Под крышами Парижа

Первые несколько минут пизда ему сопротивляется. Но ничто теперь не вынет этот хер у нее из-под хвоста, пока Сид не закончит. Она понимает, что все без толку… она не может его с себя столкнуть… борьба ее ослабевает… она побеждена. Ей ничего не остается – только дать всему этому случиться. Она замирает.

– А, вот теперь она ведет себя разумно, – объявляет Сид. – Может, снова начинает понимать, как приятно, когда тебя ебут… должно быть, когда-то ей это нравилось… до этого ее кто-то отымел. Нам это надо было сделать на прошлой неделе… По-моему, ей очень нравится, когда насилуют! Ебаная ты дразнилка, завтра эти номера тебе откалывать будет не так просто! Слушай, скупые штаники, нас тут трое. Соображаешь… нас трое. Три хуя, таких же как тот, которым тебя сейчас ебут, с нами ты давно уже забавлялась… не думай, будто от каждого по одной поебке, – это будет все… ебать мы тебя будем и раз, и два, и три… Бог знает как часто, пока все на тебя не выебемся. Мы подарим тебе такую ночь, какую никому, кроме бляди, знать не полагается… мля, да мы, может, сходим наружу, мальчишек созовем и станем продавать поебки с тобой, может, тебе понравится быть блядью… Только когда все это закончится, ты уже не будешь такой проворной, скакать по маргариткам ты уже не сможешь….

Он уже ебет ее до уссаки. Сок из нее течет столовыми ложками, матку ей он наверняка уже тоже вскрыл. Когда он готов кончить, я ожидаю, что под нами рухнет кровать…

– Вот тебе кой-чего на разогрев пизды! – вопит на нее Сид. – Может, и не хватит наполнить тебя до самых краев, но не волнуйся… тебе еще порядком перепадет… Держите ее, ребята… Она на целую милю подпрыгнет, когда почувствует…

– Не надо! – Она принимается умолять снова… молофья Сида у нее в манде ей кажется хуже, чем то, что он ее просто ебет. – Со мной так нельзя!

Но Сид продолжает и показывает ей, что очень даже можно. Вытягивает свой болт и прощальным оскорблением стряхивает с конца молофью ей на живот. Мисс Кэвендиш прячет голову под сбитые ногами покрывала и стонет.

Сиду, по крайней мере, удалось одно… он ее вскрыл так, что там нисколько не туго, когда на нее забираюсь я. И со мной она не так дерется к тому ж. О, не прямо уж закидывает ноги мне на шею и орет «добро пожаловать»… она подымает незначительный гвалт. Еще одного не надо, молит она… мы ж не станем ее снова подвергать этой пытке, правда? Неужели мы еще недостаточно ей отомстили?

На самом деле, приятно слышать, как она умоляет, – после того, как она со мной поступала последние несколько дней, и я ее немного дразню перед тем, как ебнуть, просто чтоб послушать. Я же с ума сходил, все думая, как хвост свой заправить ей между ног, и вот теперь настало время, когда можно это сделать, и я пользуюсь моментом вовсю… Щекочу ей мохнатку хуем, щупаю эту разъебанную щель, с которой она, сука, так носилась…

– Эй, Сид, – ору я, – у нее из пизды там что-то! По-моему, молофья… по всем ногам. Что мне с этим делать?

Сид глядит и объявляет, что там ее по меньшей мере пополам с соком ее пизды.

– Засунь в нее хуй и затолкай все обратно, – советует мне он. – Мы ж не хотим, чтоб она что-нибудь растеряла… нам надо ее удержать тепленькой и сочной для следующего захода… а если мы собираемся на ее поебках навариться, надо, чтоб она для мальчиков была милой…

– Господи боже мой, хватит уже болтать и еби ее, Ал? – хрипло возмущается Артур. – Я уже не могу ей только титьки щупать… сейчас ей прямо в лицо кончу. Богом клянусь, если вы меня к ней не подпустите, я ей хуй прямо в глотку засуну, а труп ебать мы не хотим…. пока рано.

Девушка вся уже в покрывалах, но я ее распутываю, перед тем как сунуть елду ей в фигу. Я хочу видеть ее всю, хочу все чувствовать и видеть, кого именно и что ебу. Пускаю Джона Четверга повынюхивать у нее в волосне…..

У нее внутри плещется прибой… Должно быть, Сид отхаркнул ей чертовски сочно… либо это, либо она сама ебется до обалдения влажно. Мой хер положительно захлебывается. Джону Четвергу надо выплывать оттуда, а то не спасется. Но удовольствию это не мешает.

– Приходи постучаться ко мне еще как-нибудь, а? – умоляю я девушку. – Приходи хоть завтра, три раза постучи. Я там буду, Джонни-на-месте. – Я проскальзываю елдой глубже и ощущаю, как мисс Кэвендиш обмякает подо мной. – У тебя что… часы надо заводить? Пизду ебать? Только попроси, постучи три раза, и я тебе все починю…..

Я шлепаю ее по голой жопе…. Господи, какое наслаждение так делать!.. Хватаю ее за буфера и лижу их. Даже если ее надо держать, пока я этим занимаюсь, Я МОГУ С НЕЙ ДЕЛАТЬ, БЛЯДЬ, ВСЕ, ЧТО ЗАХОЧУ! Растягиваю ей конийон, направляю елду ей в матку…..

У комнаты начинается морская болезнь. Пизда ее пахнет морем, а весь мир качается, как лодка. Все скрывается у меня из виду… Молофью я разбрызгиваю фонтаном…..

Артуру неймется дорваться. Он сталкивает меня и располагается между бедер девушки. Она слишком ослабела и ничего сделать, чтоб его остановить, уже не может. Ноги ее слабо раздвигаются, и она даже не пытается снова их свести против него.

Один толчок – и он внутри. Елозит хуем у нее под жопой и пытается сам за ним следом влезть. Она не старается уже спрятать лицо… просто лежит и позволяет ему себя ебать… удерживать ее никаких усилий не надо.

Сид вкладывает хуй ей в руку и велит с ним поиграть. Она смыкает пальцы. Я сую хер ей в другую руку… он до сих пор влажный….

– Не ебите меня больше… пожалуйста, больше меня не ебите… – Похоже, она слишком ослабела и говорит не громче шепота.

Артур перестает ее ебать.

– Может, мы ебем ее слишком много, – говорит он. – Я не хочу ей вредить, хоть она и хуеплетка.

Сид сползает ниже и заглядывает ей в фигу. Все у нее в порядке, говорит он. Ей от этого не может быть больно… на вид такая же свеженькая, как и когда мы начали, только чуть больше открылась.

– Валяй, – говорит он. – Если б там было что-то не так, она б тебе об этом сообщила. Слушай сюда, пизда… да, ТЫ! Я хочу, чтоб ты сказала правду……. мы тебе делаем больно или как?

На вид он так свиреп, что пизда боится врать. Нет, говорит она шепотом, ей ничуть не больно. Но она больше не может терпеть….. она никогда больше не будет дразнить ни нас, ни кого-нибудь другого….

Только это, разумеется, Артуру и надо было знать. Он чпокает хуем ей в абрико-фандю и вносит свою лепту в то, чтоб расширить спаленку. Кряхтит, как усталый верблюд, и оставляет ее с густым потопом, что пачкает ей все бедра.

– Видишь, вот, – говорит он, показывая на кляксу молофьи на постели. – Завтра, когда у тебя снова зудеть будет, можешь понюхать эти пятна и сама с собой поиграть… или простыни пожуешь, если тебе есть нравится.

Сид сует руку ей между ног, возит пальцами в молофье и мажет ими ей по губам.

– Слизывай, черт тебя возьми, – говорит он. – Может, мы тебе дадим у нас отсосать, если тебе нравится… может, ты все равно у нас отсосешь…

– Не доверю я этой суке брать в рот мой хуй, – говорит Артур. – У меня, наверное, только полхуя останется и одно яйцо. Бога ради, Сид, не будь чокнутым, не давай ей вонзить в себя зубы. Меня суки кусали, говорю тебе, я знаю, каково это….

Сид нагибается над мисс Кэвендиш и шепчет ей на ухо.

– Что скажешь, пизда? – спрашивает он. – Спорим, ты уже пробовала хуя, правда? Ох, да не жеманничай, блядь, так, ты же тут с друзьями….. твоими ближайшими друзьями. Ты елду в рот когда-нибудь брала?