Под игом

— Читай, читай, посмотрим, — проговорил бей, навострив уши.

Стефчов прочитал следующее:

«Дядя Лука!

Надеюсь, что дома у вас все живы и здоровы и ваша жена уже поправилась; но все-таки пусть принимает те пилюли, которые я ей дал. Как идет у вас торговля? Вот уже две недели, как я тебя не видел, — ты почему-то не заезжал в наши края; надеюсь, что не болезнь помешала тебе приехать. Когда соберешься к нам, купи мне в аптеке Янко белладонны на десять грошей, — у меня вся кончилась. Привет всем домашним.

Соколов».

— Сомнений нет, письмо шифрованное, — проговорил Заманов.

— Переведи его теперь на турецкий язык, — приказал бей.

— В нем как будто нет ничего особенного, но когда разберешься, окажется много подозрительного, — сказал Стефчов, обращаясь к бею, и начал переводить письмо.

— Подожди, — остановил его бей в самом начале, — под «пилюлями» нужно понимать пули!

— Может быть, и пули, — согласился Заманов. Выпустив изо рта клуб дыма, бей горделиво и самодовольно огляделся кругом и опять напряг слух.

Стефчов продолжал переводить письмо.

— Погоди, — снова остановил его бей, — он спрашивает о торговле? Понятно? Значит, он хочет сказать: «Как идет подготовка?..» Мы тоже не лыком шиты!

И бей многозначительно подмигнул Заманову, как бы желая сказать: «Ты не смотри, что Хюсни-бей старик; он хитрая лисица, его не проведешь!»

Стефчов продолжал читать. Когда он дошел до слов: «Надеюсь, что не болезнь помешала тебе приехать», бей опять перебил его.

— Христаки-эфенди, — обратился он к Заманову, — а вот эти места, где говорится о болезни и здоровье, что-то немного туманны. Как ты понимаешь эти слова?

— Я думаю, что под болезнью тут подразумевается здоровье, а под здоровьем болезнь, — важно ответил осведомитель.

Бей задумался, пытаясь сделать вид, что уразумел все значение этого глубокомысленного ответа.

— Теперь все понятно! — проговорил он торжествующе. Когда Кириак вновь взялся за письмо и дошел до слова «белладонна», бей опять прервал его, весело воскликнув:

— Ну, тут он проговорился, — прямо сказал: «дебелая Бона». Значит, и она в их шайке!.. Всякий раз, как я встречаю ее, буйволицу, у меня мелькает мысль, что в этой бабище черти водятся; она что-то замышляет против правительства.

Слова бея относились к бабушке Боне, тучной старухе ше стидесяти пяти лет, которая не пропускала ни вечерни, ни утрени и на пути в церковь всегда проходила мимо конака.

Стефчов и Заманов улыбнулись. Они объяснили бею, что речь идет о цветке, из которого приготовляется лекарство.

— Читай, читай дальше, — приказал посрамленный бей. Стефчов продолжал:

— «Привет всем домашним. Соколов»… Все.

— Привет всем домашним! — вскричал бей. — Понятно! Одним словом, в этом письме с самого начала и до конца идет речь о бунте.

— Однако из него нельзя извлечь ничего серьезного, — недовольно заметил Стефчов.

— Да, туманно, довольно-таки туманно, — добавил Заманов.

— Туманно-то оно туманно, — подтвердил бей, — но мы заставим самого доктора растолковать нам то, чего мы не поняли.

— Нет, нам важно понять смысл этих строк теперь же, — проговорил Заманов, пристально всматриваясь в письмо. — Дайте-ка мне его, я узнаю, в чем тут секрет, у меня есть ключ к письмам бунтовщиков…

И он положил письмо за пазуху.

— Старайся, Христаки-эфенди, старайся! — сказал бей. Стефчов откланялся, собравшись уходить.

— Значит, решено, не правда ли? — спросил он.

— Все будет кончено сегодня же вечером, — подтвердил бей. — Иди спи спокойно и передай привет чорбаджи Юрдану.

Счастливым и сияющим вышел от бея Стефчов. У ворот конака его нагнал Заманов.

— Что, сегодня вечером придется тебе поработать? — спросил Стефчов. — Ведь ты будешь руководить облавой на этих господ.

— Само собой, раз уж я взялся так взялся, — ответил тот. — Кириак, дай мне взаймы лиру до завтра; очень нужно, — добавил он быстро.

Стефчов нахмурился, но полез в карман жилета.

— Возьми два рубля, больше у меня нет. Заманов, взяв деньги, негромко проговорил:

— Ну, давай, давай еще, а не то берегись, — шепну словечко Странджову о том, какую ты сегодня заварил кашу, — получишь пулю в лоб!

II Заманов улыбнулся, давая понять, что запугивает Стефчова шутки ради.

Стефчов бросил на него встревоженный взгляд.

— Заманов, если я завтра узнаю, что Соколов и его товарищи сидят в кутузке, считай, что у тебя в кармане десять лир! — проговорил он торжественно.

— Ладно. А пока дай мне три-четыре гроша мелочью на еду, чтобы не менять рубли сегодня вечером… Благодарю, до свиданья!

И Христаки свернул на другую улицу, направляясь к постоялому двору, где он остановился. Обогнув дом Хаджи Цачовых, он встретил и остановил попа Ставри.

— Благословите, батюшка! — проговорил он и приложился к руке священника. — Ну, что поделываете? Как поживаете? Велик ли доход от треб? Как тут у вас теперь, — больше рождаются или больше помирают?

— Больше всего венчаются! — ответил старик с деланной улыбкой и, напуганный въедливым взглядом шпика, попытался было уйти прочь, но Заманов удержал его за руку и, пронизывая глазами, сказал:

— II правильно: теперь самое время для свадеб, ведь не сегодня-завтра может наступить второе пришествие… — И, многозначительно подмигнув, он сразу же переменил разговор: — Нет ли у тебя, отче, пятидесяти грошей до завтра? Очень нужно.

Старик поморщился.

— Какие у попа деньги!.. Вот благословить могу, если желаешь.