Подкидыш для депутата. Выбор сердца

Дом Ильиных. Сейчас

Екатерина

Он жив. Цел и невредим. Значит, все было ложью. И я зря подставила Диму. Какая же я дура!

— Катенька, милая моя, — приторно тянет Леша и надвигается на меня. — Я так соскучился.

Тем временем мама смотрит на нас двоих с умилением и нежностью. Она ведь многого не знает! До сих пор видит в Леше заботливого мужа и примерного семьянина. Лучшую партию для меня, как всегда считал мой покойный отец.

Чувствую, что сейчас главная цель родительницы — свести нас с мужем. Восстановить семью, которой на самом деле никогда не было. И вздохнуть с облегчением, зная, что ее единственная дочь в надежных руках.

Как же она ошибается! Впрочем, как и я в свое время. Все эти долгие пять лет посвящала всю себя мужчине, который в самый сложный момент трусливо сбежал и спрятался.

В глазах матери сейчас столько надежды, что с моей стороны лучшим вариантом было бы поддержать иллюзию. Хотя бы на время. Сделать вид, что я рада встретить Лешу.

Но я не могу.

Отшатываюсь от мужа, выставляю перед собой ладони и зверем смотрю на некогда любимого человека.

— Где ты был все эти месяцы? — шиплю, словно кобра, готовая отравить его ядом.

Муж сводит брови к переносице, явно недовольный моей дерзостью. Он привык видеть меня иной: покорной, тихой, ласковой. Вить из меня веревки и постоянно тыкать лицом в грязь.

Но с меня хватит!

— Катюша, чего ты? — восклицает мама, прикладывая ладони к груди. — Лешенька только сегодня вернулся — и сразу к нам примчался. За тобой. С утра ждет, а я все дозвониться не могла…

Я на грани того, чтобы закричать и влепить предателю пощечину. Но сдерживаюсь из последних сил. Ради матери. Такой же наивной, как и я сама.

Мы обе всегда верили словам, а не поступкам.

— Где? — повторяю я грозно, не сводя с Леши пылающего взгляда.

— Катенька, прости. Я был вынужден уехать, — поет соловьем, но я больше не верю его лживым словам. — Ради тебя! Долги, банкротство… Лучшим исходом было исчезнуть на время. Чтобы мои проблемы не коснулись тебя, Катюш… Я же люблю тебя.

Протягивает ко мне руку, а меня тошнит от его лицемерия. Тем временем мама отвлекается на внезапный телефонный звонок. Окидывает нас обоих беспокойным взглядом, раздумывая, можно ли оставить наедине. И все же скрывается в одной из комнат.

Пользуюсь ее отсутствием, чтобы высказать Леше свои обиды.

— Ты ведь знал, что я потеряла ребенка. Ты был со мной тогда! И даже более того, сам приложил к этому руку, — в отчаянии выпаливаю, а муж зло шикает на меня. — Именно ты вызвал скорую. Но даже не появился в больнице. Ты понимаешь, как мне было плохо? Как сложно пережить выкидыш одной? Мог бы хотя бы предупредить о своих планах! А не подсылать ко мне Емельяненко с запиской!

От звука этой фамилии Леша вздрагивает и прикладывает палец к губам, призывая меня умолкнуть. Но я срываюсь. В сердцах толкаю мужчину в грудь, но он перехватывает мои запястья и больно сжимает. Чуть ли не выворачивает руки. Грубо, безжалостно.

Обнажает свою истинную натуру.

Я думала, что мужа изменили стрессы и пьянство. Но теперь четко вижу. Он — монстр, который все это время скрывался под маской любящего мужа. Лебезил перед моим отцом, выуживая деньги. Заодно использовал меня. И подавлял морально. Чтобы никуда не делась!

— Заткнись, — сдавленно рычит он.

Но едва заслышав шаги моей матери, неожиданно обнимает меня и прижимает к себе. Проводит ладонью по голове, отчего меня передергивает.

— Прости, милая, — шепчет достаточно громко, чтобы мама услышала. — Я люблю тебя. Прости.

Взбрыкиваю в его руках, вырываюсь бешено.

Мне так противно. Обидно. Больно.

Мой муж умер, и я похоронила его в той самой больничной палате. Оставила вместе с неродившимся ребенком.

Лучше бы Леша не возвращался!

— Убирайся! — ору истошно. — Исчезни из моей жизни! Уходи!

Отталкиваю мужчину. Чужого, холодного и ненавистного. Давлюсь слезами, яростно вытираю мокрые щеки.

— Мне некуда идти. Наш с тобой дом забрали за долги, — пожимает плечами муж. — Но если ты настаиваешь…

Так вот ради чего Леша здесь! Обобрал мою семью, потерял бизнес, просадил деньги, полученные от Димы, и вернулся, потому что ему элементарно негде жить? Конечно! Почему бы в очередной раз не использовать дурочку-жену!

Не в состоянии больше вымолвить ни слова из-за истерики, я молча указываю рукой на дверь.

Но не все так просто…

— Так! — мама становится между нами и упирает руки в бока. — Лешенька останется здесь! А ты перебесись пока — и завтра продолжите разговор. В спокойной обстановке.

— Мам, ты не понимаешь, — всхлипываю я.

— Все я понимаю, — холодно бросает она. — И с тобой потом поговорим наедине, — приближается вплотную и продолжает чуть слышно, — по поводу того, где была ты все это время. И с кем, — закашливается, чтобы ее слова затерялись и не достигли слуха Леши.

Мама строго смотрит на меня, мысленно поставив крест на моей порядочности. Впрочем, отчасти она права. Я ведь действительно была с другим мужчиной. Однако ни капли об этом не жалею. Больше нет…

Взглядом мать указывает мне в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

Понимаю, что продолжать беседу бесполезно. Родительница слепа и глуха под чарами чудом воскресшего Леши.

Делаю глубокий вдох, стискиваю зубы и, не глядя на мужчину, быстро поднимаюсь по ступенькам. Вихрем залетаю в свою комнату и громко захлопываю дверь. Подумав, защелкиваю замок, чтобы никто не посмел потревожить меня.

Боюсь ли я своего мужа? После того, как по его вине погиб наш ребенок, а сам он бросил меня в больнице… Да, я определенно опасаюсь подпускать его близко.

Но вынуждена терпеть гнетущее присутствие Леши в доме родителей. Здесь хозяйка — моя мама, а она приняла сторону зятя, который умеет прикидываться милым и любящим.

Я постараюсь раскрыть ей глаза, переубедить. В крайнем случае, переехать отсюда. Правда, понятия не имею, на что буду жить. Яркий представитель золотой молодежи, я не работала ни дня. Диплом получила со скрипом, а в самой специальности абсолютно не разбираюсь.

Я в тупике. И сама в этом виновата.

Вновь судьба заставляет почувствовать себя маленькой девчонкой, ни на что не способной. Все-таки Леша был прав в этом. Он всегда утверждал, что я не в состоянии прожить одна, что мне необходима опека. Сам же оставил меня в наиболее сложный момент. «Бестолковую и беззащитную», как он любил повторять. Совсем одну…