Под жарким солнцем

Затем показался старенький трактор «фордзон» — первый трактор, появившийся на этих полях. За ним шли трактора разных марок, один мощнее другого. Земля содрогалась от грохота мощных машин. На тракторе, завершавшем колонну, — надпись: «Сейчас у нас их триста двадцать». После тракторов пошли комбайны, дождевальные установки и другая новейшая сельскохозяйственная техника. Вслед за машинами шли колонны с макетами консервного, винодельного и маслобойного заводов, бройлерной фабрики. За ними маршировали колхозники всех восьми отделений.

Строители передали Мегудину огромный ключ от нового колхозного города.

— Счастья новоселам! Радости вам!.. — раздавались голоса.

1973—1976

ВОЗРАСТ ПОКОЛЕНИЯ

В одном из эпизодов романа Ильи Гордона «Под жарким солнцем» пожилая колхозница Евфросинья Акимовна, добровольно взяв на себя роль гида, с гордостью говорит приезжему американскому фермеру, что человека, стоящего во главе их хозяйства, люди называют «восемь раз председатель и десять раз директор».

«— Что это значит? — недоумевает американец.

— В отделениях вы у нас были?

— В некоторых был.

— Их у нас восемь… Каждое отделение — это большой колхоз, а он руководит всеми отделениями… Вот вам и восемь раз председатель… В конторе у нас подсчитали, что только зерна мы даем больше любого зерносовхоза. Вот вам — раз директор. Фруктов и винограда мы даем больше любого садоводческого и виноградарного хозяйства. А производство — заводы, бройлерная фабрика? И скота у нас больше, чем у животноводческого совхоза. Вот вам четыре раза директор…

— А что это — совхоз?..»

Евфросинья Акимовна и дальше, как умеет, просвещает заморского гостя, который и впрямь уже успел подивиться многому — и фермам, где, находясь на беспастбищном привязном содержании, выдают первоклассные удои тысячи породистых коров, и тракторному парку, и бройлерной фабрике, и консервному цеху, которым управляет один сменный рабочий. И еще — кварталам новых домов со всеми городскими удобствами…

«Фантастика!» — то и дело восклицает американец.

Очень возможно, что кое-кто из читателей-скептиков мог бы воспринять таким же образом и сам роман. Но основа его сугубо реальна. Действительно, на безводных землях степного Крыма живет и множит успехи Ордена Ленина колхоз «Дружба народов» — крупнейший агропромышленный комплекс, подлинный пример для многих хозяйств страны, особенно ценный ныне в связи с реализацией Продовольственной программы. Название его не случайно — здесь трудятся люди двадцати двух национальностей. И создал колхоз Илья Абрамович Егудин, коего, при его пятиклассном образовании, весьма уважаемые и понимающие люди величают «практическим академиком» и «королем колхозной экономики».

Книга эта вполне могла бы обернуться традиционным документальным очерком, где одни лишь факты, имена и события составили бы впечатляющее и поучительное повествование. Однако автор избрал другой путь. И понятно — ведь в советской еврейской литературе он уже более полувека выступает как приверженец сельской темы.

С первой повести «Бурьян», увидевшей свет в 1927 году, двадцатилетнего начинающего литератора сразу же заметили читатели. Видные критики той поры высоко, порою даже восторженно оценили его дар, глубокое изначальное знание жизненного материала, к которому он обратился. Как известно, тема крестьянства и земли во второй половине двадцатых годов обретала в творчестве писателей-современников все больший размах, значение и остроту: началась коллективизация. В этих условиях для литераторов, пишущих о деревне, как никогда ранее стал важен их личный опыт, почерпнутый из самих глубин крестьянской жизни, но особенно опыт политической борьбы и социалистического строительства. Так, по горячим следам событий вошли тогда в литературу М. Шолохов, Ф. Панферов, И. Шухов, Н. Кочин, П. Замойский, В. Ставский, К. Горбунов, И. Макаров, В. Кудашев, Н. Зорин. Таким же путем шли и писатели — первопроходцы национальных литератур.

Илья Гордон явился в молодой еврейской литературе именно в этом качестве. Профессор И. М. Нусинов в предисловии к его первому сборнику «Бурьян» (Гослитиздат, 1930) указывал, что тема «Евреи на земле» разрабатывалась в предшествующие годы почти всеми тогдашними писателями, в том числе и зарубежными. Но для многих это было экзотикой, питавшей непомерные восторги и чаще всего «сентиментально-народническое упоение народными добродетелями». Во всяком случае, это были всегда «произведения экспедиционного характера», созданные в результате наездов на колонию и временных наблюдений над жизнью еврейских крестьян.

Илья Зиновьевич Гордон вышел непосредственно из этой крестьянской среды. Род его брал начало от первых переселенцев, основателей еврейских колоний в Екатеринославской губернии. Будущий писатель родился в декабре 1907 года в колонии Зеленополь, в бедняцкой семье. Подростком батрачил у еврейских кулаков. После революции — комсомол, ученье в Киевской губсовпартшколе, на Одесском рабфаке, в Московском университете, в аспирантуре. С началом Великой Отечественной войны писатель-коммунист уходит на фронт…

Так определились и нераздельно слились в его судьбе, мироощущении, литературном даре два начала. Одно — от земляных, крестьянских корней и национальной исконной основы, где крепость родственных уз, трудолюбие, терпенье, жизнестойкость и сердечная доброта помножились на неизбывную любовь к земле-кормилице, постоянную тревогу и заботу о ней, о каждом злаке, взращенном великой ценой. С наибольшей органичностью и силой эта власть земли изображена в небольшом рассказе «Ливень», написанном в июле 1929 года, пожалуй, одном из самобытнейших и многообещающих в ту пору в творчестве Ильи Гордона. То, что высказано и дано художником слова здесь, получит в дальнейшем щедрое развитие, это можно проследить по ярко написанным страницам последующих произведений — в романе «Ингул-бояр» и, прежде всего, в романе «Три брата».

Но здесь же наберет силу и даст не менее богатый урожай и второе начало, рожденное революцией, пониманием социальной природы человеческих отношений. Оно проявилось в других рассказах того же 1929 года: «Святая пасха», «Грабители», «В новой шкуре». Персонажи их выступают уже как представители двух противоборствующих классовых лагерей. Здесь революционная новь, коллективный труд, новый уклад жизни, рожденные Октябрем, противостоят эгоизму и жадности собственника, замшелым традициям. В этих рассказах ощутимо присутствует агитационный заряд, дерзкий вызов уходящему и отживающему, пережиткам, мешающим счастливо жить и работать на освобожденной земле.

Роман «Три брата» (1937—1966) не только вобрал в себя все сказанное выше. Здесь ощутимо проявилось плодотворное воздействие тех могучих процессов, которые вызвали к жизни всю эпическую волну советской литературы, возникшую на рубеже 20—30-х годов. Историчность и масштабность мышления, овладение инструментом социально-психологического анализа стали важнейшим обретением Ильи Гордона, обозначившим порог его писательской зрелости. Вместе с тем книга эта явила собой плодотворное развитие национальной литературной традиции.