Под защитой высших сил

– С Ларисой Шелеховой. Она тогда в управлении работала, сейчас директор какой-то фирмы. Я с ними обоими как-то на выездной конференции был.

– Почему ты решил, что у них любовь? – перебила его Татьяна.

– Потому что он ночевал в ее номере, – усмехнулся Федор. – А номер находился с моим по соседству.

– Федор, я хочу с ней встретиться! – Татьяна не знала, зачем ей нужна подруга Ракитина, просто чувствовала, что это… удача.

– Зачем? – искренне удивился он.

– Федор, ну пожалуйста. Мне надо с ней поговорить.

– Тань, ну как ты себе это представляешь? Я позвоню Ларисе и скажу, что некая Саморукова хочет с ней поговорить? Ты из меня дурака-то не делай, пожалуйста.

– А где она директор?

– Да не помню я! В шарашке какой-то. Ты можешь объяснить, какого лешего тебе понадобилась Лариса?

– Я тебе все объясню, только не сейчас. Пожалуйста, помоги мне. Позвони этой Шелеховой и скажи, что я хочу… устроиться к ней на работу. Пожалуйста, Федор.

Таня знала, что он не откажет. Он давно уже не мог ни в чем ей отказать.

Он и не отказал.

– Ну… ладно, – недовольно произнес он.

– Федор, – Татьяна почти шептала в трубку, – я тебя очень люблю. Ты помни об этом, пожалуйста.

– Я тоже тебя люблю, – помолчав, заверил он.

Господи, как же ей повезло с ним.

– Мам! – крикнула Татьяна, вскакивая с кровати. – Завтрак готов? Я опаздываю.

Тут ей стало так весело от этого глупого слова «опаздываю», что она замурлыкала какой-то прилепившийся мотивчик. Как будто она может куда-то опоздать! Это Берсеньева может опоздать на работу и получить за это выговор, а она вовсе не обязана соблюдать идиотские правила. Она уже давно приходит, когда сочтет нужным, и уходит, когда захочет.

Так есть, и так будет всегда, и никакой Ракитин ей не помешает.

Татьяна вприпрыжку побежала в ванную, а потом на кухню.

– Ой, вкуснота какая! – радостно закричала она, любуясь на фруктовый салат. – Спасибо, мам.

Она ни минуты не сомневалась, что справится с Ракитиным. Конечно, справится, какие могут быть сомнения?

Но ей хотелось, чтобы Ракитин понял, что она самая красивая и самая умная и что сам бог велел ему в нее влюбиться, а Берсеньева чтобы завидовала, страдала и злилась, и она, Татьяна, ее жалела.

– Когда придешь? – поинтересовалась мама, забирая пустую тарелку дочери.

– Не знаю, – пожала та плечами, – как получится.

У нее все получится. Обязательно. Нужно только не торопиться и тщательно продумывать каждый свой шаг.

С утра Настя успела сделать очень многое, практически закончив первый том проекта. Она внимательно просмотрела все сегодняшние правки, проверила наличие чертежей и отправила проект по электронной почте в смежный отдел на согласование, а заодно Саморуковой. В том, что та смотреть проект не станет, Настя не сомневалась, до сих пор начальница не обременяла себя изучением выпускаемой в отделе документации, но послать полагалось, и Настя послала.

За окном сияло мягкое осеннее солнце, в этом году стояла удивительно мягкая осень, как будто природа извинялась за безобразное, мучительное в своей аномальной жаре лето. Настя постояла у окна, не решив, выходить на улицу или сделать побольше, посмотрела на проезжающие внизу машины, вздохнула и, вернувшись за стол, потянулась к телефону.

– Мам, привет. Расскажи мне про Левину первую жену, – попросила Настя. Мать сняла трубку после первого же гудка, это означало, что она у себя в кабинете и одна. Когда у мамы, работавшей в крупной компании, были люди, трубку снимала секретарша.

– Господи, Настя! – засмеялась мать. – С чего вдруг такой интерес? Разве ты ее помнишь?

– Нет, конечно. Я и не знала, что Лева был женат до тети Лили.

– Аля погибла, когда тебе было два года. Вообще-то ты ее любила. Когда мы собирались семьей, Лева тебя с рук не спускал, и Аля тоже. Я думаю, она с тобой возилась, чтобы продемонстрировать ему любовь к детям. Она вообще перед ним старалась казаться добренькой. И у нее это получалось.

– А на самом деле?

– А на самом деле это была хитрая стерва. Хитрая, завистливая, жадная. Недаром бабушка ее терпеть не могла с первой минуты, у нее чутье на людей.

– А в чем выражалось, что она хитрая стерва?

– Во всем, – вздохнула мама. – При Леве Аля сидела паинькой, рвалась нам с бабушкой помогать на стол накрывать, а стоило ему выйти… Она говорила такие гадости, которых я ни от кого не слышала ни до, ни после. Меня она особенно задирать опасалась, я ведь и ответить могу, и Льву нажаловаться. Мне она говорила гадости по мелочи. Какое у тебя платьице хорошенькое, и не скажешь, что копеечное. Оно ведь дешевое, правда?.. А вот на бабушке отыгрывалась по полной. Очень любила удивляться, что я ни на кого из папиной – то есть деда твоего – родни не похожа, хотя это бред полный. На дедушку я не похожа, это верно, а на тетку его очень похожа, этого просто нельзя не заметить. То намекала, что бабушка из библиотеки книги домой носит, ворует, попросту говоря. Иначе откуда же у нас столько книг? Бабушка тогда заведующей библиотекой работала. Постоянно говорила что-нибудь в том же духе. Но это было уже потом, когда они поженились. А сначала Алечка была нежной девочкой, которую всем хотелось погладить по головке. Кстати, Ирина Анатольевна, через которую я тебя на работу устраивала, была Алиной подружкой. Они вместе работали. Ира была единственной, кого Аля с нами познакомила. И на свадьбе с Алиной стороны были только ее мать и Ира.

– Надо же! – удивилась Настя. – Я считала, что Ирина твоя подруга.

– Так и есть. Аля нас познакомила, и Ира стала моей подругой. В отличие от Али.

– Мам, – не выдержала Настя, – эта Аля действительно была такой отвратительной? Ты же раньше ни о ком так плохо не отзывалась. И бабушка тоже.

– Я уже и сама не знаю, – помолчав, призналась мать. – Аля была какой-то… другой. У нас в семье все относились друг к другу с любовью. С доверием. Аля стала отваживать от нас Льва с первого же дня. Когда у бабушки день рождения, у Али болит голова, или сердце, или еще что-нибудь, и она никак не может приехать. И Лева не может, потому что вынужден ухаживать за больной-пребольной женой. Каждый раз такое, конечно, происходить не могло, Лева же не дурак, но от семьи она ухитрилась отдалить его здорово. Конечно, это не могло нам нравиться. С другой стороны, ничего особо подлого она никому из нас не сделала, это надо признать. А вот Льву она жизнь сломала. До встречи с ней он был совсем другим. Веселым, ироничным. После свадьбы веселости в нем поубавилось. А уж потом… Он улыбаться-то стал, только когда Лиля с Игорьком появились.

Простившись с мамой, Настя попыталась углубиться в следующий проект, но через несколько минут встала и решительно направилась к кабинету главного инженера Ирине Анатольевне, маминой подруги, которую знала с детства. Настя тогда училась, надвигалась преддипломная практика, и Ирина Анатольевна предложила ей работу в институте. Насте было все равно, где работать, никаких пристрастий у нее не имелось, и она согласилась. И Саморукову позвала. На свою голову.

– Ну наконец-то, – заулыбалась Ирина. – Я думала, ты уж совсем обо мне забыла. Садись. Чаю хочешь?

– Нет, спасибо, – оглядевшись в уютном кабинете, Настя уселась напротив Ирины Анатольевны.

– Ну как жизнь?

– Так себе, – призналась Настя. – Уволюсь, наверное.

– Почему? Россман тебя хвалит. Твоя фамилия вообще часто звучит на совещаниях, и директор о тебе наслышан, и все ведущие разработчики.

– Да так, – замялась Настя. – Я вообще-то не поэтому пришла.

– Подожди, – железным незнакомым тоном оборвала ее Ирина. – Что случилось? Тебе же нравилось у нас.

– С начальством не сработалась.