Почти скандал

В одном романе, который мне соседка давала, когда еще жива была, у всех все твердело. Вот прямо, что мужик не сделает, а у нее в корсете все твердеет! И повернулся, и улыбнулся, и бросил… А у нее твердеет и твердеет!

И вот у меня сейчас твердело намерение приобщить его к хозяйству. Такой мужик в хозяйстве позарез нужен!

Гостеприимно распахнутые двери, казалось, с легкостью впустят и кровать, и дракона, но нет. Снова по дому пробежала волна, не пуская кровать внутрь.

– Это что такое? –разгневанно спросил дракон, злясь, но, не оставляя попыток.

Мужчина в ярости всегда красив. Вспотевший, с прилипшей к мускулистому телу рубахе, со взглядом, опьяненным азартом и злостью, растрепанный и тяжело дышащий, он пытался втащить кровать внутрь. Но невидимая сила пускала внутрь только его, а кровать упорно оставляла на улице.

– Хорошо! Окно! – яростно заметил дракон, пока мы с Беспардонным стояли и следили за этой картиной со стороны. Барнсик и Шарлик переглядывались и переживали. Остальные вещи валялись грудой возле входа.

Но и окно не пускало мебель внутрь. Я тоже смотрела на кровать. И переживала, что она все-таки поместится! А мне она на улице нужна! У меня же дома старая кровать стояла в огороде. Я ложилась на нее под яблоньку и лежала, отдыхала. А под бок приходила соседская кошка. Ляжет, бывало, греет. Ревматизмус лечит. Мурчит, как мотоцикл с коляской, а мне кажется, что я куда-то еду. А потом яблоко с яблони по макушке «тресь!». Значит, работать пора. И все! Получше любого будильника! А осенью там листики шуршат.

Интересно, как там мой внучек? Не обижают ли его?

– Наверняка это какая-то магия, - заметили Шарлик и Барнсик, а я снова вернулась взглядом к дракону.

– Мне кажется, это – воля богини! – простер руки вверх Беспардонный Фогс. – Знаете, когда у меня девичья молитва начинается со слов: «О, великая богиня, покарай Ювена Аллардара за то, что он…», поверьте, у богини есть повод гневаться на него!

– Воля богини, значит? – вскинул бровь дракон, оборачиваясь зверем. Он попытался взять кровать в зубы и вставить ее в двери. Такое чувство, словно взял в рот плитку шоколада.

Через час в стене была дыра, но кровать стояла как раз под яблоней. А дракон сидел на крыше, разрывая черепицу лапой и пытаясь вплюнуть в дом кресло. Некогда роскошное, кресло выглядело так, словно уже ночевало на помойке. Старенькая черепица летела во все стороны и сыпалась вниз! Но дракон был принципиален.

– Пойдем, дитя мое, вкушать запретные плоды, - умиротворенно произнес Бесподобный Фогс. Дракон вплюнул кресло, как вдруг послышался крик: «Ааа! Па-а-аберегись!». Шарлик и Барнсик подпирали дверь. Поэтому кресло вылетело в окно, брызнув стеклами во все стороны. Стекла немного полежали, а потом стали собираться обратно, вставая на место в оконную раму.

– Не дом, а сокровище! – умилилась я. – И ремонт делать не надо!

Прошел еще час, и дракон успокоился. Но не сдался. Пробоины в стене зарастали, словно невидимые строители клали кирпичи.

– Ладно, - зловеще произнес дракон, сверкнув глазами. Если он так добивается женщину, то там без вариантов. Нужно быть начеку.

Старинная уютная столовая с огромным столом и целой армией стульев, задвинутых в ожидании гостей, сохранила прежнее величие. Сохранился даже пыльный букет в старой вазе с двумя ручками.

– Дорогая моя землеройка, - с усмешкой заметил дракон, сидя на том конце стола. – Тебе вкусно или все-таки согласишься стать моей женой?

Вокруг него теснились блюда. Рядом, словно официанты стояли Шарлик и Барнсик.

– Ты где этому научился? – спросил Шарлик у Барнсика. – Вот это раскладывать, греть, подавать…

– У меня отец трактир держал, - буркнул Барнсик.

Дракон плеснул себе вина в роскошный бокал, с любопытством посмотрел на бутылку и отхлебнул, с чем-то соглашаясь.

– Условия ты знаешь! Смотри, как выгодно быть моей супругой! – усмехнулся он, ведя пальцем по стенке бокала, словно ласкает женский силуэт. А потом медленно поднес бокал к губам, чтобы сделать соблазнительный и дерзкий глоток.

Мы с Беспардонным Фогсом сидели на другом конце стола. Вместо всего гастрономического безобразия, разогретого и красиво разложенного, перед нами стояла тарелка с пердыньками.

– Я вот тут подумал! Неужели стоит так рисковать? – поинтересовался дракон, когда я взяла одну на пробу.

Я уже разрезала ее на части, облизывая пальцы. Сладкие и липкие пальцы показались вкусными. Я осмелела и укусила сочный плод.

И тут перед глазами у меня потемнело. Куда-то в сторону поплыл дракон с бокалом, сухой веник цветов, люстра и ноги Бесподобного Фогса.

Глава 23

– Бабушка! – послышался детский голос, а я что-то понять не могла, что случилось. И какого это я под потолком лампочкой болтаюсь. Так, погодьте! Я че? Обратно домой попала? Если я думала «метнуться мухой и все проверить», то это не значит, что можно кружить под потолком.

В комнате послышался детский плач.

– Коленька! – позвала я, видя внука, сидящего на кровати. – Коленька, а ты че плачешь?

– Аааааа! – в ужасе заорал Коленька, округлив глаза.

– Что? Где? – осматривалась я. – Только не говори, что там паук ползет по халату! Я такое не переживу!

– Папа! Я бабушку видел! – заорал Коля, растирая слезы и бросаясь в смежную комнату. – Она с потолка на меня смотрит!

– Иди, учи уроки! – сонно рявкнул сын, а Коля выбежал из комнаты, как ошпаренный. – И не ерунди! Не мешай папке! Папка делом занят! Папка отдыхает!

– Аааа! – заорал Коля, выбегая из комнаты и поднимая глаза на потолок. Он смотрел на меня и орал.

– Да че ты боишься? – спросила я, - Это ж я. Бабка твоя!

– Так ты ж померла… - шепчет Коля, переставая орать.

– И че? Раз померла, то здороваться с бабушкой не надо? – произнесла я, глядя с укором. – Или че? Орать надо, как резанный? Ты что? Соседям сюрприз испортить хочешь? Предупредить их заранее?

– Ба! – обрадовался Коля, бросаясь ко мне.

– Ты ко мне не подходи! Мало ли че! – предупредила я, видя, как высыхают детские слезы.

– Бабушка, - послышался голос Коли. – А папа пьет. Уже вон сколько пьет! Как ты померла, так и пьет!

– Так пусть за здоровье выпьет дракона одного! Оно ему там ой как пригодится, раз с бабушкой твоей связался! – усмехнулась я.
– Не помнишь, куда очки положила?

Я осмотрелась, поглядывая в приоткрытую дверь.

– Сейчас ситуацию рассматривать буду! Под разными углами! – прокашлялась я. Коля заметался, задел салфетку и уронил пульт от телевизора. И тут же бросился его поднимать. Потом прошуршали мои таблетки и тонометр. Ниче не поменялось! Ну почти!