Под маской, или Сила женщины

— Ты находишь ее миловидной?

— Вовсе нет, удивительно нескладной и маленькой.

— С чего же ты взял, что Сидни в нее влюбился?

— Да он вообще странный, любит все чувствительное и прочее в таком духе.

— Ты о чем, Джеральд?

— А вот заставь мисс Мюир взглянуть на тебя так же, как и на меня, и все поймешь. Хочешь еще чашку, Юнона?

— Да, пожалуйста. — Люсии нравилось, когда он ей прислуживал, ибо больше ни для одной женщины, кроме матери, он до такого не снисходил.

Но прежде чем Джеральд с его медлительностью успел встать с кушетки, мисс Мюир скользнула к ним с еще одной чашкой на подносе, а когда Люсия взяла чашку, холодно кивнув, девушка тихо произнесла:

— Думаю, будет честно сообщить вам, что у меня исключительно острый слух и я волей-неволей слышу все, о чем говорят в комнате. То, что вы говорите обо мне, не имеет никакого значения, но, возможно, вам вздумается обсудить нечто, вовсе не предназначающееся для моих ушей. Поэтому считаю своим долгом вас предупредить. — И она отошла так же беззвучно, как и подошла.

— И как тебе это понравится? — прошептал Ковентри кузине, а та сидела, глядя девушке вслед с явным смятением.

— Какое неудобное приобретение! Я очень сожалею, что настояла на ее приезде, ибо твоей матери она, судя по всему, пришлась по душе, и избавиться от нее будет непросто, — произнесла Люсия голосом одновременно и сердитым, и веселым.

— Тише, она слышит каждое твое слово. Вижу это по выражению ее лица, потому что Нед говорит про лошадей, а у нее вид такой же надменный, как и у тебя, а это что-то да значит. Клянусь богом, чем дальше, тем интереснее.

— Ш-ш, она заговорила, хочу послушать. — И Люсия коснулась ладонью губ кузена. Он поцеловал ей руку, а потом стал лениво покручивать кольца на тонких пальчиках.

— Я провела во Франции несколько лет, мадам, но подруга моя умерла. Я вернулась и жила у леди Сидни, пока… — Мюир помолчала, а потом добавила с расстановкой: — Пока не заболела. Речь шла о заразной лихорадке, и я по собственной воле отправилась в лечебницу, чтобы не подвергать леди Сидни опасности.

— Очень разумно, но вы уверены, что более не заразны? — встревоженно спросила миссис Ковентри.

— Совершенно уверена. Я уже давно поправилась, но предпочитала оставаться там, чем возвращаться к леди Сидни.

— Надеюсь, между вами не было размолвки? Или иных неприятностей?

— Размолвки не было, но… Впрочем, чего молчать? Вы имеете право знать правду, и я не стану делать глупой тайны из очень простой вещи. Поскольку здесь лишь члены вашей семьи, я скажу. Я не вернулась туда из-за молодого джентльмена. И, пожалуйста, не спрашивайте ни о чем больше.

— А, понятно. Вы поступили разумно и предусмотрительно, мисс Мюир. Я не стану больше касаться этой темы. Благодарю за откровенность. Белла, попрошу тебя не упоминать об этом при подругах: девушки, увы, все сплетницы, а если пойдут такие разговоры, леди Сидни очень расстроится.

— Очень добрососедский поступок со стороны леди С.: отправила эту опасную особу сюда, где она может ставить силки сразу на двух молодых джентльменов. Занятно только, почему это она, заловив Сидни, отпустила его, — пробормотал Ковентри кузине.

— Потому что этот титулованный идиот вызывает у нее крайнее презрение. — Эти слова мисс Мюир обронила прямо ему в ухо, когда нагнулась, чтобы взять свою шаль из угла дивана.

— Как, черт возьми, шаль туда попала? — вскричал Ковентри, вид у него был такой, будто он испытал очередное душевное движение. — Дерзости этой особе, однако, не занимать, и мне, честное слово, очень жаль Сидни, если он попытался ее поразить. Наверняка получил великолепную отповедь.

— Пойдем сыграем в бильярд. Ты обещал, и я не дам тебе нарушить слово, — прервала его Люсия и решительно встала, ибо столь очевидный интерес Джеральда к другой женщине совершенно не устраивал мисс Бофор.

— Как всегда — готов служить тебе верой и правдой. Матушка — очаровательная женщина, но на мой вкус наши вечерние посиделки несколько скучноваты, когда проходят в чисто семейном составе. Спокойной ночи, маман. — Он пожал матери руку (а он был ее радостью и гордостью), небрежно кивнул остальным и зашагал вслед за кузиной.

— Вот они и ушли, теперь можно уютненько обо всем поговорить, потому что Нед не помеха, ну прямо как его собаки, — сказала Белла, устраиваясь на скамеечке у материнских ног.

— Я всего лишь хотела вам сообщить, мисс Мюир, что у моей дочери никогда не было гувернантки и для шестнадцатилетней девушки она прискорбно отстает в развитии. Попрошу вас проводить с ней утренние часы и следить, чтобы она просвещалась как можно быстрее. После полудня вы будете гулять с ней или выезжать в экипаже, а вечера можете проводить здесь с нами или иначе, по своему усмотрению. В деревне мы живем очень тихо, ибо большое общество мне не по силам, и, когда сыновьям вздумается поразвлечься, они едут в другие места. Мисс Бофор надзирает за прислугой и вообще по мере сил выполняет мои обязанности. Здоровье у меня слабое, я весь день провожу у себя в комнате, выхожу только в полдень, когда ее проветривают. Месяц мы будем проверять, сможем ли с вами ужиться. Надеюсь, что все пройдет достаточно гладко.

— Я буду очень стараться, мадам.

Никто бы ни за что не поверил, что этот кроткий и бесстрастный голос — тот же, который несколько минут назад заставил Ковентри вздрогнуть, что на этом бледном покорном лице способно вспыхнуть яркое пламя, которое увидел молодой хозяин, когда мисс Мюир повернулась к нему, расслышав его слова.

Эдвард подумал про себя: «Бедняжечка! Как ей тяжко жилось! Пусть, пока она здесь, узнает хоть какую-то доброту». Свою филантропию он начал с того, что спросил, не устала ли она. Мисс Мюир подтвердила это, и Белла повела ее в светлую уютную комнатку, где и оставила, мило пожелав спокойной ночи и поцеловав в щеку.

После ухода Беллы мисс Мюир повела себя более чем странно. Первым делом она стиснула руки и пробормотала едва ли не с исступлением:

— На этот раз я не потерплю неудачу, если только смекалка и сила воли даны женщинам не просто так!

Она стояла неподвижно, с выражением почти свирепого презрения на лице, потом потрясла кулачком, будто угрожая какому-то незримому врагу. После этого она рассмеялась, передернула плечами, как это умеют делать француженки, и тихо произнесла, ни к кому не обращаясь:

— Да, последняя сцена непременно будет лучше первой. Mon dieu [1] , как я устала и проголодалась!

Встав на колени перед сундучком, где лежали все ее вещи, она открыла его, вытащила фляжку и смешала в стакане неведомый напиток, который и выпила с нескрываемым удовольствием, пока сидела, размышляя, на ковре и обшаривала быстрым взглядом углы комнаты.

— Недурно! Самое подходящее поле для работы. А чем сложнее задача, тем больше она мне по душе. Мерси, старый друг. Ты вложила мне отвагу в сердце, когда это никому уже было не по силам. Ладно, занавес опущен, можно несколько часов побыть самой собой, если с актрисами вообще такое бывает.

1

Господи (фр.).