Под парусами. Свободные

В одно мгновение вокруг все завертелось. Доктор вовсю отдавал распоряжения. Со шприцем спешила к палате дежурная медсестра, а Аля что было силы, лупила по спине и плечам Олега, прогоняя прочь.

Крики сливались в безумный хор.

– Хватит! Уходи сейчас же!

– Да я же не знал, что все так!

– Прибью!
– хрипло.

– Виктор Николаевич, сидите уже! Не поднимайтесь!

– Уходи!

***

Спустя несколько бесконечно долгих минут все прекратилось. Больного отвели в палату, а девушка и молодой мужчина в коридоре остались наедине. Отчаяние и злость сжигали изнутри обоих.

– Зачем... Зачем ты явился?
– Аля чуть не застонала от бессилия.

– Тебе правду?
– Олег положил руку себе на лоб.
– Хотел пригласить на свидание, будь оно не ладно!

– На свидание?..

– Да! Знаешь, это когда двое ходят туда-сюда, всякую ерунду говорят, а потом, когда вся эта прелюдия надоедает, целуются.

Аля прижалась лбом к шершавой стене.

– Господи...

– Прости.

– Наши поцелуи ни к чему хорошему не приводят, - ее шепот был еле слышен. – Никогда.

– Это точно.

Олег притянул девушку к себе и крепко обнял. Это были уже совершенно другие объятия, не такие, как вначале встречи. Словно раненые звери, которым остались последние минуты жизни, оба стояли, не шевелясь. Закрыв глаза. Молча.

***

Исколесив весь город вдоль и поперек, Олег вернулся домой, когда стемнело. Бензин в баке был на нуле. Как и его старый форд, водитель тоже чувствовал себя опустошенным. На душе было гадко. Хотелось напиться и упасть на кровать в полной отключке. Мозги работал как машина: то разгоняясь, толкая на совершенно безумные поступки, то тормозя, эмоциями вышибая мысли вон. Такое с ним было впервые. Хладнокровие скорым поездом летело в тартарары. Даже собственная квартира показалась тюрьмой. Душила.

Походив полчаса из угла в угол, Олег не выдержал. Собрал в сумку все необходимые вещи и заказал такси до аэропорта.

***

Успокоительное подействовало на Виктора не сразу. Кардиолог Анатолий Борисович лично проконтролировал, чтобы пациент уснул и лишь после того вышел из палаты. Заждавшись, Аля сразу же бросилась к нему.

– Доктор, как он?

– К счастью, сейчас уже нормально.

– Я так испугалась!
– она прижала ладонь к губам.
– Если бы что-то случилось, я не простила бы себе.

Врач вопросительно на нее посмотрел, но переубеждать не стал.

– Постарайтесь, чтобы эти двое больше не виделись. До операции три дня, а стрессы не прибавляют шансов на успех.

– Конечно. Я постараюсь...
– запнулась, заметив суровый взгляд кардиолога.
– Они больше не увидятся. Обещаю.

– Хорошо. Вы меня правильно поняли.

Он снял очки и потер глаза. День для всех выдался трудным.

– Это было какое-то безумие.
– Аля опустилась на лавку.
– Доктор, я не хотела...

– Будем считать, что инцидент исчерпан, - прервал ее оправдательную речь Анатолий Борисович.
– Отчасти Витя сам виноват. Ему еще учиться и учиться беречь себя.

– С этим будет сложно.

– Еще бы! Но рядом с такой очаровательной невестой он справится.

Аля зажмурилась.

– Так, - врач глянул на свои часы.
– У меня еще много работы. Идите домой, отдохните. Обещаю, до утра с Витей ничего не случится. Будет спать сном младенца.

***

Скоро должно было прибыть такси. Забросив сумку на плечо, Олег ждал машину у подъезда. Можно было не спешить так, дождаться звонка от водителя в квартире, но его тянуло прочь из дома. Подальше из города, в другую страну – куда угодно, лишь бы двигаться, не останавливаясь. Промедление грозило накрыть тоской, как девятым валом.

На улице было сыро и зябко. Затянутое тучами небо хмуро высилось над головой, а ветер упрямо пытался сорвать с головы бейсболку. Питерская погода была в своем репертуаре. Переменчивая как женщина. С осенью в августе и пронизывающим холодом после жары. Осень в Питере Олег не любил особенно. Во время бархатного сезона здесь сутками напролет поливал дождь, а ветер менялся с такой скоростью, что рвались паруса. Ад для яхтсмена, однако сейчас, как ни странно, такая погода была кстати. В унисон душеному состоянию.

***

– Что-то случилось?

Стоило Александре переступить порог дома, Елена Васильевна чуть не выронила из рук чашку. Материнское сердце сразу почуяло неладное.

– Доченька, ты на себя не похожа.

– С Витей были проблемы, - Аля присела на стул у входа, чтобы расстегнуть сандалии, но будто забыла, чего хотела. Сидела, не шевелясь.

– Все хорошо?

– Слава Богу, обошлось.

– Аля, так серьезно?

– Да, - губы дрогнули.
– Очень.

– Что же это такое!
– мама всплеснула руками. – Как проклятие какое-то.

– За что это все? – Аля спрятала лицо в ладони.
– И ему, и мне. За что, мама?

– Милая моя, - Елена Васильевна присела рядом, обнимая. Душа разрывалась от сочувствия и сожаления. Смотреть на дочку было больно. С каждым днем любимый ребенок все больше становился похожим на тень. Если бы она могла, давно поменялась бы с ней местами, но чужой крест не передавался.
– Не такого счастья я тебе желала, родная. Не такого.

– Я тоже, - по щеке девушки скатилась одинокая слеза.

***

Такси все не ехало. Опустив пониже козырек бейсболки, Сафронов невесело улыбнулся и глянул на часы. Половина десятого. До рейса Санкт-Петербург-Афины оставалось два часа, а с событий в больнице, чудилось, что прошла вечность. Холод казенных стен, дурацкая стычка, объятия и полный безысходности взгляд серо-голубых глаз – все смешалось в водоворот. Он настойчиво старался не думать о произошедшем. Гнал от себя ненужные мысли, однако образ перепуганной, запутавшейся в своих эмоциях девушки не шел из головы.

– Эх, фея, - хмыкнул.
– Что же ты со мной творишь?

Один доверчивый поцелуй, несколько секунд безвольных объятий, и его душа выворачивалась наизнанку. Отчаяние медленно, но неотвратимо сменялось решительностью. Сизое небо над головой подмигнуло молнией, а гром поставил точку на мечтах о белоснежных островах Эллады.

– Ладно. Прорвемся как-нибудь, - Олег смахнул с лица первые капли дождя и, резко развернувшись, зашагал домой.

Опоздавший таксист этим вечером так и не дождался одного из своих клиентов. А в знаменитой греческой регате на одного шкипера стало меньше.