Под жарким солнцем

— На рынок? — удивился Любецкий. — Какой рынок?

— На колхозный рынок, — ответил Мегудин.

Мегудин понял, что слово «рынок» смутило Любецкого. Опасаясь упрека, он добавил:

— А если на рынок, так что? Кому нужна будет наша продукция, купит ее на рынке.

— Уже поговаривают, что председатель Петровского колхоза коммерсант, что торгует…

— Чем торгую?! Чем? — вспылил Мегудин. — Разве я наживаться хочу на том, что своим тяжелым трудом создает хлебороб?.. Ленин ведь тоже говорил, что большевики должны научиться торговать… Зависит, конечно, как торговать, наживаться или для интересов народа.

— Правильно, абсолютно правильно, — кивал головой Любецкий.

Он колебался — рассказать или нет? Может, не нужно пока его огорчать в такой ответственный момент. Наконец не выдержал, сказал:

— Нашлись такие, что написали об этом в партийную контрольную комиссию.

— Это, наверно, Семен Дублин. Он ведь далеко от нас, откуда он знает, что тут делается?

— Как видишь, знает. Он не дремлет и копает, где только удается. Наверно, нашел здесь человека, который зарабатывает на клевете, доставляя ему этот товар. Скоро, надеюсь, все прояснится… Мы написали на тебя такую характеристику, какую ты заслужил.

Попрощавшись с Любецким, Мегудин вышел на улицу и сразу почувствовал, что суховей немного притих.

«Может быть, овощи выдержат еще пару дней, — подумал он. — И если нам удастся в ближайшие дни полить их, они будут спасены».

Вернувшись домой, Мегудин неожиданно увидел Минну.

— Минна!.. Какими судьбами? — растерявшись, спросил он.

Прежде чем Минна успела слово промолвить, Лиза сказала:

— Как тебе нравится, она приехала и привезла…

— Это же дружеская помощь… Когда у вас будет, вы отдадите, — поспешно проговорила Минна.

— Не бери, слышишь! Не нужна нам помощь от них! — кипятилась Лиза.

— При чем тут я? Я и так наказана. Я больше знать не хочу Семена. Я ушла от него. Он мне теперь чужой… Это мои деньги, не отказывайтесь, не обижайте меня, — просила Минна. — Вы ведь нуждаетесь, я знаю ваше положение. Илюша пострадал ни за что…

— Не бери, Илюша, не бери! Слышишь, ничего нам не нужно! — кричала Лиза.

— Перестань, Лиза, успокойся. Минна — наш друг. Я уверен, что она это делает от чистого сердца.

— Вы меня кровно обидите, если не возьмете эти деньги. Я хочу поделиться своей трудовой копейкой. Пусть это небольшая помощь, но все же…

Она положила деньги на стол и тут же вышла. Лиза кричала ей вслед, пыталась догнать, вернуть деньги, но Минна не оглянулась и быстро исчезла.

— Не беспокойся, вернем ей до копейки. Но раз так получилось, что она оставила деньги, то я их использую, — сказал Илья. — Я просто задыхаюсь без денег. Мы должны получить ссуду в банке, мне обещали ее выдать, но пока… Понимаешь, нам надо выкрутиться, я сейчас еду за материалами для скважины, а у меня нет ломаного гроша за душой.

— Неужели тебя эти деньги устроят? Не хочу, Илюша, чтобы считалось, что она нас выручила. Послушай меня, это просто неудобно. Ты ведь знаешь, что обойдешься и без этой помощи.

Илья никак не мог понять, почему Лиза так настроена против Минны. Связав свою жизнь с Лизой, он больше не думал о Минне, но очень жалел ее.

— Нельзя, Лиза, обижать преданного друга, — пытался Илья успокоить жену. — В такой трудный момент, в котором я очутился, любая помощь для меня ценна. И ты, Лиза, должна мне тоже помочь.

— Я? А чем я могу тебе помочь? Все, что могу, я же делаю для колхоза.

Илья хотел, чтобы она сама догадалась, что он имеет в виду. Пытался намекнуть ей, но она не понимала. Пришлось объяснить:

— Мне нужно хотя бы еще немного денег, так как с каждым днем, запаздывая со скважиной, мы теряем сотни и тысячи рублей. Я хочу подъехать в Техснаб, где нам обещали отпустить необходимые материалы, но деньги в банке я не могу получить ни сегодня, ни завтра.

— Так чем же я могу тебе помочь? — с любопытством спросила Лиза.

— Мне хочется, чтобы ты сама догадалась.

— Чем же? Ну, скажи: чем?

— Ты собирала деньги на пальто…

— Вот, оказывается, что ты имел в виду. Так ты хочешь, чтобы я их тебе отдала?

— Одолжить на некоторое время.

— Почему одолжить, я могу тебе их отдать. Но что ты сделаешь с ними?.. С копейками разве можно скважину строить?

— Мне нужно хотя бы начать. С твоими и Минниными деньгами я завтра смогу выкупить трубы, а может быть, еще что-нибудь достану.

— Я совершенно забыла об этих деньгах. Я их спрятала, чтобы не растранжирить. Хорошо, что ты мне напомнил о них. Пальто я себе пока не собираюсь покупать. Если они тебе для дела нужны, пожалуйста, возьми их.

Наутро Мегудин выехал в Техснаб. Начальник, невысокий, близорукий мужчина в роговых очках, с большой лысиной, выслушав Мегудина, сказал:

— Да, я обещал Любецкому достать все, в чем вы нуждаетесь, но пока мне это не удалось.

— Что значит не удалось? Это ведь срочное дело.

— Понимаю, понимаю, товарищ, но помочь ничем не могу… — Он с сочувствием посмотрел на Мегудина, вздохнул: — Принимаю все меры. Учтите, товарищ, что заводы после войны только начали работать. Кругом такая разруха, надо все восстанавливать… Идет огромное строительство, и все требуют трубы. У меня же разнарядки — кому что дать, а вы только вчера заявили, и уже горит…

— Да, горит! Посевы наши, ранние овощи горят! Вы понимаете, какой будет убыток, если вы сегодня не дадите трубы…

— А что мне, из себя их сделать?

— Так передать товарищу Любецкому, что вы отказываетесь выполнить задание райкома?

— А разве вам поможет, если так ему скажете? От этого трубы не появятся… Я стараюсь, ищу. Я же вам сказал, что выполню… Между прочим, несколько труб могу вам дать сейчас.

— Да? — повеселел Мегудин. — Выпишите мне их, завтра пришлю подводу. Ну, а остальное?

— Остальное — позже. Через два-три дня. Имейте терпение, товарищ…

Выписав трубы, Мегудин уехал домой. «Для начала и это хорошо, завтра можно будет пригласить специалиста и приступить к работе», — думал он. По дороге домой у него мелькнула мысль: может, повернуть в Новые Всходы, авось там что-то сохранилось от скважины, которая была построена до войны, и кое-что из остатков можно будет использовать. Эта мысль уже не давала ему покоя.

Мегудину казалось, что место, где когда-то была скважина, он найдет с закрытыми глазами. Но заросшая, одичавшая степь, где он жил и работал до войны, развалины поселка — настолько все изменилось, что трудно было найти след бывшей скважины.