Под опекой короля гномов

Мастер помолчал, обдумывая сказанное.

– Никто не станет воевать за человека...

– Мы и не будем воевать. Знать этого королевства не очень довольна своим теперешним правителем, а ежели он притеснит их или сделает что не потребное...

– То они поддержат... вашего воспитанника, - понимающе кивнул мастер.
– Теперь я вас понимаю, но... будет ли мальчик благодарен вам? Люди не помнят добра, предпочитая его забыть.

– Люди - да, но люди ли они? Этот мальчик превращается в зверя.

– Вы правы, ваше величество. Я следил за этим ребенком. Не похож он на обычного человеческого ребенка. Но каким он нам нужен? Воином или правителем?

– И тем, и другим.

– Это трудно. Он не может быть королем-правителем и королем-воином одновременно.

– Он должен уметь привлекать союзников, которые завоюют ему его королевство, и должен уметь управлять, дабы удержать это королевство в своих руках. Но и опыт воина у него должен быть.

Мастер чуть улыбнулся.

– Привлекать союзников он уже умеет. Служба разведчиком даст ему опыт воина, а всему остальному научим. Но ему не хватает жесткости. Я хочу попросить вас отдать ему в услужение вашего раба. Мальчик к нему привязан.

– К Тарку? Он увидел его только сегодня.

– Нет, ваше величество. К Хорту.

– К Хорту?
– Гторхар нахмурился.
– Раб сбежал, чтобы вернуться за мальчишкой... Он не должен привязываться к рабам!

– Ваше величество, поверьте моему опыту. Этот раб нужен, чтобы ваш воспитанник получил несколько очень важных уроков. Тяжелых, болезненных, но необходимых. И первый из них будет посвящен предательству...

*** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** ***

Хорт знал, что надеяться на снисхождение не стоило. Ему надо быть благодарным за то, что он избежал участи остальных беглецов - ноги ему ломать не приказали. Король счел за лучшее изменить наказание, но благодарности к нему юный гном не почувствовал. Трудно быть благодарным, когда тебя привязывают к столбу, а палач за спиной расправляет длинный кнут и бьет им по воздуху для пробы. Несколько сухих, звонких щелчков кнута - это всего лишь обещание боли.

Хорт невольно закрывает глаза и отчаянно закусывает губу. Нет, ему не страшно. Страх перед болью совершенно не причем. Бывало рабов забивали кнутом, в назидание остальным. Еще живя на нижнем уровне, Хорт не раз становился свидетелем подобного, но, по-правде, не считал это ужасным. Куда страшней безнадежность и беспросветность, понимание, что ничего не изменить. Ты навеки раб, презренный урод, ничтожество в глазах всех и что умрешь однажды под кнутом, а твое тело отдадут крысам на прокорм...

Робкая надежда на что-то, смутная, зыбкая, появилась, когда Гторхар взял его к себе, но сейчас она развеялась как дым, и от этого было до боли горько...

Палач не был намерен тянуть бесконечно. Кнут взвился в воздухе и обрушился на спину раба, со звонким щелчком даря первую кровавую отметину. Хорт задохнулся от боли, дернувшись в путах, а кнут вновь был поднят палачом...

Удар за ударом, все новые кровоточащие полосы и страшная боль, от которой темнеет в глазах, ноги подгибаются, а из горла рвется крик...

Он кусает губы, дергается под каждым ударом кнута, но позволяет себе только стоны. Не из гордости - нет! Какая гордость, - помилуйте!
– может быть у него?! Только обычай такой - не тревожить криками уши свободных, а ежели посмеешь - значит, смеешь просить, а разве раб имеет право что-то просить? За эту наглость надо еще кнутом приласкать...

На исходе третьего десятка он уж не помнил себя, стоя на краю, чтобы сорваться в благословенный обморок. Но палач останавливается и на него обрушивается ведро ледяной воды и тьма перед глазами рассеивается. Хорт судорожно дышит и жалеет, отчего-то жалеет, что палач остановился, а тот ждет, дает ему передышку, чтобы за тем вновь поднять кнут... и его радует, сорвавшийся в каземате крик. Палач довольно кивает головой со злой усмешкой. Чужая боль ему в радость, а разве иные пойдут в палачи?

Еще дюжина ударов и у Хорта подгибаются ноги. Он бесчувственно повисает в путах, теряя сознание. Но его безжалостно приводят в чувство, дабы продолжить экзекуцию. Спина - сплошная рана и капли крови сбегаются в струи. Страшное зрелище обещает шрамы до смерти, но палач хорошо знает свое дело. Кожа рассечена не так глубоко. Выглядит все премерзко, шрамы останутся, но мышцы не повреждены, а это главное. Ничего, отлежится...

С полсотни ударов отмерены, отданы. Палач сворачивает кнут, прежде бережно протерев от крови, вешает на место - на крюке на стене. После подходит к рабу, оттягивает за волосы голову, всматривается в лицо раба, оценивая состояние. Оценка - силы у того еще есть, а значит выдержит последнюю, главную боль на сегодня.

Прут с клеймом на конце уже давно накален, и знак клейма горит ярко-красным в полутьме каземата. Палач подхватывает прут, поворачивает голову Хорта, прижимает к столбу и подносит ко лбу раскаленное железо...

Дикий крик взрывает тишину, разносится по коридорам, глуша все остальные звуки...

... Хорт приходит в себя от боли. Боль такая, что стон не удержать на устах. Лоб горит так страшно, что невозможно открыть глаза. Чувство, что тогда голова разорвется. К спине дотрагиваются чьи-то руки, принося взрыв боли, и сознание вновь плывет, а рядом раздается голос старого Тарка:

– Ой, дурак... что за дурак! Вот стоило оно того, стоило?! Сбегать за каким-то чуждым мальчишкой от своего господина?! Дурак, какой же ты дурак...

А на глаза Хорта наворачиваются слезы. Больно отчего то сейчас не от ран, а от этой незлобной ругани. Потому как нутром чувствуется жалость, а Хорт уж не позабыл что это такое... Его разве что мать когда-то жалела по далекому детству, до того как родной отец продал в рабы за долги...

Он тихо стонет, пока Тарк осторожно мажет его спину липкой мазью.

Как же больно...

Тарк, со вздохом, подымается на ноги, и, шаркая ногами, уходит прочь. Хорт впадает в какое-то странное состояние - сон-не-сон, явь-не-явь... и скрип дверей ему скорее чудится, как чудится и тихое поскуливание, и что-то холодное-мокрое, но приятное, тыкающееся в щеку...

– Уходи! Уходи отсюда!
– слышится голос старого Тарка.
– Только тебя не хватало! Еще и мне из-за тебя попадет!

О чем это он? Кому он это говорит? Хорт пытается открыть глаза, посмотреть, но проваливается во тьму.

*** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** *** ***

Господи, да что это? Да за что так?!

Я самозабвенно реву в своей комнате, накрывшись с головой одеялом-шкурой. Меня разрывает от жалости к Хорту. Бедный, как же его избили! Смотреть страшно - спина вся в ужасных кровавых рубцах, а на лбу... мама, за что?!

– Хватит!
– холодный голос Гторхара раздается надо мной и одеяло отлетает прочь. Я, сглатывая слезы, сажусь, судорожно протирая лицо ладонями, а гном нависает рядом.
– Что произошло? Кто тебя обидел?