Подарок Мэрилин Монро

– Фриманы мне жаловались, да. Ума не приложу, кому понадобилось их развешивать!

– Итак, камеры – это первое. Во-вторых, какой-то человек проник в дом и ударил Катю. Это произошло еще до того, как убили Уинсли и Грин, но после того, как вышла заметка. Мы решили: фанаты Мэрилин Монро. Но, похоже, они тут ни при чем. Просто кто-то еще раньше знал о том, что пленки находятся в доме.

Стивен восхищенно развел руками:

– Лика, ты рассуждаешь, как настоящий детектив! Ты не просто красивая девушка, ты еще очень умна. Опасное сочетание. Я начинаю влюбляться, серьезно...

Она нахмурила тонкие темные брови:

– Давай не будем отвлекаться. Мне надо с тобой посоветоваться.

– Конечно.

– Стив, я просматривала новостные сайты, анализировала информацию. Мне кажется, что на журналистов оказывалось и оказывается давление. Письмо Джейкоба упоминалось во многих статьях – а потом статьи исчезли; их просто-напросто убрали с сайтов. Все выглядит очень подозрительно. Журналисты не могут замолчать убийства Уинсли и Грин. Но они стараются не упоминать, что в письме говорилось: Мэрилин Монро была убита.

– Я тоже обратил на это внимание. Ты совершенно права.

– Я вот подумала – раз ты писатель, то у тебя, наверное, есть связи среди журналистов. Ты мог бы поинтересоваться, кто им советовал держать язык за зубами?

Стив саркастически усмехнулся:

– Странный вопрос. Неужели ты действительно не знаешь на него ответа?

– Речь идет о спецслужбе?

– Разумеется! Разве ты этого не понимаешь? Ты очень хорошо умеешь анализировать информацию. Причастность спецслужбы – это же так очевидно...

...Джон Эдвард Штейнер. Репортеры прозвали его мистер Тот, Кого Никто Не Знает. Он возглавил Национальный Центр Расследований в 1924 году и проработал там до своей странной смерти, случившейся в 1972-м. Он пересидел восемь президентов Соединенных Штатов Америки. Министры менялись, как перчатки, а высокий полный человек с бульдожьей челюстью и маленькими обманчиво сонными глазками продолжал каждый день опускаться в кресло директора НЦР. И можно даже не сомневаться: если бы экономка, решившая позвать господина Штейнера к завтраку, вдруг не обнаружила бы, что разбудить хозяина уже невозможно в принципе – Джон Эдвард продолжал бы еще очень-очень долго исполнять свои обязанности. Кто мог лишить его власти, если у него был компромат на половину Америки? Только смерть... Кстати, было очень похоже, что его смерть носила насильственный характер: обнаруженное на полу спальни жирное тело директора НЦР покрывали многочисленные синяки и ссадины; разворошенная кровать свидетельствовала о, может, непродолжительной, но яростной обороне. Однако расследования обстоятельств смерти, необходимого в подобных случаях, не проводилось. Кто бы ни был тот человек, отправивший Джона Эдварда Штейнера к праотцам, – он все правильно сделал хотя бы потому, что позволил тысячам людей вздохнуть с облегчением. И никого не волновали мотивы, по которым расправились с директором НЦР. Для того чтобы убить Штейнера, существовали сотни причин. Поэтому чья именно чаша терпения переполнилась – в общем, было совершенно безразлично.

Всезнающие журналисты после смерти Штейнера решились, обнародовали кое-какие имеющиеся у них материалы.

Оказывается, у одного из самых могущественных людей Соединенных Штатов Америки были немецкие корни. Как знать, что случилось бы с Гитлером, окажись у того под рукой такой беспринципный педант. Но Штейнер родился в Америке, и ему пришлось соблюдать хотя бы видимость приличий при осуществлении своих фашистских решений. Впрочем, он быстро этому научился. Учиться Штейнер умел... Джон Эдвард рос слабым и болезненным ребенком, воспитывался в небогатой семье. В школе мальчика били и дразнили «жирдяем»; а строгая мать, казалось, была заодно с теми обидчиками. Она требовала, чтобы ее сын был сильным, решительным, мужественным. Ничего этого не имелось в природе его характера. Но зато он быстро понял: аналитическое мышление в сочетании с хитростью могут привести к желаемому результату намного быстрее, чем собственная сила. Умело наябедничать учителям, пустить слухи, немного приврать – и вот уже обидчик Джона Эдварда заливается горючими слезами. Нет никакой нужды его избивать. Можно просто устроить провокацию...

Конечно, все эти качества своего характера – подлость, беспринципность и бездушность – Штейнер очень умело маскировал; старательно делал вид, что является недалеким, но очень исполнительным клерком. Которому от жизни больше ничего и не требуется – только бы вверенная в его попечение библиотека Конгресса США содержалась в полном порядке. Потом он столь же ревностно относился к канцелярской работе в НЦР. Штейнер перекладывал бумажки, старательно кивал начальникам. Он вел скучную стерильную правильную жизнь. У него не было ни друзей, ни любовниц. Но была цель. Может, он поклялся ее осуществить во что бы ни стало?

Как бы то ни было, на должность руководителя НЦР его назначали по протекции бандитских группировок. И лишь с одной целью – он казался славным малым, который никогда не доставит гангстерам никаких проблем. Странно звучит? Так ведь все это происходило в 1924 году! Бандиты заправляли всем – спецслужбами, палатами парламента, администрацией президента. Сегодня, впрочем, похожая тенденция сохраняется – разве что гангстеры называются по-другому.

Первое, что сделал Джон Эдвард Штейнер на новом посту, – это перестрелял всех руководителей, оказавших ему протекцию бандитских группировок.

Впрочем, «перестрелял» – это скорее образное выражение. Всю черновую работу по разработке и осуществлению операций проводили агенты. Штейнер приходил, когда в изящно расставленную ловушку уже попадала дичь.

В белых льняных брюках, черном пиджаке и соломенной широкополой шляпе, Джон Эдвард появлялся в баре, где находился преступник, доставал наручники и с торжественным видом объявлял:

– Вы арестованы!

Потом он же методично выдавливал из НЦР всех, кто особо отличился при поимке гангстеров.

Нелогично?

Так ведь Джон Эдвард Штейнер был большим оригиналом. Ему ничего не стоило выгнать с работы кадровика, принявшего на работу молодого человека с сильной угревой сыпью, или заставить всех сотрудников сверять свой вес со специальной таблицей. «Толстякам» давали время на то, чтобы привести фигуру в форму, а если этого не происходило – им просто указывали на дверь. И это решение было принято человеком, который сам всегда страдал от излишней полноты, который лучше, чем кто-либо, знал – диеты и занятия спортом далеко не всегда могут способствовать похудению!

Впрочем, самым трагичным в деятельности Штейнера было даже не его непредсказуемое самодурство.

Человеческая жизнь для него всегда являлась пятицентовой монеткой. Потерялась – и ладно. Не о чем беспокоиться!

При реализации операции по поимке банды ку-клус-клана случайными жертвами стали десятки людей. Для того чтобы спровоцировать преступника, агенты могли убивать родственников бандита, друзей – да кого угодно, лишь бы у объекта поиска сдали нервы.

Штейнер все чаще начинал вершить собственное правосудие. Неугодные ему политики и общественные деятели погибали один за другим. Закон? О, Джона Эдварда это никогда особо не волновало.

И, конечно, все допустимые рамки перешла страсть начальника НЦР к шпионажу. По сути, на каждого второго американца собиралось подробное досье, позволяющее быстро и легко надавить на болевые точки человека, сделать его покорным и послушным.

В ситуации с Мэрилин Монро и Джоном Кеннеди имя Штейнера никогда не упоминалось. И совершенно напрасно. Судьбы этих самых известных влиятельных и красивых людей он разрушил в своих интересах так легко, как карточный домик...

... – Стивен, тебе надо писать детективы! Серьезно, тебе обязательно надо обсудить в издательстве вопрос о смене жанра! – Лика восхищенно улыбнулась и поднялась с шезлонга. – У меня спина затекла и ноги. Давай, может, пойдем, прогуляемся к океану? Очень любопытно выслушать, чем закончится вся эта история. Ты раскопал столько интересных фактов!