Под крышами Парижа

Я подскакиваю и швыряю обеих пёзд на тахту…. Раздвигаю Лапусе ноги и прижимаю голову Анны к ее мохнатке… Я хочу посмотреть, как она лижет Лапусе фигу…. И смотрю. Она расталкивает Лапусе бедра чуть дальше и будто бы пытается занырнуть туда с головой……

Лапуся тоже начинает сходить с ума…… ей хочется попробовать тет-беш с Анной. Они соединяются и кидаются друг на друга, и Лапуся так же непристойна, как и Анна…. Скрепляются, словно китайская деревянная головоломка, руки вокруг талий друг у друга, головы друг у друга под хвостами, толстые жопы у обеих торчат, а под ними – обе головы…. Лапуся снаружи, и я забираюсь к ней… Мне видно шахну Анны и что Лапуся делает с этим скользким персиком, который покусывает.

Вдруг гаснет свет, и мы во тьме такой черной, что я ничего не вижу. Я толкался хуем в жопу Лапуси, стараясь загнать его внутрь… но его перехватывает Анна и начинает сосать… он выскальзывает у нее изо рта… чокнутая сука… она лижет мне хер и влагает его в пизду Лапуси одновременно! Ну, если ей хочется посмотреть, что там за механика, на здоровье… Я принимаюсь ебать Лапусю, Анна же лижет нас обоих, сосет фигу Лапуси, даже когда мой болт ходит взад-вперед в нее и наружу!

Если пьяный и в темноте, гораздо легче делать такое, что обычно может быть… Анна снова берется за мой хуй, обсасывает его и тычет нос Джона Четверга в очко Лапуси… Я его проталкиваю внутрь, а Анна по-прежнему пытается его лизать….

Однако слишком просто забыть, где ты… Эти пёзды ведут себя так, словно мы на полноразмерной кровати. Меня доталкивают до края тахты, и, когда чувствую, что падаю, я хватаюсь…. все мы оказываемся на полу…. Я нащупываю чью-то торчащую жопу…. Забираюсь сверху и стараюсь пропихнуть Джона Четверга туда же, где был…. Анна вопит и снова меня спихивает… кто-то захватил мой хуй в рот…. Вторая лижет мне задницу и карабкается на меня…. Я унюхиваю пизду, и вот у меня на лице чья-то мохнатка… Не могу определить чья, но все равно всасываюсь в нее… Глаза у меня привыкают к темноте. Я вижу темный силуэт головы, он движется вверх-вниз, пока кто-то из пёзд сосет мне елду…. другая же пытается с ней играть, а палец мой у нее в прямой кишке……

Свет моргает и включается снова. Лапуся на коленях сосет Анне жопу… Это Анна сидит надо мной на корточках, и мой хер у нее под хвостом.

– Погаси свет и еби меня!

Лапуся хватает меня и тянет на тахту. Я ее туда швыряю и раздвигаю ей ляжки…. Но свет не гашу…. Я сейчас ее вижу как есть, а в темноте могу и потерять….

Анна, должно быть, оглоушена…. она сидит на полу и смотрит на нас, тряся головой так, чтобы в ней будто бы прояснилось. Манда Лапуси принимает в себя мой хер весь и сразу… она все еще просит меня выключить свет… пока щекотка под хвостом не отнимает у нее голос….. она вся вспыхивает; …это как муфельную печь обнимать. Я ебу ее, как обезьяна, но ей все мало.

Она обмякает у меня в руках…. она кончила и снова отключилась. Я и дальше ей ввинчиваю, пока Анна не хватает меня за колени… теперь уже хочется ей. Она стаскивает Лапусю с кушетки и прыгает на меня, царапаясь и кусаясь, как тигрица. Мы с ней боремся, пока я не подминаю ее под себя на животе… Не так, пыхтит она… Но Джон Четверг уже втискивает голову ей в очко и елозит там, пока не углубляется по шею… Мля, если она не расколется сейчас, то не расколется уж никогда….. мой хер расклинивает ее, как костыль…. И когда мне удается, ей это нравится… Пока я вгоняю хуй в Анну, мне сверху видно Лапусю, раскинувшуюся на полу, ноги раздвинуты, и я вижу ее выебанную сочную пизду…. она распахивается у меня на глазах… пещерный зев, и у меня создается впечатление, что я стою на краешке курящегося вулкана, заглядываю внутрь, в этот сернистый провал… Падаю в самую сердцевину этой пылающей пасти; мимо проносятся пламенные, яркие искры, и я рушусь в жар, в таинство….

Меня шлепают по лицу. Я отталкиваю руки и сажусь, резко развернувшись. Со мной говорит Анна… должно быть, я как-то притонул. Боже мой, если в первый раз так кончил, должно быть, даже обосрешься, а потом отчикаешь болт себе бритвой своего старика….

Анна говорит, что хочет еще раз завалиться… но сперва нужно разобраться с одним дельцем в ванной… Она ковыляет с глаз прочь, и я сажусь на тахте, глядя сверху на Лапусю. Исусе, видел был сейчас Карл свою роскошную пизду, он бы себе весь язык отжевал…

Анну я обнаруживаю в ванной – она уснула. Сидит на сральнике, посапывает мирно, как младенец. Я б ее тут оставил, но она, вероятно, свалится… поэтому я переношу ее в спальню и подтыкаю одеялко. Пока щупаю ее напоследок перед тем, как укрыть, из другой комнаты меня зовет Лапуся. Заходит в спальню и рушится поперек Анны….. Та совершенно пропала… даже не шевельнется, когда Лапуся оплетает ее ногами себе шею и ртом трется об ее фигу.

Лапуся хочет поиграть со мной в голову-к-хвостику. Бля, она та пизда, которую я могу лизать всю ночь… Смотрю, как она моет мне бороду, а когда елда моя у нее во рту, я запрыгиваю ей в шахну… Лижу ей бедра и живот и не успеваю добраться до пизды, как она уже так раскалилась, что утробу пытается наизнанку вывернуть.

Суки эти – о таких мечтал, когда тебе было пятнадцать… не дожидаются, пока у тебя отвердеет и ты их попросишь соснуть… берут, пока мягкий, и калечат во рту, пока у тебя не возникнет эрекция. Елда моя походила на увядшую свечку, когда Лапуся взялась ее сосать… но она ее выпрямила, разглаживает морщинки и убирает складки….

В комнате душно от вони пиздового сока. Я им пахну, им пахнет постель… он проник здесь во все щели и уголки, и мне интересно, не собрались ли под окнами выть все окрестные кошаки.

В такие времена я ни о чем лучше думать не могу… В руках у тебя толстая жопа, есть пизда, где можно спрятать нос, и жаркая сука пытается языком своим вырвать тебе хуй с корнем…. мужчина ничего и не может больше просить ни у этого мира, ни у какого другого. Я слизываю соки пизды с ляжек Лапуси… если хер свой я упихну глубже ей в рот, он у нее из прямой кишки выдавится, мимо моего носа, как толстая красная говеха.

Она кончает, и я заполняю ей рот молофьей… Но достается ей не все… что-то проливается на постель. Эта сука мне простыни пачкает! Я заставляю ее все слизать, а затем не могу придумать ничего лучше, только вытереть хуй о ее волосы….

Обе пизды спят у меня на кровати, и мне не остается другого места, кроме тахты. Но я не уверен, что хочу присутствовать, когда они проснутся, головой к хвосту, и примутся размышлять о своих грехах… поэтому забираю зубную щетку и иду в гостиницу. Они свернулись, как котята, когда я их оставляю, и Анна тычется носом в мохнатку Лапуси….

* * *

Я не хочу умирать. Сегодня отнес полдюжины своих книг переплетчикам… две ремонту уже не подлежат, придется их выбросить. Я не заметил, что они гибнут, бумага стала слишком хрупка и ниток не держит… но им конец, а я купил их лишь на прошлой неделе или позапрошлой…. когда был в Америке, конечно. Где еще, как не в Америке, можно купить книгу настолько некачественную, что ее хоть на свалку еще раньше того, кто ее купил? Но время идет.

Эти мудаки, что говорят тебе, дескать, через пять или пятьдесят лет они будут готовы отпустить призрака… как, во имя Христа, вообще человек такое может утверждать? Слишком много нужно увидеть, слишком много сделать, и коль скоро ты жив, невозможно будет устать от обладания этой крохотной искоркой сознания….

Коль скоро жив! Но мы живем в краю призраков. Мир полумертв, еще не родившись. Люди садятся верхом на свои жизни с одной ногой в могиле, а другая еще застряла во чреве… они так никогда и не вырастают, а старики они с первой секунды, едва исторгают из себя свой первый вяк возмущения или же сообразив, что они теперь сами по себе……