Под грифом «секретно»

А чё тут думать? — буркнул Михаил. — Приходишь в каждый лагерь и предлагаешь союз в случае нападения какого-то другого лагеря, и для каждого будет отдельная частота вещания.

Действительно. Молодец, Верещагин. Любой согласится, если в случае какой угрозы к нему вдруг сможет кто-то прийти на помощь.

А то! Не пальцем деланные.

Но только в случае нападения на сам лагерь, иначе у нас тут междоусобная война может начаться, что сейчас будет крайне некстати.

Я понял.

Отлично. Тогда удачи.

Весь оставшийся день ушёл у меня на дальнейшие переговоры с другими лагерями. Сказать, что я устал от этого — не сказать ничего. Кто-то хотел гарантий помощи, кто-то наоборот агитировал напасть на соседа, кому-то это было вообще не интересно. Основной проблемой оказался бандит Безногов, захвативший власть в своём лагере, который как раз и хотел, объединившись, подмять под себя другие лагеря. Тем не менее со своей задачей я справился — у меня были частоты связи со всеми базами. С нашей стороны на этой экстренной связи был лагерь Пал Саныча, который для всех с той стороны был нашим, учитывая то, что у нас об этом не знал Рымов. Немного скользкая ситуация, но я всё же доверял Мише, да и он, как-никак, был моим должником, но, тем не менее, я перестраховался — нужно было использовать кодовое слово при связи с нашей стороны, которое знал только я. Несмотря на то, что задача по установлению связи прошла без возможных осложнений, я не стремился доводить до сведения Рымова, что пошёл наперекор его решению. Семёныч же меня действительно прикрыл, и моё отсутствие весь день не принесло никаких проблем. А потом я увидел её, прогуливающуюся с каким-то смазливым парнем… Сердце будто замерло, пропустив удар, замер и я сам на секунду-другую, потом, взяв себя в руки продолжил движение, убеждая себя, что это ничего не значит, что мы тоже так иногда прогуливались, и это тоже ничего не значило… Только что-то это всё же значило — за последующие дни я видел их вместе всё чаще. Со мной она была сдержанна, порой шутила, и совершенно менялась с ним. Я начал замечать, что становлюсь каким-то одержимым — она выглядела в моих глазах лучом света в царстве мрака, самим воплощением этого света, ангелом, чистой и непорочной, мне казалось, что я знаю её всё жизнь, я постоянно её высматривал, старался оказаться рядом, когда с ней не было того мерзкого типа, чтобы не видеть их вместе лишний раз, мне хотелось сделать что-то такое, чтобы она обратила на меня внимание, поняла, что сделала не верный выбор. И я не мог понять, как так произошло — вот совсем недавно она была свободна, я за ней ухаживал, она пусть и держала дистанцию, но и не отталкивала меня явно, всё могло бы быть по-другому — а теперь всё так резко повернулось. Почему так вышло? Разве не могли у них завязаться отношения раньше моего появления здесь? Ведь тогда бы было гораздо проще. Почему именно сейчас? И Катя, как назло, с Котовым… мне бы это помогло немного… Я уже начал было тосковать по симуляциям, сожалеть, что они для меня, видимо, закончились после того полковника, как вдруг с утра при погружении я оказываюсь снова в том самом офисном здании с заложниками. Я опять был в своей стихии. Вдохнув полной грудью, я огляделся. Единственным офицером был снова я, и тут же у меня созрел план, как подстрелить сразу двух зайцев, уколов заодно и Свету.

Отправив восьмерых вниз вместе с заложниками, мы остались на верхнем этаже. Также вниз я отправил и Свету — она бы в любом случае не одобрила мои действия, и проснувшиеся во мне вдруг злость и обида, вкупе с уязвлённой гордостью решили ей отплатить таким образом. Понимал ли я, что, возможно, это ещё больше нас разделит? Возможно, но меня на тот момент это не волновало. Когда они ушли, я объяснил оставшимся план действий. Теперь оставалось только ждать.

Наконец с крыши спустились, разбив окна, бойцы в чёрном, которых мы встретили дружными криками:

Не стреляйте! Мы заложники! Оружие не заряжено!

Одновременно с этим двое с другого конца этажа открыли по нам беглый огонь. Несколько пуль ударили в мой бронежилет, одна пробила руку, также лёгкими ранениями отделались и остальные. Стрелявших убили сразу — нам была необходима эта жертва.

Где остальные? — спросил один из спустившихся.

Они все внизу в гражданской одежде, делают вид, что прикрываются заложниками. — сказала слегка полноватая Настя Лопатина с самым добрым среди нас лицом.

Прием, Кречет-1 базе. Все заложники наверху, двое террористов ликвидированы, внизу остальные, часть из них в гражданской одежде.

База Кречету. Эвакуируй.

База Волку. Всех ликвидировать.

Дальше у меня сработал эффект дежавю — снова быстрый спуск по тросу, снова та же большая комната, только не было встречающих офицеров. По прибытии на место нас повели на улицу, где должны были посадить в машины скорой помощи, но у меня было другое мнение — по моей команде мы перебили сопровождающих, и рассредоточились по помещениям в поисках штаба. Естественно там уже слышали стрельбу и были готовы, тем не менее, это их не спасло — после короткой перестрелки весь штаб был уничтожен. И мы побежали обратно в офисный центр, чтобы добить выживших заложников, если таковые обнаружатся, чтобы противник однозначно не смог выполнить поставленной задачи. Однако на полпути прозвучал уже знакомый гонг. Хорошие бойцы, молодцы, всех перебили. И с очередной быстрой победой мы возвращались на родную базу.

По испепеляющему взгляду я понял, что задел Свету за живое. И ещё вчера мило беседуя, сейчас уже мы друг друга при первой же возможности высмеивали и завуалированно оскорбляли, выливая тонны желчи:

Ты немного испачкался. А нет, ошиблась. Думала это грязь, а это твой естественный цвет кожи.

Обычно это называют загаром. А вообще я удивлён, что журналист путает загар с грязью — вам по профессии положено даже в её сортах разбираться.

Или же, когда я проходил мимо:

Запах какой-то неприятный, чувствуете? Будто…

Это запах власти, Светлана Александровна, 30 отжиманий, пожалуйста, будьте любезны, это приказ.

Судя по всему её очень бесило, что я парирую все её выпады, и она не останавливалась, а я, в свою очередь, не оставался в долгу и тоже атаковал:

Благодаря твоей милейшей улыбке, твой кавалер скоро сможет получить учёную степень в стоматологии.

Спасибо за идею, я бы за неё заплатила, но ты и так разбрасываешься деньгами в попытке всех подкупить.

А его научная работа будет называться «атравматический доступ ко второму ряду зубов».
– продолжил я, оставив без внимания её выпад.

Замечательно, нет ничего лучше совмещения приятного с полезным, а доступ этот весьма приятен. Попробуй на досуге.

Нет, благодарю, твой кавалер не в моём вкусе.

В таком духе мы теперь и общались. И это было намного приятнее, чем просто ходить угрюмым, и раздираемым невыпущенной злостью.

На третий день этого противостояния мы с Юрой, в составе компании из 11 человек, в которой, к моему явному облегчению, не было Светы с её хахалем, отправились на озеро. Тут вообще с досугом было скудно, однако, благодаря отсутствию похмелья, самым популярным местным отдыхом являлось употребление алкоголя либо в городе, либо в лагере, либо на озере.

Ань, а почему ты не феминистка? — спросил я, глядя на её идеальную фигуру, покрытую каплями воды, когда она грациозно шла по песку от озера к нам.

В смысле? — недоуменно спросила эта очень хорошенькая брюнетка с модельной фигурой.

Была бы феминисткой — и вот эти вот кусочки ткани не скрывали бы твоего совершенного тела…

Спасибо, конечно. — улыбнулась она. — Но ты путаешь феминизм с нудизмом.

Отнюдь. Или это нудистки по всему миру устраивают акции, где демонстрируют свои прелести?

Именно так, потому что феминизм — это вообще-то борьба женщин за свои права.

А разве у женщин нет прав? Или вы хотите иметь больше прав, чем мужчины?

Мы хотим сами решать, что нам делать, а не сидеть, к примеру, дома с детьми, потому что так положено.

То есть вместо того, чтобы решать этот вопрос с супругом, вы вываливаете свою беспомощность на всеобщее обозрение, так? И, кстати, таких матерей называют кукушками — родила и подкинула своё чадо в чужое гнездо.

Я как пример это сказала, я бы сама воспитывала.

То есть ты всё равно считаешь, что если родители не хотят воспитывать своих детей, то это норма, верно?

Нет, но это же их дело. Почему их должны осуждать или заставлять делать то, чего они не хотят?

А как ты думаешь, что для ребёнка лучше — расти в любящей семье, или быть оставленным на попечение бабушек-дедушек, а то и вообще посторонних людей?

А чем плохи бабушки-дедушки?

Хотя бы тем, что они всё же не родители, да и могут тоже не иметь желания воспитывать чужих детей, пусть и своих внуков. Или их нужно принуждать к этому общественным мнением?