Под жарким солнцем

Мегудин по-деловому, без лишних слов оценил работу бригадиров, трактористов и каждого рабочего во время сева.

— Мы не должны забывать того, — в заключение сказал он, — что у нас случилось в первый день сева. Еще не установлено, чья мерзкая рука вывела из строя три трактора. Дело расследуется. Надо глядеть и глядеть… То, что не заметит один человек, заметят десятки глаз. Если все будем начеку, таких позорных явлений больше не будет.

После собрания все разошлись по местам и приступили к работе.

На следующий день утром, когда Мегудин, как обычно, прошелся по мастерским, он заметил станок, на котором никто не работал. Когда он подошел ближе, увидел, что инструменты у станка были аккуратно сложены. На станке лежал листок бумаги, на котором крупными буквами было написано:

«Соцобязательство механика Рудольфа Зигфрида

Я обязуюсь перевыполнить норму в два раза и работать так, чтобы наша МТС удостоилась чести демонстрировать свои достижения на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке».

— А где Руди? — спросил Мегудин Еремчука.

— Он почему-то сегодня не вышел на работу. Я послал в общежитие выяснить, не заболел ли он, оказывается, что он там даже не ночевал.

Мегудин постоял еще немного, взял листок с соцобязательством и ушел в контору.

3

Фридрих Зигфрид еще в бытность председателем Ново-Берлинского сельсовета приметил Илью и не переставал восхищаться трудолюбием и незаурядными организаторскими способностями этого парня.

Когда молодой Мегудин, как его обычно называл Зигфрид, стал бригадиром и делал свои первые самостоятельные шаги, председатель сельсовета приехал в коллектив «Красный извозчик» и заявил:

— Мои друзья, реб Фридрих приехал к вам проститься.

— Разве вы уезжаете? — со всех сторон раздались голоса.

— Партия направляет меня туда, где я нужнее. А здесь обойдутся и без меня, — ответил Фридрих Зигфрид.

Он тепло простился со всеми, а Илью Мегудина крепко расцеловал и сказал:

— Я верю, что ты добьешься больших успехов на этой степной земле и все вы будете жить в богатстве и уважении, как когда-то предсказывал Карл Маркс в своих мудрых книгах.

Прошли годы. Фридрих Зигфрид работал в соседнем районе в одном из отделов райисполкома. И, как всегда, когда в газете появлялись сообщения об Илье Мегудине и его колхозе, он радостно говорил Руди:

— Вот с кого надо брать пример, сын мой, посмотри, чего добился этот простой бедный мальчик, который приехал в наши степные края, и что творят его умелые руки.

Когда Руди закончил ФЗУ, отец, узнав, что Мегудин стал директором Курманской МТС, поехал с ним туда.

— Прими, пожалуйста, моего сына к себе, — сказал он Мегудину, — и сделай из него настоящего человека. Рос он без матери, не всегда я мог уделять ему должное внимание. Парень он хороший, способный, недавно закончил школу фабрично-заводского ученичества, прикрепи его к хорошему мастеру. Я думаю, что только у вас Руди станет квалифицированным рабочим.

Мегудин охотно принял сына Фридриха Зигфрида в МТС, просил Еремчука присмотреть за ним и подучить парня. Руди работал прилежно, изо всех сил старался выполнять все, что от него требовали. За короткое время он стал хорошим механиком. Мегудин и отец Руди были весьма довольны его успехами.

Фридриха Зигфрида всегда радовали добрые вести о достижениях Курманской МТС, о чем нередко рассказывалось на страницах областной газеты. С нетерпением он ждал, когда наступит очередное воскресенье и сын приедет домой. И вот воскресенье наступило, но Руди почему-то все еще нет.

— Что могло случиться? — забеспокоился Фридрих.

От волнения не находя себе места, он дождался утра и отправился в Курман. В мастерской МТС Фридрих увидел за станком сына совсем другого человека. Сердце его ёкнуло. Он хотел у кого-либо спросить, где Руди, но в открытую дверь увидел во дворе Мегудина.

Подойдя к нему, он, подняв кулак вверх, поздоровался:

— Рот фронт, геноссе! — И беспокойно спросил: — Где Руди?

— Руди? — переспросил Мегудин. — Сам не знаю… Он, наверное, скоро придет.

— Где он? — спросил Фридрих, еще более тревожась.

— Он придет… Думаю, что скоро… Его…

— Что случилось? Почему вы скрываете от меня?

— Зайдем ко мне в кабинет, — предложил Мегудин, не зная, как объяснить Фридриху, что произошло. — Я думаю, что это недоразумение… — сказал он в кабинете.

— Какое недоразумение?

— В первый день сева у нас были повреждены три трактора…

— И моего Руди обвиняют в этом?! — не своим голосом воскликнул Фридрих.

— Наверное, но во всем скоро разберутся…

— Моего Руди обвиняют в такой подлости?! Как можно подумать такое о моем сыне…

У расстроившегося Фридриха будто ком застрял в горле, от волнения заикаясь, он спросил:

— К-к-то, к-то мог ээ-то выдумать? Если бы о-он т-такое мог с-сделать, я-я бы с-сам…

— Мне кажется, что Руди скоро выпустят… — пытался утешить Фридриха Мегудин.

— Это классовая борьба, т-товарищ молодой Мегудин, — сказал Фридрих Зигфрид. — Когда выводят из строя трактор, тем самым срывают сев и наносят огромный ущерб. Это стоит больших денег, труда, но это все еще поправимо. А когда человека губят, этого уже не исправишь… К этому, молодой Мегудин, и стремился классовый враг… Нет меры его злобы против нас, он ничем не гнушается, чтобы ослабить нашу мощь…

— Ничего, разберутся, вот увидите, разберутся, — заверил Мегудин Фридриха.

— О, не так-то легко распознать, дорогой товарищ, этих негодяев. Они хорошо овладели искусством лжи, они знают, на кого свалить свои преступления и самим остаться чистыми…

— Поедемте-ка к следователю, — предложил Мегудин. — Я дал самую лучшую характеристику Руди. — Он вынул из письменного стола листок. — Вот его соцобязательство, которое он не успел закончить… Вот, посмотрите.

Зигфрид взял листок, пробежал глазами и, зачитав последние строчки вслух, сказал:

— Вы видите, к чему он стремился: его честь — это честь МТС.

Фридрих Зигфрид уехал домой вконец расстроенным. Через несколько дней он снова приехал в Курман и пытался узнать у следователя, как дела его сына, но никакого ответа не добился.

Проходили дни и недели. Фридрих часто навещал следователя, настойчиво добивался скорейшего разбора дела Руди, но пока результата не было.

К следователю уже вызывали Мецнера, Гонтова, Еремчука, Бойченко и еще нескольких человек из ремонтных мастерских. Каждый день Пауль был начеку, ждал, что вот-вот и его позовут. Ему казалось, что они сваливают вину на него, но он будет все отрицать, утверждать, что ничего не знает. Но его почему-то не вызывают, и это очень тревожило…