Под Южным крестом

Яхта всколыхнулась и сдвинулась с места. Беспокоиться не о чем: паруса давно поставлены. Один из английских матросов хватается за руль, а другой уже бросает лот.

Видя, что добыча уходит от них, малайцы кричат от ярости. Но ветер достаточно силен, и пассажирам «Комкордии» нечего бояться.

Пожар окончательно утих. Только палуба немного дымится. Необходимо еще немного поработать насосом, чтобы смыть следы битвы. Рулевой спрашивает у сэра Гарри, куда держать курс.

— Нам нужно крейсировать около берега и дожидаться сигнала от друзей.

— Так вы не одни? — спросил Андрэ.

— Прежде чем отвечать, — сказал англичанин, — позвольте, дорогой гость, засвидетельствовать вам и вашим товарищам глубокую благодарность за неоценимую услугу, оказанную вами. Это моя первая свободная минута, и понятно, что я пользуюсь ей, чтобы исполнить этот приятный долг и сказать, что я вам бесконечно обязан.

— О сэр, — ответил Андрэ, — вы преувеличиваете нашу услугу. Мы уже достаточно вознаграждены вашим вниманием.

— Вы не только спасли меня с пятью матросами от ужасной смерти, — продолжал англичанин, крепко пожимая руку Андрэ, — но, избавив яхту от пиратов, вы спасли жизнь многим пассажирам, кроме нас. У меня на земле еще девять человек: подшкипер, машинист с двумя помощниками и пять матросов. Они сошли вчера на берег нарезать красного лозняка для топлива. Им пришлось в бессилии и отчаянии смотреть с берега на нашу жестокую борьбу. Они, как и мы, обязаны вам жизнью. Надо поскорее успокоить их душевные и физические страдания. У них почти нет провизии, а в здешних лесах ничего нельзя найти. На беду, ветер дует к морю. Приходится лавировать, чтобы они могли подъехать к нам на шлюпке. Как жаль, что нет топлива! Несколько оборотов винта — и мы были бы около них.

Пьер и Фрикэ, трудившиеся, как простые матросы, над уборкой палубы, услыхали эти слова и перемигнулись с хитрой улыбкой.

— Знаешь, матрос, — сказал старый боцман, — этот англичанин и молодец, и не трус, а только у него ни на грош нет сметки.

— Я слыхал от старых военных, которые были в Крыму, что все англичане таковы. Храбрые солдаты, превосходные матросы, но ненаходчивы до беспомощности.

— Матрос!

— Пьер?

— Сколько времени тебе понадобится, чтобы развести пары без кусочка угля?

— Да около часа.

— Пойди и скажи об этом. Это доставит ему удовольствие.

— Что ж, отлично. Я знаю, англичанин будет очень рад. Он в таком затруднении, не знает что делать, бедняга.

— Ну, ступай.

— Позвольте мне, сэр, сказать вам одну вещь.

Фрикэ подошел к сэру Паркеру и разом переменил формальный тон парижского гамэна на светское, учтивое обращение.

— Сделайте одолжение, мой юный друг, — любезно ответил сэр Гарри.

— Вы сейчас говорили про пары. Я могу исполнить ваше желание.

— Вы?

— Да, я, если позволите. Мне нужно две бочки дегтя, пилу и топор.

— Отлично. А кто будет управлять машиной?

— Я в этом немного смыслю, спросите хоть у господина Андрэ.

— Прекрасно. Назначаю вас временно исполняющим должность главного машиниста впредь до возвращения его самого.

Фрикэ проворно повернулся на каблуках, подошел к Пьеру, и оба принялись разыскивать необходимый материал, как люди, знакомые с корабельным устройством.

— Вот мы и еще раз выпутаемся из беды, — говорил Фрикэ, роясь в сундуке с плотницкими инструментами.

— Простое дело! Стоит только выбрать несколько лишних бревен и шестов, распилить их, наколоть дров и намазать дегтем, чтобы лучше горели.

— О, наша печка жарко разгорится.

— Мы возьмем зонтики, вееры! ..

Парижский гамэн расхохотался.

— Этот юноша, — говорил тем временем сэр Гарри Паркер Андрэ и доктору, который со вниманием антрополога разглядывал только что отрезанную голову малайца, — этот юноша положительно необыкновенный человек. Какая ловкость, какая подвижность, какая находчивость! Ни чем-то он не смущается, ни от чего не теряет головы. Наконец, какое замечательное уменье сделать что-нибудь из ничего.

— Ваша оценка меня радует, ведь и я сам очень люблю Фрикэ. К тому, что вы сказали, вы смело можете прибавить, что у него самое благородное сердце, какое можно только встретить. Виктор Гюйон, или как мы обыкновенно зовем его, Фрикэ, является олицетворением преданности и самоотверженности. Доказательством может служить любой факт из жизни этого скромного героя. Он в полном смысле слова готов отдать душу за ближнего своего. Всякий слабый, несчастный, всякий нуждающийся в защите может смело рассчитывать на его помощь и никогда не получит отказа.

— Что вы говорите, дорогой господин Андрэ? Я сам вижу это отлично.

— А о его храбрости, о его мужестве и говорить нечего. В семнадцать лет, будучи круглым сиротой и без гроша в кармане, он решил совершить кругосветное путешествие и совершил. Его путешествие продолжалось менее года, но за это время он успел спасти экипаж паровой шлюпки, погибшей в волнах одной африканской реки, спасти жизнь доктору Ламперриеру, которого вы видите перед собой, и этому храброму матросу, Пьеру де Галю, наконец, выручить из неволи этого молодого негра…

— А, так вот он кто! Я его знаю: мне приходилось слышать о его подвигах и даже читать.

— Но это еще не все. В начале нынешнего года он во время плавания в открытом море был лишен свободы одним бандитом, мечтавшим присвоить транспорт китайских переселенцев, которых вез Фрикэ. Молодой человек, однако, убежал из плена вместе с Пьером де Галем. Они проехали на пироге от Луизиадских островов до Буби-Эйланда, где вашими соотечественниками устроен приют для потерпевших крушение.

— Господа, мне неизвестны причины, побуждающие вас объявить войну борнейскому радже. Каковы бы они ни были, я уверен, что они вполне уважительны и достойны. Я теперь вас знаю, имел возможность оценить вас по достоинству и не сомневаюсь в вашем успехе… Тем более, что у вас теперь есть союзник… Мои деньги, господа, мой кредит, я сам — к вашим услугам. Располагайте мною.

— Мы можем принять от вас помощь, но только с большими оговорками. Благодарю вас за предложение: оно делает нам честь. Но вовлекать вас в свое дело мы не имеем права. Это предприятие крайне сомнительно и может привести к дипломатическим затруднениям. Мы должны действовать как можно осторожнее и в строжайшей тайне. Менее чем через два месяца в пределах владений раджи может разразиться революция. Даяки, угнетаемые малайцами, естественно, будут нашими союзниками. Произойдут ужасные события. Неужели вы можете участвовать в этом? Даяки, сбросив с себя цепи, не будут знать удержа. А хотите знать, что такое даяки и чем они могут стать? Взгляните на тех двух, что приехали с нами. Обычно эти люди очень смирны, гостеприимны, приветливы, а теперь, посмотрите, разве не похожи они на демонов?

Сэр Гарри поднял голову, приложил козырьком руку к глазам и сейчас же отвернулся с отвращением, даже почти с ужасом, от картины, которую он увидел на противоположной стороне палубы.

Как только был потушен пожар и с палубы снят разостланный парус, даяки принялись за довольно странное упражнение, на которое европейцы не обратили сгоряча никакого внимания.

Увидав трупы пиратов, даяки схватили свои паранчи, или сабли, с которыми они никогда не расстаются, как папуасы со своими реда, и воткнули их крест-накрест в палубу. Потом принялись вокруг них танцевать, и танец, в общем, вышел недурен, замысловат и довольно грациозен. Повертевшись вокруг сабель, они стали подходить к ним, как будто желая взять их, но всякий раз отступали назад, как бы пораженные ужасом. Эта была одна из фигур танца. Наконец они подняли свое оружие и начали друг с другом фехтовать.