Под защитой высших сил

В офис к Игорю Лена ездила редко. Она бы ездила чаще, ей нравился тихий переполох, возникающий при ее появлении, нравилось, когда испуганные секретарши и какие-то еще люди, должностей которых она не знала, кидались поить ее кофе, если муж был занят и она не могла войти к нему в кабинет немедленно. С работниками фирмы Лена вела себя безупречно, всех, с кем хотя бы однажды разговаривала, знала по именам, благо память и на имена, и на лица у нее была отличная, и относились к ней в фирме тепло.

Она бы приезжала почаще, но мужа это раздражало. Он никогда об этом не говорил, но она чувствовала, конечно. Игорь считал, что семейные и рабочие дела следует четко разделять и никогда не путать, и она старалась «не путать».

Сегодня, послонявшись по огромной квартире, Лена поняла, что поедет в фирму, несмотря на недовольство Игоря. Ей просто необходимо было увидеть его немедленно и выяснить наконец, что заставляет его хмурить лоб в последние дни.

Лена метнулась в гардеробную, быстро схватила что попалось под руку, потом, подумав, выбрала неброский брючный костюм от Армани, придирчиво оглядела себя в огромном зеркале и осталась довольна. Тщательно «дымчато» накрасилась, стараясь, чтобы макияж был практически незаметен, еще раз оглядела себя уже в зеркале в прихожей, накинула плащ и через полчаса улыбнулась, здороваясь, пожилой секретарше Тамаре Ильиничне.

– Ой, Елена Владиславовна, здравствуйте, – всполошилась Тамара, чуть не насильно стаскивая с нее плащ, который Лена расстегивала на ходу. – А Игорь Сергеевич как раз свободен.

Лена опять улыбнулась перепуганной секретарше, высвободила руки из рукавов плаща и толкнула дубовую дверь кабинета.

Игорь сидел в кресле за столом сгорбившись, и она чуть не сделала ему замечание: она всегда следила за осанкой – и за своей, и за его. И почувствовала противную слабость, только когда муж поднял на нее злые и усталые глаза.

– Что? Игорь, что случилось? – Лена приблизилась к нему и испугалась, что сейчас заплачет: он не любил женских слез.

– Лева звонил, – равнодушно сказал Игорь, не меняя позы, и это его равнодушие показалось ей более страшным, чем слова, которые он произносил. – Настю, оказывается, чуть не убили в субботу.

– Что?! Когда?

– Когда она от нас возвращалась.

– Но… Но ведь я ей звонила… – Лена наконец смогла нормально вдохнуть воздух, все-таки она очень испугалась, увидев Игоря таким несчастным.

Лена тронула руками стул, потом, передумав, устроилась на подлокотнике мужниного кресла. Не удержалась и поцеловала его в волосы.

– Вот именно, – дернул он головой. – Звонила. И она ничего нам не сказала.

– А… почему? – Лена опять изо всех сил старалась не заплакать, теперь уже от того, что он дернулся, когда она его поцеловала, как будто не мог больше выносить ее поцелуев.

– Сам бы хотел знать, почему.

– А… как ее чуть не убили? – Лена осторожно слезла с кресла и, подвинув стул, уселась напротив мужа.

– Какой-то урод чуть не задушил Настю в подъезде. Сосед случайно ее спас.

– То-то мне показалось, что у нее голос какой-то… странный.

– Ты никому не говорила, что она к нам должна приехать?

– Нет, – подумав, покачала головой Лена. – Никому. А ты?

– Я тоже.

Он замолчал, и Лена ахнула:

– Господи, Игорь! Ты думаешь, кто-то из наших знакомых хочет убить Настю? Ты с ума сошел?

– Ничего я не думаю, – буркнул он. – Просто… странно это все.

– Да уж, – согласилась Лена.

– А ты чего приехала-то? – он наконец посмотрел на нее нормальным взглядом, и у Лены отлегло от сердца.

– Я приехала, – честно объяснила она, – потому что хочу знать, что с тобой происходит. И не уйду, пока не узнаю.

– И что же такое со мной происходит? – усмехнулся он, окончательно становясь «ее» Игорем.

– Не знаю. Поэтому и спрашиваю.

– Кончай, Лен, не дури.

– Игорь! Сказала же, не уйду. Это… как-то связано с Настей?

– С Настей? – удивился он. По-настоящему удивился, она видела.

Игорь тяжело, как старик, поднялся из-за стола. Постоял, передернув плечами, и лениво потянулся, словно отбросив от себя ненужные мысли. Лена смотрела на него, упрямо сжав губы, и неожиданно показалась ему удивительно похожей на своего отца. До сих пор он считал, что Лена – копия своей матери.

– Я хочу знать, почему Лев женился на моей маме, – наклонившись к ней, серьезно сообщил он.

– Что? – опешила Лена. – Что ты хочешь знать?

– Что слышала, то и хочу, – заметно раздражаясь, выговорил он. – Ладно, Лен, хватит. Езжай домой, мне работать надо. И так все утро псу под хвост.

– Игорь, – она поднялась и наконец спросила самое главное, то, что не давало ей покоя все последнее время, только она этого не понимала: – Ты меня любишь?

Он так удивился, что ответил не сразу, словно решал для себя, любит он или не любит собственную жену.

– Люблю, – кивнул он и засмеялся. – Безумно.

И только когда он одной рукой прижал ее к себе, а другой потрепал по волосам, она окончательно успокоилась.

А еще отчего-то с грустью вспомнила острое ощущение счастья на берегу подмосковного водоема.

Участковый Воробьев позвонил, когда Ракитин, изнывая от беспокойства, уже собирался звонить ему сам. Машина, номер которой Дима «пробил» по своим каналам, принадлежала некоей фирме «Сотус». Про саму фирму Воробьев ничего не знал, адрес продиктовал, и располагался ее офис не так уж далеко.

«Съезжу», – решил Ракитин, понимая, что сосредоточиться на работе все равно не удастся.

Через двадцать минут он с трудом нашел неприметную вывеску рядом с желтой неприметной же дверью серого облезлого здания, принадлежавшего раньше какому-нибудь государственному предприятию, а теперь находящегося в чьей-то собственности. До здания у новых хозяев не доходили руки, и оно благополучно ветшало в агрессивном московском климате.

Потом Ракитин долго смотрел из окна машины на закрытые ворота, которые казались всеми забытыми, и за ними вполне могла скрываться та загадочная машина, что преследовала Настю. Ему было необходимо ее найти.

Ни дверь офиса фирмы «Сотус», ни ворота рядом ни разу не открылись, исчезать ему так надолго из института было недопустимо, и Ракитин, так ничего и не выяснив и успокаивая себя тем, что не отпустит Настю от себя ни на шаг, вернулся в институт.

Время, которое киллер сам отвел себе на «решение проблем», постепенно, но неумолимо уменьшалось, а у него до сих пор не было четкого плана действий. Да что там четкого, у него не было никакого плана, больше того, он даже не знал, чего хочет больше: выполнить «заказ» или избавиться от Заказчика.