Почти понарошку

Даша издала странный горловой звук, похожий и на всхлип, и на смешок одновременно. И дернула ногой.

– Теперь-то точно, - пробормотала она. – Но болит адски.

– Вы посидите немного, ране надо дать успокоится. Я пока чаю сделаю.

– Два километра до поселка я сейчас точно не пройду. Так что сбегать больше не собираюсь.

– Вот и умница.

Герман снова вышел.

На этот раз в кухню. Там недолго что-то позвякивавало и шумело, в результате чего в руках Даши оказалась большая чашка с горячим чаем.

– Пейте, - велел доктор Липкович.

Она послушно отхлебнула. Было горячо, сладко и терпко одновременно. И еще пробивался посторонний спиртовой привкус. Даша фыркнула и подняла на него глаза.

– Лечите или травите? – голос звучал напряженно, но вместе с тем истерить она уже явно не собиралась.

– Клятва Гиппократа не в счет? – улыбнулся он в ответ. – Пейте, пейте. Не отвлекайтесь.

Даша сделала еще несколько глотков и поинтересовалась:

– Пустырник?

– Типа того. Вам успокоиться надо.

– Надо. А сами?

– Сначала женщины и дети.

– Можно подумать, вы каждый день людей сбиваете, - хмыкнула она. Ее лоб смешно наморщился, и она казалась бы жутко серьезной, если бы не взъерошенный вид.

– Приятно слышать, что не похож на злостного нарушителя общественного порядка. Вы как себя чувствуете?

– Вам честно или вежливо?

– Желательно честно.

– Терпимо. Колотит, но вы же уже обеспокоились лекарством. Пройдет… Который час?

– Вы куда-нибудь опаздываете? Дома ждут?

– Нет… Нигде не ждут… Везде опоздала, - хихикнула Даша. – Так что к лучшему даже все. Вы же меня потом все равно отвезете?

– Отвезу. Потом. Тем более, велосипед еще не осмотрен, - улыбнулся Герман в ответ.

– Да… тот еще пациент. Максимум – раму погнула.

– В любом случае – это моя вина. Будем реанимировать.

– Вообще-то, это я на вас наехала, - усмехнулась Даша.
– Так что квиты. А вот вашего имени я с перепугу не запомнила.

– Что и не удивительно. Я – Герман.

– Даша, - снова представилась она и коротко рассмеялась. – Даша Чугай. Живу на пересечении Толстого и Журавлева.

– Я помню. Вы отдохните пока, да?

– Да я и так отдыхаю.

– Тогда не буду вам мешать.

И в третий раз Герман оставил ее одну, отправившись в сарай, где Лев Борисович развел бурную деятельность. С террасы был приволочен большой стол, на котором в данный момент нашли временное пристанище ящики с инструментами и богатейшей коллекцией болтиков и шурупчиков. Газонокосилка благополучно стояла посреди заднего двора, просто на земле. Лев Борисович шебуршал и лязгал садовым инвентарем внутри сарая. Выглядел увлеченным и умиротворенным одновременно.

– Царь Кощей над златом чахнет, - хохотнул Герман, окинув быстрым взглядом открывшийся ему пейзаж.

– Спасибо хоть не Степан Плюшкин, - хмыкнул Лев Борисович. – Что-то ты быстро.

– Да не доехал, - Герман с равнодушным любопытством рассматривал сокровища дядьки. – Пришлось вернуться, и я не один. С гостьей.

– Корми сам, не маленький.

– Покормлю, если захочет. Ты чем тут занимаешься? С места на место хлам перекладываешь?

– Хлам у каждого свой! А у кого-то вся жизнь – хлам, – невозмутимо сообщил дядя, извлекая из недр сарая спиннинг. – О! На рыбалку, кстати, сходить не хочешь?

– Выпить и дома можно. И не говори, что рыбалка успокаивает.

– Меня успокаивать не надо, ареал моего обитания крайне далек от нервных потрясений. Поставлю вопрос иначе: рыбы хочешь? В прошлую пятницу полведра карасей наловил.

– Кому скормил? Кота завел?

– Обижаешь. В морозилке.

– Ясно. Уху сварим, - Герман перешел к главному. – Дядь Лёв, там у меня велосипед в багажнике. Глянь эту железяку, может, там какой ремонт требуется.

– То есть вместо чая ты приволок мне велосипед на ремонт. А себе – гостью. Может, лучше наоборот, а?

– Велосипед – тебе, а гостью – никому. Потому у тебя есть все шансы, - рассмеялся Герман. – Чай куплю. Мне ее еще домой везти.

– С этого и надо было начинать, - хмыкнул Лев Борисович и соизволил смилостивиться: - Ладно. Мне любопытно. Что случилось вообще?

– Да ничего особенного. Под колеса велосипедистка попалась. Приходится оказывать первую неотложную помощь.

Дядька дернулся и отбросил спиннинг в сторону. Прытко выскочил из сарая, на ходу вытирая ладони о какую-то тряпку. И уже обеспокоенно спросил:

– Сильно зашиб?

– Коленку разбила, - сообщил Герман, шагая за Львом Борисовичем.

– Ах ты ж… Ладно, пошли.

Лев Борисович решительно отбросил в сторону тряпку и направился к входу в дом, вместо того, чтобы мчаться ремонтировать велосипед. Взбежал по ступенькам на крыльцо, быстро разулся и, безошибочно рассудив, ломанулся в гостиную. И только тогда, глядя на свернувшуюся калачиком в кресле пострадавшую, тихонько сопевшую носом, тихо-тихо хохотнул:

– Опять Дашка вляпалась!

– Ты знаешь ее? – удивленно спросил Герман.

– Естественно! Это Козелец. Здесь все друг друга знают хотя бы заочно. А она в библиотеке работает, которую твой дед еще открывал. Это туда я пожертвовал Чехова, Булгакова и Дюма, из-за которых Валентин со мной не разговаривает по сей день, будто он их читал, а я отнял.

– И часто вляпывается? – Герман кивнул в сторону спящей девушки.

– Достаточно. Ладно, вроде, живая. Пойду велик посмотрю. А ты все-таки подумай, чем кормить.