Под русским флагом

Однажды вечером Брок подстрелил в тундре крупного самца-оленя, недалеко от судна. Несколько ребят отправились к нему, чтобы помочь притащить добычу на борт.

Однажды в воскресенье кое-кто из команды отправился навестить охотников у Вестерэльвен. Когда они вечером вернулись, то порадовали нас сюрпризом – каждый нес с собой порядочный кусок оленьего мяса. Второй штурман подстрелил трех больших оленей, а русские настреляли гусей. Тюленей, к сожалению, подстрелить не удалось, хотя в хорошую погоду их много вылезало на лед.

В последнее время снег и лед таяли с большой скоростью. Погода значительно потеплела, несколько дней температура колебалась между 10 и 18 градусами тепла со свежим южным ветром. Такие условия губительны для снега.

Во второй половине дня 5 июля прибыл бывший боцман «Зари» Бегичев с 12 оленями и самоедами. [67] Он привез с собой целую гору почты для русских судов, но, к удивлению, ни одного письма для нас. Впрочем, я получил следующую инструкцию от Гидрографического управления в Петрограде:

67

Бывший военный моряк, принимавший в 1900–1903 годах участие в экспедиции Э. В. Толля на «Заре» и хорошо знакомый с природными условиями Таймыра. Характер поручения Бегичева понятен из текста инструкции, приводимой ниже.

«Инструкция господину капитану Отто Свердрупу.

Военно-морские транспортные суда „Таймыр“ и „Вайгач“ Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана под командованием флигель-флигель-адъютантакапитана второго ранга Вилькицкого, зимуют с осени прошлого года на западном побережье полуострова Таймыр. Поскольку вышеупомянутые суда в результате давления льда могли получить серьезные повреждения, а их команда по этой причине попала в трудное положение, Главное Гидрографическое управление решило предпринять следующие шаги:

1. Поручить бывшему боцману шхуны „Заря“ Никифору Бегичеву достать необходимое количество оленей с санями и каюрами, которые должны добраться, если возможно, в начале июня (русский стиль) к месту Вашей зимовки у мыса Штеллинг (92°долготы по Гринвичу), чтобы оказать необходимую помощь первой части экипажа капитана Вилькицкого (40 человек), которые попытаются добраться до мыса Штеллинг в начале марта, и чтобы доставить их в Дудинку или Гольчиху, откуда они отправятся с рейсовым пароходом на юг, в Красноярск; позднее осенью он попробует помочь второй части экипажа капитана Вилькицкого (54 человека), чтобы доставить их в порт Диксон, где для них организуют место зимовки.

2. Поручить бывшему заместителю начальника экспедиции лейтенанта Седова (после его смерти) доктору Кушакову организовать место зимовки у порта Диксон (построить два дома и баню) для 64 человек (14 офицеров и 50 матросов), организовать телеграфную станцию (мощностью до 15 киловатт), организовать депо в 30000 пудов (по 16 кг) угля и оставить 30 собак с нартами.

Специально для „Эклипса“ привезти все, что указано в Вашей телеграмме № 27.

3. Поручить Бегичеву организовать депо с провиантом в устье реки Пясина, а доктору Кушакову – организовать аналогичные депо от острова Диксон до реки Пясины, эти депо необходимо снабдить специальными опознавательными знаками.

4. Планируется отправить из Архангельска ледокол или другое судно с 500 тоннами угля к месту Вашей зимовки для Ваших нужд и для транспортов „Таймыр“ и „Вайгач“. Это судно будет оснащено радиотелеграфом.

После того, как Бегичев доберется до мыса Штеллинг, он поступит в Ваше распоряжение. Вам поручается взять на себя руководство всем, что касается оказания помощи капитану Вилькицкому.

В случае если Вы, когда Бегичев второй раз прибудет на мыс Штеллинг, уже покинете место Вашей зимовки, Вам предписывается установить на мысе Штеллинг знак и оставить Бегичеву инструкции.

После выполнения возложенных на Вас обязанностей по оказанию помощи капитану Вилькицкому, и если он больше не будет нуждаться в Вашей помощи, Вы можете, с согласия капитана Вилькицкого, отплыть в русский порт, чтобы ликвидировать Вашу экспедицию; в то же время Главное Гидрографическое управление имеет честь просить Вас предпринять все возможное для того, чтобы избежать второй зимовки.

Настоящим направляем Вам списки провианта и материалов и всего остального, что закуплено для Вас согласно Вашей телеграмме № 27, из Красноярска и направлено в Диксон на тот случай, если Вам придется зазимовать во второй раз – чего, тем не менее, следует, по возможности, избежать – копии Ваших телеграмм и наши ответные телеграммы, почта 1 и один экземпляр газеты „Моргенбладет“, а также несколько номеров „Афтенпостен“.

Начальник Главного Гидрографического управления, Генерал-лейтенант (подпись) Жданко».

Путь Бегичева из Дудинки занял 41 день. По пути он пересек реку Пясина, там, где она поворачивает на восток, и затем следовал по ее северному берегу до тех пор, пока не прошел на восток настолько, чтобы взять курс через горы на «Эклипс». Почти у водораздела им было обнаружено обширное озеро, из которого на север вытекала большая река. Это была та самая река, чье устье мы видели на побережье, к западу от Вестерэльвен. В общей сложности он пригнал с собой 650 оленей, но большая часть стада осталась отдыхать у этого озера, а сам он, вместе с двумя самоедами и 16 оленями, отправился дальше. Он следовал вдоль реки на север, пока не добрался до моря, тогда он взял курс восточнее, который и привел его прямо на «Эклипс».

Бегичев – один из тех русских, кто очень хорошо знаком с местными условиями севера Сибири от Енисея до Лены. Он рассказал мне, что мог пройти на лодке из устья Пясины в озеро Таймыр. От Пясины параллельно берегу проходит горная цепь – как раз к озеру Таймыр, на расстоянии около 400 км от берега. В южной части этой гряды и пролегает тот путь, о котором он рассказывал. По этому пути Бегичев возил двух английских дам – единственных европейских женщин, посетивших эти места, он вез их из Гольчихи до озера Таймыр и обратно.

Русский, что болел цингой, в последние дни чувствовал себя все хуже и хуже, доктор считал, что надежды на выздоровление мало.

В тот день, когда приехал Бегичев, он умер. Его положили на ложе в большом трюме и укрыли русским флагом. Плотники принялись за свою грустную работу. Гроб был готов к утру, по русской традиции его выкрасили в желтый цвет.

Товарищи умершего быстро выкопали могилу на мысу, недалеко от гурия. Несколько плотников сколотили огромный русский крест, который собирались установить на могиле; его сделали из сосновых бревен в 18 дюймов диаметром и 20 футов высотой.

Похороны прошли 7 июля. Около 10 часов гроб с телом покойного вынесли из трюма и установили на верхней палубе на двух ящиках; покойного накрыли русским флагом. Все выстроились вокруг, пропели несколько молитв. Прежде, чем накрыть гроб крышкой, все русские друг за другом подходили ко гробу, целовали своего умершего товарища в лоб и шептали ему слова прощания. Это была очень красивая и трогательная церемония, вдвойне трогательная здесь, в этой огромной снежно-ледяной пустыне. Затем гроб закрыли крышкой и завинтили, русский флаг положили сверху. Затем снова пропели несколько молитв, вынесли гроб на лед, установили на санях и товарищи потащили его к месту последнего упокоения. Под салют из 21 выстрела гроб опустили в могилу. Затем были сказаны последние слова прощания, снова пропели пару молитв, каждый бросил в могилу по горсти земли, и затем могилу зарыли.

В похоронах приняли участие все, кроме кока, который должен был приготовить пищу к нашему возвращению, и упитанного русского телеграфиста, которому было слишком тяжело совершить такой утомительный двухкилометровый поход. [68]

В тот день на борту состоялся большой обед – мы также должны были почтить нашего гостя Бегичева, команду освободили от работ.

На следующий день группа русских отправилась на мыс, чтобы установить крест и привести могилу в порядок. Последнее оказалось довольно тяжелой работой, группе из пяти-шести человек на это потребовалось несколько дней. Но когда могила, наконец, была готова, она получилась очень красивой. Она возвышалась на один метр, ее обложили отборными, хорошо отполированными камнями, которые сверкали всеми цветами радуги. Камни принесли с берега, они представляли собой настоящие произведения искусства море трудилось над ними не одну сотню лет.

68

Несомненная ирония частично объясняет отношение Свердрупа к русскому радисту.

Бегичев начал волноваться, что самоеды все еще не прибыли с остальными оленями, он ждал их на следующий день после своего прибытия.

^{Бегичев Н. А. (1874–1927), полярный охотник-промышленник, исследователь Арктики. (Из фондов РГМАА)}

Большая горная цепь, тянувшаяся параллельно берегу, ограничила передвижение самоедов далее на север; ни один из них не осмеливался добровольно перейти через нее. Они говорили, что если кто-нибудь поедет на север к морю, то встретит там страшных белых медведей, а они гораздо больше и страшнее других косолапых. Они всегда нападают на человека, и медведей всегда оказывается вдвое больше, чем людей. Если к морю отправятся двое, то они обязательно встретят четырех зверей, если к морю пойдут пятеро, то им встретятся десятеро и т. п. Никто не может справиться с такой силой. Поэтому самоеды никогда не ходят к морю. Бегичев стал единственным, кто силой своей воли сподвигнул их отправиться на север через горы. Но теперь, как уже было сказано, он боялся, что они обманули его и вернулись обратно домой. Он двинулся на запад, чтобы их найти. Несколько ребят навестили его на следующее воскресенье. Он был в тундре, но никто не видел там его людей. Пришли только три-четыре самоеда со 100 оленями. [69]

69

Все тоже самое аборигены Таймыра рассказывали ранее Миддендорфу, который объяснял неосвоенность Таймыра отсутствием там растительного топлива.

Работа на борту шла своим чередом. Пауль, Йоханнес и часть русских ремонтировали лодки, и нашу моторку отделали медью с киля до нескольких дюймов над ватерлинией. Русские несколько дней работали над гурием на мысу – получилось значительное сооружение. Также они начали по указанию Бегичева готовить сани для путешествия в Дудинку. В один из вечеров Бегичев пришел с несколькими самоедами и 40 оленями, чтобы взять часть багажа. Мы подготовили провиант для поездки по составленному им списку, который затем утвердили офицеры. Для них заложили несколько депо, к тому же у них было 600 оленей, так что можно было не беспокоиться – голод им не грозил. Если еды не хватит, они могли зарезать нескольких животных. Кроме того, в это время года много гусей по всей тундре, а также диких оленей.

14 июля пришли три самоеда с 70 оленями и забрали остальной багаж. Впереди ехал самоед верхом на олене, а остальное стадо следовало за ним. Удивительно, насколько самоеды искусны в дрессировке своих животных. Они управляют ими с помощью шеста, и если погонщик бросает шест, олени останавливаются и тут же ложатся.

Мы пригласили самоедов к ужину, их лагерь располагался в шести км от судна.

На следующий день мы с русским фотографом сделали несколько снимков лагеря самоедов и всего каравана с начальником во главе, затем сняли все три экипажа по отдельности и, наконец, всех вместе. Мы также сделали несколько снимков офицеров, пока они стояли на мостике.