Подарок на Рождество. 25 счастливых дней

Что-то неуловимо знакомое почудилось Ирине в профиле этого человека, в его глазах, то, что она давно похоронила в своей памяти, потому что воспоминания могли причинить боль.

Ирина допила кофе – пора уходить. Ситуация ей очень не нравилась. Хорошо, что это последний день, через два часа к гостинице подойдет автобус, который отвезет группу в аэропорт.

Ира махнула официанту, чтобы он принес счет. Однако официант подошел с подносом и бережно поставил на стол еще одну порцию мороженого, вазочку с пирожными, сок, бокал вина. Ира расстроилась: в Италии плохо говорили на английском, а еще хуже его понимали. Вероятно, официант не понял ее:

– No, no, I just want to pay, – попыталась Ира втолковать официанту.

Но он кивнул в сторону противоположного столика: мол, вашему столу от нашего стола. Ира покачала головой, ей стало неприятно: надо же, в Европе, в самом центре Рима почувствовать себя как в Гаграх или Тбилиси! И ее осенило – Тбилиси!

Она была студенткой второго курса филфака МГУ, когда приехала с экскурсией в столицу Грузии, где случайное знакомство свело ее с самым замечательным человеком, которого только она встречала в своей жизни. Давид Кабахидзе – ее первая любовь. «Чему дзвирпасо» – так называл ее Дато: «бесценная моя». Произнесенное с придыханием, на грузинский манер, это слово звучало неповторимо и неподражаемо. По сравнению с ним обычные эпитеты – милая, любимая, единственная – звучали пресно и скучно, как урок арифметики.

Давид был старше Иры на одиннадцать лет, но уже занимал видное место на политическом Олимпе. Он был не просто умен – потрясающе эрудирован; на него возлагались большие надежды, и он двигался вверх по служебной лестнице уверенно и твердо. Конечно, он был женат, жил с женой и детьми в большом доме в старом квартале Тбилиси – Мтацминде. Ему неоднократно предлагали роскошные квартиры в лучших новых домах, но Дато не торопился с переездом. Милые, горбатые улочки, старый трехэтажный дом, где большая часть жизни проходила на глазах соседей, а на огромном открытом балконе можно было переброситься парой слов с прохожими, не отпускали его от себя.

Ее роман длился шесть долгих лет. Дато часто прилетал в Москву по служебным делам, и все это время Ира была рядом, ведь она любила его, хотя и понимала: он не женится на ней никогда. Тбилисская родня не простила бы его, да и не в правилах грузинских мужей бросать своих сыновей. А жаль.

Разрыв причинил страшную боль, но Ира приказала себе крепко-накрепко забыть о Дато. Это было непросто, ей часто снилась Грузия, Тбилиси, потрясающе красивый народный праздник Ломиса в Тушетии.

…Время шло. Она встретила Валеру Дятлова, вышла за него замуж. Казалось, события тревожной юности отошли в прошлое. Но незнакомец в синей шелковой рубашке вновь напомнил о них. Он так был похож на ее первую любовь! Тяжелый комок сдавил ее горло, она закрыла глаза, почувствовав, что так соскучилась по Дато, по его прикосновениям, глазам, его характерной гортанной речи!

Тем временем незнакомец встал. Проходя мимо стола, где сидела Ира, он случайно коснулся его рукой и, сделав легкий полупоклон в ее сторону, вышел на улицу. Официант принес счет, Ира расплатилась, оставила на столе чаевые и в этот момент заметила, что на краю стола лежит сложенная вдвое записка. В ней был номер телефона незнакомца, набросанный летящим почерком, и его имя – Леонардо. Ира горько рассмеялась: для приключений она уже слишком стара.

Хлопоты с отъездом, суматоха в аэропорту ослабили впечатление от утреннего происшествия. Сдав чемодан в багаж, пройдя паспортный контроль, Ира задумчиво листала журнал в зале ожидания вылета.

– Pronto, pronto! – кричал кто-то рядом.

Повинуясь безотчетному порыву, Ира встала, вытащила записку с телефонным номером незнакомца, которую собиралась сохранить в качестве сувенира, и набрала эти цифры. Слушая длинные гудки в трубке, она пыталась сдержать колотящееся сердце.

– Pronto, – отозвался гортанный голос.

Ира облизала пересохшие губы.

– Это я, из кафе «Греко».

– Синьора! – радостно вскричал Леонардо.

– Я хотела бы попрощаться, через сорок минут мой самолет улетает в Москву, – сообщила Ирина.

Ей стало грустно – быть может, судьба преподнесла еще одну необыкновенную встречу, а она так и не воспользовалась этим подарком.

– Алло, синьора, вы слышите меня? – Его английский был безупречен. – Я сейчас же приеду, ждите! Как вас зовут?

– Ирина, – машинально ответила она, следя за тем, как Ксюша встала с места и направилась к киоску с кока-колой.

– Ирина, – словно пробуя на вкус, задумчиво повторил Леонардо. – Я прошу вас, дождитесь меня!

Ира нажала на отбой. Симпатичная девушка в форме пригласила на посадку, ручеек пассажиров потянулся к ней. Дежурно улыбаясь, она отрывала корешки от посадочных талонов. Оглядев пустой зал, разочарованная Ира последней протянула свой талон.

Как только самолет российской авиакомпании оторвался от земли, к окну, из которого виднелась вся взлетная полоса, подошел элегантный мужчина в очках с золотой оправой, в светлом, очень дорогом кашемировом пиджаке. По тому, как он разговаривал со служащим аэропорта, было видно, что этот человек привык отдавать распоряжения. Щурясь, он вглядывался в лайнер, стремительно уменьшающийся в эмалево-синем небе.

– Звонила ваша дочь, – с упором на слове «ваша» объявила противная Анна Георгиевна, когда Ира вернулась из кабинета шефа. – Вам нужно заниматься воспитанием детей в свободное от работы время, а на работе надо работать.

Освободившись от мучившей невысказанности, Анна Георгиевна вытащила баночку йогурта и мастерски сорвала крышку. Ира вздохнула и с тоской посмотрела в окно – шел мокрый снег, сугробы на крышах были похожи на размокший картон.

Прошло два месяца с тех пор, как Ира вернулась, и за это время ничего в ее жизни не изменилось. Коллеги Валеры пригласили их на юбилей, куда Ира наденет умопомрачительный костюм, купленный в Риме. Пара модных вещиц да глянцевые фотографии – это, пожалуй, все, что напоминает об Италии. А рядом с обрезанной косой в платяном шкафу лежит маленький клочок бумаги с несколькими цифрами и именем Леонардо.

19 декабря. День озарения

Эфир имени меня

Мягкие губчатые наушники отрезают от меня все привычные звуки – хлопанье нашей разболтанной двери, звон чашек, перебранку звукорежиссера с помощником. Дверь студии захлопнулась с алчностью капкана, и через широкое стекло я вижу задумчивое лицо звукорежиссера Леши Жукова. Но что мне на него любоваться! Взгляд движется дальше, за его спину, где в большое голое окно вплывает поздний зимний рассвет. Краски наступающего утра так неожиданны, так ярки. Я вещаю в пустоту эфира, и мне иногда кажется, что голос мой растворяется в космосе. Только звонки радиослушателей дают мне понять, что я еще здесь, на Земле, и что меня еще кто-то слышит.

Смена обещает быть тяжелой, в Москве лютует эпидемия гриппа, скосившая половину персонала нашей радиостанции «Мечта». Последней жертвой инфекции стал администратор сегодняшней смены, так что мы должны обойтись без него. С утра я столкнулась с чихающим помощником «звуковика» Петей Мальцевым, поглощающим из чудовищных размеров кружки чай с коньяком.

– Я лечусь, врачи советуют, всю заразу убивает, – авторитетно объяснил он мне.

Лекарство подействовало, и Петя безмятежно заснул в кресле.