Почтовая станция

Дорога в Беспутье не успела полностью освободиться от снега, что облегчило мой путь. Идти по раскисшей земле то еще удовольствие. За час я не успею хотя бы за два обернуться. Но это ничего, весна быстро войдет в свои права и вновь буду бегать по нормальным дорожкам. Мост через речку протяжно поскрипывал, старый он уже, впрочем, как и все здесь. Речка до сих пор не освободилась от оков льда, даже вдоль берега не видно воды.

Жители Беспутья обрадовались мне, как родной. Еще бы всю зиму без весточек от родных. Как не пыталась уйти пораньше, а не отпускали всем интересно как мы перезимовали и о себе рассказать. Деревенские уже все по сто раз слышали, а я "новая кровь", поэтому на станцию возвращалась с гостинцами и кучей сплетен. Сана почти коснулось верхушек деревьев — надо поторопиться, чтобы пока видно домой прийти.

Мост привычно заскрипел под ногами, но я не обратила на это внимания, лишь шаг ускорила. А когда под ногами мост задрожал, стало слишком поздно, чтобы что-то делать, он рассыпался подо мной, будто за секунду в труху превратился. Лед, который совсем недавно казался мне прочным с глухим треском принял и старые бревна моста и меня в свои ледяные объятия. За миг до сомкнувшейся надо мной ледяной водой вспомнилась злыдня и ее семечка сулящая встречу со смертью через год. Течение уносило меня с бревнами дальше под толщу льда. Вот и смерть моя.

Но ведь год еще не прошел.

Тонкие каблуки звонко стучали по мостовой, я счастливо улыбалась всем и всему: совсем скоро я начну свой путь героя. Академия магов каждое утро радушно открывала кованые ворота и каждый день приходили такие же, как и я парни и девушки, отметившие восемнадцатилетие, чтобы узнать есть магия или нет.

За неделю городской жизни я видела много счастливых улыбок и слез отчаяния на лицах выходящих счастливчиков и тех, кому не повезло. Каждый житель мечтает о магии, ведь это шанс на лучшую жизнь. Но я не ищу лучшей, я хочу продолжить дело отца и матери — защищать и помогать другим.

С каждым шагом сердце стучало быстрее. Какая магия пробудилась во мне: воина, как у отца или целителя, как у матери?

Я ничего не видела вокруг, все внимание сосредоточилось на высоких витражных дверях Академии. Все здесь было не таким, как в жизни за высоким забором. В ворота не войдет несовершеннолетний. Тонкий витраж не разбить ни магией, ни камнем. Здесь не бывает смены времен года, всегда тепло и солнечно. Учебники умеют разговаривать, а перья сами пишут. Во сколько бы студент ни уснул, проснется выспавшимся. Все раны, полученные на полигоне, к утру сами исчезают.

Я хоть и была маленькая, а помню рассказы мамы с отцом об этом волшебном месте, будто только вчера их слышала. Я никогда здесь не была, но внутри четко знала куда идти. Широкая мраморная лестница в центре просторного холла приглашала взбежать по натертым до блеска ступеням, чтобы поскорее узнать свое будущее. То, что я стану героем, как отец и мать ни секунды не сомневалась. Я рождена для подвигов, чтобы оставить след в сердцах людей.

В коридоре висели портреты наших героев или же тех, кто изменил наш мир в лучшую сторону. Я совсем не удивилась увидев отца и мать. Такие молодые и такие красивые. В свое время они были лучшими студентами Академии. Не удивительно. Оба сильные маги. Оба люди с большим сердцем. Оба думали в первую очередь о других.

Как жаль, что сейчас они не рядом. Память тепло рук не заменит.

В этом коридоре была одна дверь, для таких, как я готовых принять магию или свою судьбу. С моим приближением дверь плавно открылась, на мгновение я задержалась на пороге. Ладошки вспотели, а сердце на миг замерло.

— Дарна Вознесенская, проходите, мы давно вас ждем, — седой старик тепло улыбался, будто знает меня с малых лет.

Сидящие за столом трое мужчин и две женщины оживились, каждый переспросил: "Неужели та самая Вознесенская?" и получив утвердительный ответ тут же придирчиво меня осматривал. Мои родители известны на все королевство и даже за его пределами.

— Встань в круг Истины, — старик по-прежнему улыбался. В трех метрах от стола на полу проступил круг исписанный непонятными символами. Я встала в пустой центр и затаила дыхание: круг засветился мягким золотистым светом, магия побежала по венам, забралась в каждую клеточку и как волна мягко вернулась обратно.

— Не может быть!

— Как же так?!

Учителя вскакивали с криками, а я хлопала ресницами, не понимая, что происходит и только сердце больно сжималось в дурном предчувствии.

— Тише, — старик встал, посмотрел на своих коллег, под его взглядом все замолкали и садились на место. Когда же его взгляд замер на мне я все поняла. — Мне жаль, дитя, но Великая Матерь не дала тебе магию, видимо, величие рода Вознесенских должно остановиться на твоих родителях.

Я сделала шаг назад, потом еще и еще. Мысли бились перепуганными птицами. Мой мир, мои мечты, мои планы все рушилось у меня на глазах и я оказалась бессильна. Слабая. Ненужная. Брошенная.

— Ну что ты, деточка, — я пятилась и столкнулась с женщиной: русые волосы собраны в тугую гульку на макушке, тонкие очки с острыми верхними уголками придавали ей выражение хищницы. — Не место красит человека, а человек место.

Я кивнула, так и мама всегда говорила.

— Вот и умница, — она цепко взяла меня под локоть. — Героем быть на поле боя легко, там или ты, или тебя, а стать героем в мирной жизни — подвиг.

Я с трудом понимала, что она говорит, но кивала будто моя голова держалась на разболтанном шарнире и никак не могла держать голову в одном положении.

— Каждый из нас совершает свой маленький подвиг, который мало кто видит и мало кто понимает, но благодаря которому движется жизнь. — Женщина подвела меня к столу, пододвинула бумаги и вложила в руку перо. — Мы не оставим дочь великих героев без образования, ты поступишь на бесплатное обучение и комнату в общежитии выделим и с покупкой всего необходимого поможем. Ты же хочешь учиться?

Я кивнула. Учиться и в самом деле хочу. Тетка, спасибо ей большое, до совершеннолетия довела, не отдала меня в приют, а теперь я должна сама о себе позаботиться и толковая профессия мне нужна.

— Вот и славно, — женщина улыбнулась. — Подпиши согласие на обучение с последующей отработкой и с завтрашнего дня приступай к обучению.

Рука легко махнула незатейливую закорючку, и договор вспыхнул золотым. Подписано.

— Пойдем, милая, провожу тебя, — женщина управляла мной, а я как во сне, движения замедленные, а мысли превратились в густой кисель. Вроде бы все верно она говорит, а я что-то хочу, а что не понимаю. Все как в тумане.

На улице меня ждала двуколка. Женщина что-то сказала кучеру, напоследок улыбнулась и помахала рукой. Из двуколки меня забрал неприятный мужчина, от него разило чесноком и прогорклым жиром. Он за руку отвел меня в грязную комнатушку и бросив: "Обживайся", хлопнул дверью, а я, свернувшись калачиком на узкой кровати, уснула.

Наутро я пришла в себя и ужаснулось произошедшему. Быть почтальоном? Ни за что! На столе аккуратными стопками лежало белье, учебники, тетради и пара ботинок. Я ничего не трогая помчалась в Академию, в ворота войти не смогла, но вчерашний старик будто знал, что я вернусь, неспешно шел по дорожке ко мне. Говорить я начала, как только между нами осталось три метра, достаточно для того, чтобы не кричать и быть услышанной. Говорила я долго, эмоционально и когда выдохлась старик похлопал меня по руке, которую держал, когда он ее взял, не заметила.