный штамм гриппа подхватит! Почему у него башка такая больная?

– Что стряслось? – поинтересовался Гера у нарисовавшегося тут же Эгембердиева.

– Григораш поступил, - ухмыльнулся Руслан, внимательно наблюдая за голосившим великим и ужасным. – Субдуральная гематома. Состояние, как видишь, тяжелое. Возьмешь или таки в отпуск?

– Нет! У меня отпуск. Очень длинный. Ооочень, - и Герман попытался незамеченным улизнуть с места событий.

Но усилия его были напрасны. Голос великого и ужасного зазвучал еще громче:

– Липкович! Разговор есть!

– У меня встреча, - предпринял еще одну попытку Гера.

– Да! Со мной, в моем кабинете! – и резвым Бонапартом великий и ужасный проследовал мимо Липковича к своей двери. Потом обернулся на пороге и выдал: - Чаем угощу, не боись!