Подготовка к зачатию

О сыне я мечтала еще с подросткового возраста. А когда у нас началось акушерство, моя мечта стала буквально неодолимой. Помню, на лекции по нормальной беременности я едва не плакала от дичайшего страстного желания стать мамой – хотя мне тогда был всего 21 год.

Когда я забеременела первенцем, я буквально парила от состояния счастья день изо дня, несмотря на то, что период в моей жизни был не самый простой и довольно стрессовый.

У меня была книжка, где описывалась беременность буквально по неделям. И я каждую неделю прочитывала новую главу и радовалась: «Сегодня ты размером с маковое зёрнышко, а я уже безумно люблю тебя!..» «Сегодня ровно 13 недель и 3 дня! Как же это прекрасно!»

Когда сын родился, я моментально нырнула в чувство эйфоричной безумной всепоглощающей материнской любви. Я напитывала сына любовью с момента зачатия…

Он рос довольно гармоничным, позитивным и беспроблемным малышом. Любознательным, в меру шаловливым, очень разумным и бесстрашным. С возрастом я стала замечать в нём всё больше тревожности – возможно, это последствия той тревоги, которую я испытывала во время беременности, а, возможно – моей избыточной привязанности и обожания.

Ко второму малышу я не была готова от слова «совсем» – я не успела насладиться своим обожаемым первенцем. Не успела набыться с ним, натискаться его… Мне на тот момент хотелось, чтобы в жизни был только он.

Но я поддалась натиску детских установок, что в семье должно быть, минимум, двое детей, и давлению мужа: «Давай, нам нужен второй ребёнок! Маленькая разница в возрасте – это хорошо! Они будут расти вместе, будут дружить,» – И логический разум, вопреки голосу сердца говорил: «Дааааа! Он абсолютно прав!»

И я сдалась. Я забеременела, когда сыну было чуть больше полутора лет. И всю беременность я, вместо такой же любви к будущему чуду, испытывала чувство вины перед старшим: да, возможно, в будущем он будет рад, что у него есть сестрёнка или братик. Но сейчас-то его, малыша, я лишаю своего безраздельного внимания… а как же я уеду от него на целых три дня в роддом?..

Сейчас я понимаю, что в отношениях с сыном у меня был дичайший перекос. Вплоть до того, что я плакала от его взросления: от первого зубика, от первого прикорма. Покупка собственной кровати для ребёнка вообще стала для меня дикой душевной болью (до этого он спал со мной), настолько я не хотела отпускать его от себя и пересекать эту ментальную пуповину… Это очень нездоровая ситуация! Но второго своего малыша, вернее, малышку, я лишила по своей глупости этого важного – чувства, что мы её ждём, хотим, любим… Всю беременность я была увлечена сыном и своими делами. И мужу говорила: «Когда она родится, нельзя лишать сына внимания! Она пока маленькая – не поймёт. А ему важно чувствовать, что он такой же любимый и важный для нас, как раньше. А то часто младший ребёнок рождается – и старшего оттесняют».

Ох, как же сильно я ошибалась с этим «маленькая – не поймёт». Ребёнок всё чувствует! И новорождённый, и в утробе. Сканирует гормональный фон, интонации, движения, стиль общения с ним – и когда он в животике, и когда он уже родился.

Дошло до того, что я вообще не испытала материнских чувств в роддоме. Совсем. И это было очень постыдно для меня: я всё время думала о том, как бы поскорее выписаться и поехать к своему маленькому сыночку…

А когда дочь была малышкой, доходило до того, что я забывала о ней, когда она спала.

Это была полная тотальная неготовность к материнству во второй раз. И она вылилась в сильнейшую плаксивость моей малышки, а ещё в моё состояние после родов, эмоционально близкое к депрессивному…

Сейчас ей 6 лет – и я до сих пор вижу, как сильно повлияла на её эмоциональность.

Первые годы она постоянно плакала и сидела на руках, плакала – и сидела на руках. При этом лет до 3 она не шла вообще ни к кому, абсолютно не доверяла людям. А при виде посторонних начинала верещать так, словно на неё бежит огромная собака с агрессивным оскалом…

Близкие до сих пор с усмешкой вспоминают период её раннего детства: мол, «дала жару всем вокруг».

Как-то ездили в поездку с 9 детьми. Так мой брат тогда сказал, что 95% шума создаёт моя дочь. И так оно и было: она кричала постоянно – по поводу и без.

Я тогда списывала на темперамент. Такой вот он у неё – что поделать? И лишь спустя время, изучая перинатальную психологию, понимаю, что «что поделать» – это инфантильная позиция. Если бы я знала, я бы очень многое могла поделать с этим!

Дочь до сих пор – при том, что она очень красивая – крайне неуверенная в себе. Ей постоянно кажется, что её кто-то обсуждает, что над ней смеются, что она в чём-то хуже других – хотя я давно уже проработала свою проблему неготовности, и взрастила в себе просто неземную любовь к своей девочке… И до сих пор она буквально выгрызает себе моё внимание, требует его, вытаскивает из меня, обожает ласки, сидеть на ручках, обниматься… Ей крайне важно чувствовать себя нужной и любимой… Ни у старшего, ни у младшей этой потребности нет в таком обострённом виде.

Да, я стараюсь сейчас компенсировать то, что тогда не додала. Но критически важный период упущен – увы. И мне бесконечно жаль!

К младшей дочери у меня была самая адекватная готовность: на этот момент я уже знала многое из психологии. Я радовалась ей, ждала её, считала недельки, но без фанатизма – могла и забыть точный срок общалась с ней, когда она была в животике, ходила на вокал – и радовалась, что это очень полезно для неё и безумно нравится мне.

Но при этом у меня не было ни чувства вины перед старшими детьми, ни фанатичного обожания будущей малышки, перед которым меркнет всё остальное в окружающем мире…

Надо ли говорить, что она самая спокойная из всех? У неё никогда не было болезненной привязанности к груди, не было потребности бесконечно сидеть на руках. Она спокойно могла сама лежать и играть, сама засыпать – без моего участия.

Она спокойно общается с другими людьми – лишь в первые минуты может смотреть на них настороженно. Она контактная, спокойная, самостоятельная. Почти не плачет – только если реально есть причина.

И старшие дети, между которыми царит постоянная конкуренция, которой я так боялась, младшую дочь буквально обожают и носят на руках: в последнюю беременность у меня совершенно не было чувства вины перед старшими или страха, что им перестанет хватать моего внимания. И они адекватно реагируют на третьего ребёнка в семье.

Окружающие часто говорят: «Ну совсем не такая, как старшая!» И лишь я знаю, почему она не такая…

Сейчас я их всех троих люблю в равной степени, но, если бы была возможность вернуться и кое-что изменить, я бы изменила. По крайней мере, в первые два раза.

Перинатальные психологи выяснили, что будущее эмоциональное благополучие ребёнка напрямую зависит от того, какую ценность представляет он для мамы, причём и во время беременности, и после рождения. Причём перекосы в любую сторону сильно влияют на уровень эмоционального благополучия малыша.