Под деревом зеленым или Меллстокский хор
Шрифт:
– Никогда!
– горячо воскликнула Фэнси, и глаза ее были сама честность.
– Мне он вовсе не нравится, и я впервые слышу о его намерениях! Я не прочь играть на органе в церкви, но я и не помышляла о том, чтобы выжить вас и ваш хор. Я даже и не говорила никому, что умею играть, пока меня не спросили. Неужели вы хоть на минуту могли подумать, что я сама им это предложила?
– Конечно, нет, дорогая.
– Или что он меня хоть капельку интересует?
– Конечно, нет.
От Бедмута до Меллстока миль десять - одиннадцать, а в четырех милях от Бедмута есть отличный постоялый двор "Корабль", фронтон которого украшает мачта и салинг;
Фэнси проводили в небольшую комнату, где подавали чай, а Дик отправился на конюшню - присмотреть, чтобы Красотке задали корм. Заметив, как многозначительно ухмыльнулся конюх и слонявшиеся без дела работники, Дик попытался сделать вид, что между ним и Фэнсп ничего такого нет и он просто везет свою пассажирку домой. Потом он вошел в дом и отворил дверь в комнату Фэнси.
– Знаете, Дик, я вдруг подумала, как-то неловко, что мы тут с вами наедине. Лучше бы вам ко мне не заходить.
– Как жаль, дорогая!
– Конечно, жаль! Мне и самой хотелось, чтобы вы тоже выпили чаю, - вы ведь устали.
– Так давайте попьем вместе. Однажды, если вомните, вы мне в этом отказали.
– Помню, помню, будет уж вам. Вот и сейчас, выходит, я не слишком с вами приветлива, но только я, право, не знаю, как мне быть.
– Ну, как вы скажете, так и будет, - отвечал, недовольно поморщившись, Дик и, бросив прощальный взгляд на аппетитный чайный поднос, был уже готов ретироваться.
– Ах, Дик, если вы так говорите, значит, вы ничего не понимаете, заговорила Фэнси гораздо серьезнее, чем прежде.
– Уж вы-то знаете, что я не имею права забывать о своем звании учительницы, даже если вы мне и очень по душе. Священнику совсем не понравится, если учительница его прихода станет уединяться с первым встречным.
– Да ведь я не первый встречный!
– Нет-нет, я имею в виду с молодым человеком.
– И тихо добавила: - Если только я с ним не помолвлена.
– Так дело лишь за этим? Тогда давайте, моя бесценная, мое сокровище, не сходя с места, обручимся и сядем вместе пить чай! Все ведь проще простого!
– Ах! А если я не согласна? Ах, да что ж это я наделала!
– запинаясь, вымолвила она, покраснев и совсем смутившись.
– Выходит, я заставила вас сделать мне предложение!
– Нет, давайте, давайте обручимся. Ну, Фэнси, согласны вы стать моей женой?
– Знаете, Дик, когда мы сюда ехали, вы мне сказали очень обидную вещь, - заговорила Фэнси, будто не расслышав последних слов Дика, однако внимательный наблюдатель заметил бы, что, когда с губ его слетело слово "жена", дыханье Фэнси стало прерывистым.
– А что я такого сказал?
– Будто я хотела понравиться тем мужчинам в двуколке.
– Вы им все равно понравились - хотелось вам того или нет. Но ведь меня-то вы любите, Фэнси?
– Да.
– Очень?
– Очень.
– И вы станете моей женой?
Сердце Фэнси неистово забилось, щеки то вспыхивали ярким румянцем, то бледнели - самые разные мысли проносились в ее голове.
Дик нетерпеливо смотрел на алый, нежный рот девушки и ждал ответа.
– Да, если отец согласится.
Дик подошел к ней, вытянув губы трубочкой, словно намереваясь просвистеть самую нежную мелодию.
– Нет, нет!
– испуганно прошептала Фэнси,
– Ах, Дик, поцелуй меня, только быстрее, а то кто-то идет! воскликнула Фэнси.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Спустя полчаса Дик вышел из гостиницы и, будь губы Фэнси настоящими вишнями, рот у него оказался бы совсем красным. Во дворе стоял хозяин.
– Эгей, мистер Дьюи! Ха-ха!
– засмеялся он, похохатывая деликатно, с передышкой, чтоб не получилось слишком громко; при этом он ткнул Дика локтем под ребро.
– Ай, ай, ай, да разве так можно, мистер Дьюи! Заказать чай для пассажирки, а потом заявиться туда самому и распивать его вместе с ней, да еще так долго.
– А вы разве не знаете?
– откликнулся Дик, изобразив непритворное изумление.
– Не может быть! Ха-ха!
– И он, в свою очередь, ткнул хозяина под ребро.
– Что знаю? Ну да. ха~ха-ха!
– Само собой, знаете!
– Само собой. Однако я... ничего я не знаю.
– Ну как же про мисс Фэнси и про меня?
– Дик кивнул в сторону комнаты, где находилась Фэнси.
– То-то и есть, что не знаю!
– отвечал хозяин постоялого двора, делая круглые глаза.
– Чтоб вы да не знали!
– Провалиться мне на этом месте, ничего я не знаю!
– Но вы же хохотали вместе со мной!
– Ну да, оттого, что вы мне по душе. Вы и сами смеялись.
– Так вы на самом деле не знаете? Вот так раз! Не знать про такое!
– Говорят вам, не знаю, - не сойти мне с этого места.
– Так вот, - начал Дик с невозмутимой торжественностью, выражавшей снисходительное изумление, - мы помолвлены, и я, само собой, о ней забочусь!
– Еще бы! Еще бы! Я-то про это и знать не знаю, вы уж извините, что я малость подшутил, мистер Дьюи. Однако ж чудно! Только в пятницу мы с вашим папашей откровенно толковали про семейные дела, и тут еще подошел лесник Дэй, так ни тот, ни другой даже словечком не обмолвились. А ведь знают меня сто лет, я и на свадьбе гулял у вашего папаши. Вот уж не ожидал от старого приятеля!
– По правде сказать, в пятницу мы еще не говорили отцу о нашей помолвке, это еще не было решено.
– Ага, стало быть, все сладилось в воскресенье. Ну да, воскресный-то день для такого дела самый подходящий.
– Да нет, вообще-то не в воскресенье.
– Небось как уроки кончились в школе, в субботу? Самое подходящее время, лучше и не придумаешь.
– Да нет, не в субботу.
– Так что же, выходит, в пути, по дороге сюда?
– Вовсе нет - стал бы я обручаться в повозке!
– Ну и осел же я! Давно бы мне догадаться, когда оно случилось! Как бы то ни было, день сегодня замечательный, и, надеюсь, в другой раз вы уж приедете с женушкой.
Фэнси должным образом проводили с постоялого двора, помогли ей сесть в экипаж, и новоявленные жених с невестой, Миновав крутой подъем перед Риджвеем, скрылись в направлении Меллстока.
III
ПРИЗНАНИЕ
То было утро позднего лета: утро, когда обильная роса не спешит исчезнуть и трава в тени весь день остается влажной. Часов до одиннадцати фуксии и георгины усыпаны мелкими каплями и брызгами влаги, переливающимися всеми цветами радуги при малейшем движении воздуха; и такие же капли висят повсюду на ветвях, словно серебряные ягодки. Нити, сотканные садовыми пауками, кажутся толстыми и блестящими. А стоит ступить по траве в солнечном и сухом местечке, как из нее, жужжа, вылетают десятки долгоножек.