Под опекой короля гномов

Морщась от боли в ушибленной тушке об каменистую тропу, усыпленную мелким крошевом острых камушков, обиженно всхлипнула и села на пятую точку. За спиной коротко хохотнули, а после меня подхватили сильные руки и вновь почесали за ухом. Я шмыгнула носом, скосила глаза, оценила улыбку гнома, и нагло полезла на его плечи.

– Эй!

Ну, что 'эй!'? Я устала! Ты большой, а я маленький зверек. Можно сказать, детеныш совсем... пальцы гнома ухватили кончик хвоста, чуть дернув. Ау! Хвост - неприкосновенен! Вякнув обижено, чуть куснула кончик его уха и тут же извиняющее лизнула. Гном весело рассмеялся, а я нагло улеглась на его плечах. В тот момент мне казалось, что в этом нет ничего стыдного.

Блондин погладил, нервно дернувшийся хвост - а вдруг опять дернет?
– и позволил остаться на плечах. Так что часть пути я проехала на нем. К обоюдному удовольствию надо заметить! Но хорошее никогда не длится бесконечно. Оно всегда заканчивается очень неожиданно и неприятно. И этот раз исключением не стал.

Тропа раздалась в стороны, по обе стороны взметнулись скалы, а спустя сотню метров над нами навис каменный свод. Мы очутились в своеобразном тоннеле. Длинном и темном, в котором каждый шаг был отчетливо слышен. А еще здесь пахло... чем-то прогоркло-железным, что вязло на языке, заставляя морщить нос. Но хуже всего было ощущение чего-то плохого, незримого. Я глухо заворчала на плечах блондина, который успокаивающе погладил меня по голове. Я соскользнула с его плеч, чувствуя, как потряхивает тело, а шерсть встала дыбом на загривке и хвосте. Здесь произошло что-то очень плохое и нам не следует идти дальше! Но как это сказать гному, который потрепав меня за уши, уже пошел вперед?

На полусогнутых лапах я шла за ним, чутко вслушиваясь, вглядываясь в темноту, морща нос от неприятного запаха-привкуса железа. Какая гадость... Я резко остановилась, когда в нос ударила мощная волна запаха, прямо передо мной... Склонив голову я различила черное пятно на скале тропы. Запах... этот запах очень напоминал... Прижав уши, я, передергиваясь от омерзения, кончиком языка коснулась лужи и... тут же отшатнулась. Кровь! Это кровь, целая лужа крови! И этот запах идет от то всюду здесь! Со всех сторон!

– Тявк!
– испуганно вырвалось у меня.

– Эй!
– раздалось из глубины туннеля.
– Хердэ шенод!

Тихонько подвывая от ужаса, бросилась на голос гнома, что ушел вперед. Надо его остановить, увести отсюда!

Туннель повернул и я, завернув за угол, увидела своего приятеля-гнома, а за ним вдалеке яркое пятно света. Выход! Подскочив, я схватила его за штанину и потянула, пятясь задом, в сторону выхода из туннеля. Бежать отсюда надо! Как можно скорее! Он внял моей настойчивости сразу и я, бросив тащить его за штанину, развернулась и бегом бросилась вперед. Но вовремя вмешался инстинкт, заставив меня затормозить перед выходом. Буквально лежа на брюхе, я высунула нос, оглядела пустую площадку, высокие камни, за которыми явно был обрыв, выползла и добралась до каменной гряды, из-за которой откуда-то снизу раздавались голоса и гогот. Встав на задние лапки, высунула мордочку в просвет, желая узнать, кому принадлежат голоса. Через минуту ко мне присоединился блондин. То, что предстало нашим глазам, было страшно...

Внизу, на дне ущелья, по которому протекал тонкий ручей, были... орки. Кем еще могли быть эти высокие существа, с серой кожей, с торчащими из-зо рта желтыми клыками, одетые в куски шкур и кожи, с шипастыми дубинками и мечами? Это были орки, и они развлекались...

Четверка гномов была еще жива, но им явно оставалось недолго жить. Все четверо ранены, а вокруг них лежали тела их мертвых товарищей. Один гном, стоит на коленях, прижимая к груди правую окровавленную руку, а рядом лежит отрубленная кисть. До того, как я осознала весь ужас ситуации, меч орка проткнул горло гнома. Я запалошно дернулась, вжимаясь всем дрожащим тельцем в блондина, который прижал меня к себе. В его сильных руках страх чуть отступил.

Что же делать...

Обмирая от ужаса, выскользнула из рук гнома и вновь выглянула из-за камней. За столь короткое время уже все было фактически кончено. Трое из четверки были мертвы, а последний раненый гном, скорчился на земле. Один из орков сильно пнул его, что-то рыкнул и трое орков из шести отделились, бегом куда-то отправились. Главарь орков присел перед последним гномом. В его руке блеснул в лучах солнца нож. Как завороженная, я смотрела, как орк, за волосы заставил гнома поднять голову, приставил нож к его глазу...

Во мне будто лопнула пружина. Не помня себя, я перелетела через камни, слетела по склону, скользя по крошеву камней. Я не осталась не замеченной. Орки, привлеченные шумом, обернулись, подымая оружие. Главарь бросил гнома, оборачиваясь к возможной угрозе. Но разве маленький черный зверек, несущийся к ним, мог их напугать? Конечно же нет...

Самый высокий орк, их главарь, ощерился и что-то сказав, вновь пнул гнома. Остальные переглянулись, и в этот миг я прыгнула на главаря и вцепилась зубами в его правую руку, не помня себя. Через миг меня яростно стряхнули и я кубарем откатилась в ручей. Мокрая, чувствуя кровь на языке, я выскочила из ручья и вновь кинулась вперед, прыгнула... и оказалась поймана за шиворот. Орк поднес меня к лицу, насмешливо оскалив зубы, что-то гортанно сказав. Я ощерилась в ответ, утробно рыча...

Маленький лисенок-подросток в руках огромного орка... он мог свернуть мне шею одним движением, но не стал этого делать. Почему? Видно ему было смешно, что такая мелкая казявка храбро бросилась на защиту своего 'хозяина'. А что еще он мог подумать? Только то, что я ручной зверек этого гнома...

Орк расхохотался и швырнул меня в гнома. Я упала рядом с ним, больно ударившись боком, и с трудом, на чистом упрямстве встала на лапки, продолжая рычать на орка.

А он... он повернулся и... ушел. Ушел, вместе с остальными, не став добивать врага. Я неверяще смотрела ему вслед, стоя на дрожащих лапках, а шерсть на загривке была вздыблена. Как только орки скрылись, мой приятель-блондин торопливо спустился вниз и подбежал ко мне и гному. Лапки подкосились и я упала на землю, закрыв глаза, пережидая дурноту, подступившую к горлу. Я была на волоске от гибели...

Светловолосый перевязал спасшегося гнома, и помог ему встать на ноги, закинув его руку к себе на плечи. Я со вздохом села, встряхнула головой, прогоняя муть и... поняла, что вновь человек. С минуту я тупо смотрела на свои руки, а потом перевела растерянный взгляд на гномов. Раненый неверяще смотрел на меня, а светловолосый вопросительно спросил что-то. Криво улыбнувшись, я с трудом встала и мы, втроем побрели на тропу...

... Отряд гномов встретился нам на тропе, когда мы в очередной раз решили дать немного отдыха раненому. Стоило светловолосому помочь ему осторожно сесть, как из-за поворота в трехстах шагах вынырнули гномы. Нас заметили сразу, как и мы заметили их. Там были и знакомые лица, которые приблизившись, первым делом бросились к раненому. Ну, это правильно. Нормально.

Мы со светловолосым отступили в сторону. Да ради Дракона! Очень надо им дорогу заступать!

Стоило только показаться отряду гномов, как светловолосый потух и сник. Перемена была настолько разительна, что не заметить ее мог бы разве лишь слепой. А то, что он почти сразу отступил от меня и раненного, было очень показательно и тревожно. Гномы окружили нас, разделили. Седовласый, представительный старик-гном, с окладистой бородой, похожий на добродушного Санту, выгодно выделяющийся среди мрачных, вооруженных топорами гномов-воинов, подошел к раненому и о чем-то стал спрашивать его. Получив ответы, покачал головой и, усадив раненого, размотал тряпку, которой Хорт перевязал его. Решив, что старик целитель, и потеряв интерес к обоим, я обернулась к светловолосому. Сердце тут же упало вниз...

Один из воинов вязал ему руки за спиной.

– Эй!
– я возмущенно дернулась, но светловолосый с тоской посмотрел на меня и мотнул головой - 'не вмешивайся'.

Да что же это...

А что я могу?

В том то и дело, что ничего.

Ненавижу быть беспомощной, слабой. Больше всего на свете - ненавижу! Каждый раз я понимаю, что просто девчонка. Которая в глазах большинства слабосильная, неразумная кукла, чьи слова и поступки ничего не стоят. Будучи в изрядном подпитии мой дорогой био-папаша очень доступно мне это объяснил. Всего одна встреча с ним разбила мою детскую наивность и доверие к окружающим. Подспудно, неосознавая этого полностью, я уверилась, что в глазах всех мужчин я всегда буду годна только для двух вещей... кухни и этого самого.