Под стягом Российской империи

Непокойчицкий поклоном головы дал понять, он извлёк урок.

Передовой отряд шёл к Шипке стремительно; Переход были длинными, а отдыхи короткими. Даже ночных привалов не делали. Надо было отрываться от преследования то Реуф-паши, то Халюсси-паши.

Встречавшиеся по пути таборы опрокидывали чаще всего штыковыми ударами. И тогда генерал Гурко бросался на неприятеля в первых рядах. Призывал:

— Вперёд, братцы, вперёд!

Нередко пускали наперёд кавалерию. И снова Гурко в седле, с обнажённой саблей. Когда путь преграждали укрепления, на рысях выезжали пушки, вели беглый огонь и тут же шла в штыковую пехота.

За Передовым отрядом гнались и Реуф-паша, и Халюсси-паша, но Гурко ускользал, генерал знал: его могут настигнуть крупные соединения противника и тогда неизбежны огромные потери.

Отряд забыл про усталость. Сам Иосиф Владимирович дремал в седле.

Однажды и сон в седле увидел. И был он такой сладкий, потому как очутился в родительской усадьбе, детские годы... Всю ночь шёл тихий, тёплый дождь. Он монотонно барабанил по черепичной крыше, вдосталь напитал землю... В такую пору матушка говорила, грибной дождь.

И если он, Иосиф, отправлялся по грибы, то с ним шла и дворовая девка Катерина, мягкая, как пампушка. Она звала его барчонком...

Он, Иосиф, любил собирать грибы, ходить в лес, слушать перекличку птиц...

Пробудился Гурко; он в седле, и конь идёт иноходью. Усмехнулся, сон, а будто наяву всё было... Рядом денщик Василий рысит. Повернулся к нему Гурко, спросил:

— Ты, Василий, по грибы хаживал? Денщик на генерала посмотрел удивлённо:

— Ваш благородь, аль мужицкое дело грибное? То девкам в радость.

К исходу третьих суток подошли к перевалу с южной стороны. Путь перекрыли таборы Халюсси-паши.

И снова, как там, на Хайнкиейском перевале, первыми ударили солдаты дивизии генерала Шувалова, а по флагам, где стояли турецкие батареи, непрерывный, беглый огонь повели пушки отряда.

Сломили первые таборы и вслед за гренадерами двинулась 2-я Гвардейская кавалерийская дивизия и другие части Передового отряда. Прикрывал продвижение арьергард генерала Рауха.

В полночь Передовой отряд перешёл Шипкинский перевал.

Глава 4

Отряд, какой привёл на Шипку генерал Гурко, расположился на перевале. Иосиф Владимирович телефонограммой доложил о выполнении распоряжения главнокомандующего, принялся ждать дальнейших указаний.

Однако Главный штаб отмалчивался. Генерал Нагловский по этому поводу отпустил шутку:

— Там, Иосиф Владимирович, не до нас. В штабе к государеву торжеству готовятся. Великий князь в заботах, как бы императору угодить.

— Что же, подождём, Дмитрий Степанович, пока о нас вспомнят, хотя я неопределённости не терплю. И пока мы на Шипке, надобно укрепляться. Чую, недалёк тот час, когда Сулейман-паша попрёт на перевал, ему ох как эта дорога надобна. У него, знаю, ближайшие планы с Осман-пашой соединиться. И, коли это произойдёт, не миновать Дунайской армии отступления к Систовской переправе.

— Вы, ваше превосходительство, так думаете?

— В этом уверен. И у Сулеймана на такой основе и стратегический план построен. Я всегда высоко ценил военный талант Сулейман-паши. И то, что нам удалось его обыграть на той стороне Забалканья, наша удача и маневренность Передового отряда...

Телефонограмму получили через сутки. Главнокомандующий приказывал Передовой отряд распустить, занять оборону на перевале.

— Я этого ожидал, — сказал Гурко. — На этой стороне перевала надобность в таком мобильном отряде, способном осуществлять роль авангарда наступающей армии, в данном случае отпала.

Эти слова Иосиф Владимирович произнёс на совещании генералов Передового отряда. Однако, сказал он, наш опыт нам ещё пригодится, когда Дунайская армия перейдёт в наступление. И генерал Гурко дал приказ по отряду: закрепиться на перевале, ожидать наступления турецких таборов.

Из штаба Дунайской армии на Шипку вместе с провиантом и боеприпасами доставили почту. Стоян только воротился от подполковника Кесякова, когда Асен принёс письмо. Оставив ужин, Узунов распечатал конверт.

Выражая беспокойство молчанием брата, Василько описывал свою жизнь.

«Из Екатеринодара, любезный брат Стоян, как я писал тебе, в сопровождении десятника и нескольких верховых казаков добрался я по удивительно липкой грязи до станции Кавказская, сел в поезд и без особых осложнений приехал во Владикавказ.

На местном базаре у какого-то заезжего туземца купил я доброго скакуна. Хоть и не дёшево, но помня, хороший конь — верный товарищ. Отсюда, из Владикавказа, дождавшись обоза и маршевой роты, при одной приведённой в готовность пушке двинулись в дальний путь.

Чем дальше уходила дорога, тем становилось теплей. Я снял шинель и башлык, а солдаты, маршировавшие вслед за обозом, перекинули через плечо скатки.

Цвели сады. Горные реки стали полноводными. Путь наш пролегал по горной дороге. Солдаты продвигались осторожно. Чечня в мятеже. В аулах отношение к нам враждебное. Для местных жителей мы — неверные, гяуры. Помнят газават (священную войну мусульман против «неверных» (арабск.)), и муллы призывают к священной войне. Говорят, Гази-Магомед, сын Шамиля, приведёт в Чечню свою конницу. Слух есть, тот Гази-Магомед имеет чин генерала и его мусульманская конница должна высадиться на Черноморском побережье.

Нашу колонну уже дважды обстреляли. Вынесутся конные чеченцы, погорячат коней, пальнут и, погрозив нагайками, ускачут.

Горы — их надёжная защита. Вот и представь себе, каково снабжение Кавказской армии при таком враждебном тыле...

У нас на Кавказе наступление идёт медленно из-за распутицы. Турки, как мне рассказывали, первоначально сопротивления почти не оказывали. Корпус генерала Лорис-Меликова вышел на северо-восток от Карса к Визинкею и Зивину. Турецкий главнокомандующий на Кавказском фронте Ахмет-Мухтар-паша бежал из Карса в Бозгалу, намереваясь сколотить в Эрзуруме новую армию.

В штабе офицеры поругивают Лорис-Меликова за его медлительность и что он не взял Эрзурум, а повернул к Ардагану. Лорис-Меликов, как утверждают, намерился увеличить свой отряд за счёт Ахалцихского и Эриванского отрядов (в коем мне служить определено) и только после того пойти на Ахмет-Мухтара.

Главнокомандующий великий князь Михаил Николаевич замысел генерала Лорис-Меликова одобрил. Колонна генерал-лейтенанта Геймана была придана Ахалцихскому отряду, который продвинулся почти к самому Ардагану.