Под парусом мечты

Ириапети мягко провела рукой по ее щеке.

— Хаере маи, — негромко произнесла она, — добро пожаловать.

Джек удивился. Должно быть, он чего-то не понял. В груди шевельнулась тревога, и он сделал большой глоток виски, а затем передал бутылку пожилой женщине. Она улыбнулась ему. Наверное, он просто немного пьян.

Пока мужчины пили, Ириапети и несколько других женщин взяли флейты, что снова удивило Джека. Маори редко сопровождали разговоры музыкой и уж совсем не начинали делать это среди ночи. Но женщины играли тихо и задумчиво, и Джек не однажды услышал знаменитый «голос духов» флейты путорино. Может, на Севером острове иные обычаи, а может, это просто ритуал, который устраивают специально для уходящих духов.

Когда Джек наконец забрался в палатку, он чувствовал сильную усталость от виски, монотонных звуков флейты и долгих рассказов мужчин — он вырос с маори, но все еще с трудом понимал глубокий смысл их рассказов. Жутковато, когда в колыбельную вплетается голос духов… но, похоже, Шарлотте это не мешало, она спала рядом, глубоко и крепко. Сердце Джека наполнилось нежностью, когда он увидел ее лежащей на примитивном ложе. Распущенные волосы раскинулись по одеялу, служившему ей подушкой, однако лицо казалось несколько напряженным. Когда же он в последний раз видел, чтобы она мирно спала, без боли и страха? Он отбросил эти мысли в сторону. Шарлотте лучше, она поправится… Он осторожно поцеловал ее в лоб, лег рядом и уснул.

Шарлотта услышала голоса духов. Судя по всему, они звали всю ночь, но до сих пор лишь мягко манили. Теперь они стали более требовательными, звали настойчивее. Пора.

Шарлотта тихо встала, пробралась к выходу из импровизированной палатки. Джек спал, и это было хорошо. Она бросила на него последний, исполненный любви взгляд. Однажды… в солнечном свете, в затерянном где-то посреди моря острове они встретятся вновь…

Шарлотта отбросила волосы, поискала плащ. Впрочем, он ей не понадобится. Несмотря на то что сейчас достаточно прохладно, во время подъема ей станет теплее. Она шла по дороге, которую ей показала Ириапети. Она сразу же пошла круто в гору. К счастью, луна светила достаточно ярко, чтобы увидеть выбитые в скале ступеньки. Шарлотта шла быстро, но без спешки. Она не чувствовала себя одиноко, здесь были другие души, поднимавшиеся вместе с ней. Шарлотте чудилось, что от волнения и предвкушения они перешептываются и смеются. Сама же она испытывала сожаление, хотя страха не было. Подъем длился долго, но Шарлотте казалось, что время летит незаметно. Порой она останавливалась и смотрела вниз, на сверкающее в лунном свете море. Где-то там Джек… Она испытала искушение прикоснуться к нему во сне. Но нет, лучше пусть спит. Лагерь маори давно скрылся из виду. Шарлотта шла по переплетающимся, становившимся все круче тропинкам, но не заблудилась. Наконец перед ней возник маяк. Здесь нужно быть внимательной, еще раз вернуться в реальный мир и идти только по тени. Маловероятно, что смотритель маяка еще не спит, но Шарлотта не хотела, чтобы ее заметили и, возможно, заставили отказаться от задуманного. Но и спешить ей не хотелось. Ее поступок был взвешен, почти священен. Его не должно совершать второпях.

Истрепанное бурями дерево похутукава от маяка видно не было. Шарлотта расслабилась. Нужно просто сплести веревку из морских водорослей, чтобы спуститься по ней, но здесь не было морских водорослей. Это ей и прежде показалось странным, когда она слушала историю, рассказанную Ириапети. Нужно кого-нибудь спросить про это.

Шарлотта улыбнулась. Нет, больше она не будет записывать легенды. Она сама станет частью легенд…

Чуть выше дерева утес резко обрывался. Шарлотта подошла к краю. Под ней волны разбивались о маленький пляжик. Перед ней простирался океан, залитый лунным светом.

«Гавайки, — подумала Шарлотта. — Рай».

И полетела.

Когда Джек проснулся, в лагере стояла мертвая тишина. Это было очень необычно, поскольку они засыпали посреди целой деревни маори и сейчас на пляже должны были звучать детские голоса, смех, болтовня. А еще — потрескивание костра, на котором женщины пекут хлебные лепешки.

Джек провел рукой рядом с собой и понял, что Шарлотта ушла. Странно, почему же она не разбудила его? Потер лоб и вылез из палатки.

Песок и море. Следы на песке, но ни одной палатки. Только старуха, кажется Ириапети, сидела на пляже и наблюдала за тем, как разбиваются о берег волны.

— Куда все подевались? — В душе Джека зародился страх. Как будто он проснулся и оказался в каком-то кошмарном сне.

— Они недалеко. Но для тебя лучше сегодня побыть одному. Типене сказал, что, возможно, ты будешь злиться на нас. А этого делать не стоит. Ты должен обрести мир… — Ириапети говорила медленно, не глядя на него.

— Почему я должен злиться на вас? — спросил Джек. — И где Шарлотта? Она с остальными? Что здесь происходит, вахене?

— Она хотела указать путь своему духу. — Ириапети наконец повернулась к нему. Ее лицо, изборожденное морщинами, было серьезным. — Она сказала мне, что боится расставаться со своим телом, потому что для него не существует Гавайки. Но здесь ему нужно было просто идти за остальными. Ты не сумел бы помочь ей.

Старуха снова устремила свой взгляд на море.

Мысль Джека лихорадочно заработала. Духи… скалы… неуверенные слова врача… Он не хотел осознавать этого, но Шарлотта знала, что умрет.

Только не так! Не одна!

— Она не одна, — сказала Ириапети.

Джек не знал, читает ли она его мысли или же последние слова он произнес вслух.

— Я должен найти ее!

Джек испытывал невообразимое чувство вины, когда бежал к тропе, видневшейся среди скал. Как он мог спать? Почему он ничего не заметил, ничего не почувствовал?

— Ты можешь подождать ее здесь, — произнесла Ириапети.

Джек не слушал. Он бежал вверх по крутой тропе, словно за ним гнались фурии, останавливался лишь изредка, чтобы перевести дух. Он не обращал внимания на красоту скал и моря. При этом небо было затянуто тучами и все, казалось, погрузилось в странные голубоватые сумерки. Призрачный свет? Джек заставил себя идти еще быстрее. Может, он еще сумеет догнать ее. Нужно было спросить старуху, когда она ушла. Но, наверное, она тоже не знает. Для тохунга маори время течет иначе.

Когда Джек наконец добежал до маяка, был уже полдень, но солнце все еще не взошло. Смотритель радостно поздоровался с ним, пока не заметил, в каком состоянии находится Джек. Шарлотты не было. И следов ее тоже…

— Есть дюжины возможных мест, — сочувственно произнес смотритель маяка, когда Джек коротко, путаясь в словах, описал ему свои опасения. — У самого дерева я бы прыгать не стал. Там не совсем крутой склон. Но вот над ним… и чуть левее… как я уже говорил, вы можете найти только следы. Но, возможно, вы совершенно напрасно волнуетесь. Эти бабушки маори много рассказывают, если день слишком долог. Вероятно, ваша маленькая леди в полном порядке, у своих друзей. Она казалась такой хрупкой и слабой, вряд ли она сумела преодолеть столь трудный подъем.

Джек пошел к скалам над деревом похутукава. Должно быть, это было здесь… Ему казалось, что он чувствует присутствие Шарлотты. Но нет, этого не может быть. Ее душа давно должна была достичь Охауа…

Джек послал островам молчаливый привет. Он не знал, почему не испытывает отчаяния, но внутри была лишь пустота, ужасная ледяная пустота.

Словно в трансе, он снова спустился по тропе. Если он сейчас споткнется… Но Джек не споткнулся. Он не готов идти в Гавайки, еще не готов. Неужели он бросает ее? Джек даже думать об этом не мог. Однако он видел, как из-за облаков выходит солнце, и чувствовал, как его ноги уверенно нащупывают тропу.

Когда пляж снова показался в поле зрения Джека, его взгляд остановился на Ириапети. Пожилая женщина по-прежнему сидела на том же месте, но когда он ступил на песок, она, похоже, что-то увидела.

— Пойдем, тане! — спокойно произнесла старуха и вошла в воду.

Ей было тяжело бороться с приливом, но Джек был сильнее и быстро догнал ее. И тоже наконец увидел: синее платье, раздутое волнами, длинные светлые волосы, с которыми играл прибой.

— Шарлотта! — крикнул Джек, хотя понимал, что она не услышит его. Он потерял дно, поплыл.