Подкидыш из прошлого
Шрифт:
Все мы сейчас переживаем. А раньше что же не подумали о том, насколько Ксюше тяжело. Эх, мы… Все хороши. Я особенно.
Взъерошенные извилины подбрасывают неведомо откуда взявшуюся мысль:
– А сестрица-то что же?! Ах ты ж, гадина! Значит, мать может что-то предпринимать, а эта… тварь. Могла бы хоть листовки по городу расклеить. Так ведь ей и дела нет до сестры. Зависает, небось, в клубах. Подружкам подробности рассказывает. Дрянь!..
Угораздило же о ней вспомнить.
Сам тоже хорош. Даже Аверину не обо всем сообщаю. Утром. И к нему, и в полицию…
Телефонный звонок
Слушаю, задержав дыхание.
– В приюте для бездомных обнаружена женщина. Ее привезли туда работники полиции. Три дня назад. По описанию похожа на Ксению.
Сердце летит куда-то в пропасть. Дыхание остановилось.
Аверин продолжает:
– Только она ничего о себе не помнит. Врач говорит, сотрясение. Временная потеря памяти. Я туда собираюсь. Может, Вы со мной?
– Дддддда, кконечно, - выдавливаю с трудом. – Сейчас…буду.
Раннее утро. Город еще не пуст. Мчусь на бешенной скорости. С трудом представляю, что могло произойти с Ксенией. Но что бы ни случилось, главное – она жива. Все совпадает. Время, когда она пропала. Описание. Вкратце Аверин успел сообщить мне общие приметы.
Неужели я сейчас ее увижу? Узнает ли она меня? Вернется ли к ней память? Ворох вопросов. Скорей бы доехать до детективного агентства. Потом – пулей в приют. Время словно остановилось. Машина, кажется, еле тащится, хотя показатели скорости зашкаливают.
В приюте нас встречают без особой приветливости.
– Что же Вы так рано? – ворчит дежурный санитар. – Спят еще все.
– Нам из полиции позвонили недавно, - Аверин говорит спокойно, а мне хочется орать, чтобы заспанный дежурный шевелился быстрее. Изо всех сил сдерживаюсь. Лишь бы позволил увидеть ее.
Неспешной походкой он ведет нас по серому коридору. Входим за ним в небольшую комнатушку. Глазами впиваюсь в силуэт женщины, свернувшейся клубочком на кушетке. Аверин смотрит выжидающе на меня. Я подхожу ближе. Лица не видно. Приходится нагнуться над ней, чтобы рассмотреть лицо…
– Не она, - выдыхаю шепотом. И уже громче: - Это не Ксюша.
Наваливается слабость. Я бреду по коридору, едва волоча ноги. Аверин идет следом. До меня с трудом доходит смысл его слов:
– Бывает. Не отчаивайтесь. Хорошо хоть я матери не позвонил. Зря бы переволновалась.
***
Такая неопределенность тянется еще несколько дней.
В отделении полиции по истечении двух недель мне сообщили, что все сведения о Ксении внесены в базу розыска. Что экстренные меры по ее поиску приняты, ориентировки разосланы. Остается ждать.
На вопрос, сколько, определенного ответа не последовало. Суть сводилась к следующему: сколько потребуется, пока не найдут. Или…
Дальше я слушать не мог. Было ясно, что искать уже никто не станет.
Аверин просветил меня подробнее. Признание человека без вести пропавшим производится в судебном порядке через год. Ну и все в том же духе. Чем дальше, тем мрачнее…
Он похлопал меня по плечу и, пытаясь подбодрить, добавил:
– Отсутствие плохих новостей оставляет шанс на появление хороших.
Уходил
от него с тяжелым сердцем и тупыми надоедливыми мыслями: «Зачем жить? Для чего? Для кого?...»Шагая под холодным ноябрьским дождем, я спорил с ними, бормоча чуть слышно:
– Ксюша найдется… когда-нибудь… Ведь плохих новостей нет... Она не могла исчезнуть навсегда…
Глава 18
Меня не покидает постоянное ожидание чуда. Оно должно случиться. Я приеду домой с работы и обнаружу в почтовом ящике письмо. Правда, я вообще не получаю писем ни от кого и ниоткуда. Но оно придет. От Ксении.
Или вот заверну за угол ближайшего дома, а мне навстречу неожиданно выйдет моя Ксюша.
Я жду ее повсюду. Ищу в толпе. Поджидаю в кафе. Мечтаю увидеть во сне. Вздрагиваю от шагов по лестнице.
Разумом понимаю, что мое состояние близко к умопомешательству. А сердце продолжает надеяться и верить.
Илья посматривает на меня как-то слишком внимательно. Наверное, он считает, что я съезжаю с катушек. Но ничего не говорит. А я шифруюсь, делаю вид, что ничего не замечаю. И стараюсь показать ему свою заинтересованность делами фирмы.
Особенно он наседает по поводу завершения дел моего дядюшки. Тот умер год назад и оставил после себя ворох каких-то бумаг. Кадышев утверждает, что мне что-то там причитается. Только я не уверен, что это нечто существенное. Да и не до того мне.
Поначалу обрадовался. Думал хорошо бы получить какое ни есть наследство. Мы с Кадышевым давно мечтаем расширять производство. Только постоянно не хватает финансов. Да и более приличное жилье, которое соответствует статусу семейного человека, не мешало бы приобрести. А то что моя холостяцкая квартира? Теперь все это меня перестало волновать.
Конечно, в то счастливое время меня, как и Кадышева, очень даже интересовало, что там мог оставить мне мой дядюшка. Я вначале с большим рвением взялся за выяснение подробной информации.
А потом все как-то само собой отошло на задний план, уступив место хлопотам совсем иного порядка.
Мысли вот уже месяц как заняты последствиями мальчишника. И откуда только взялась эта не совсем разумная традиция праздновать прощание с холостяцкой жизнью. Проститься с ней у меня так и не получилось. С друзьями мы оторвались по полной. А вот войти в супружескую жизнь степенным мужем – пока нет. Но это только пока. Ведь дамоклов меч женитьбы на Арине до сих пор висит над моей буйной головой.
Нельзя сказать, что от холостяцкого веселья у меня остались самые приятные воспоминания. Абсолютно наоборот. И усугубилось все тем, что наутро у меня отшибло память. И до сих пор не удается собрать мысли в кучку.
Но трагизм ситуации заключается в том, что клевая, по утверждению друзей, вечеринка стала предпосылкой к печальным событиям. Ксения пропала бесследно. И это далеко не безобидная шутка друзей, умыкнувших невесту. Это факт, ставший следствием моего безрассудства.
Стоп! Моего безрассудства или коварного замысла Арины? О ней вспоминать хочется меньше всего. Хорошо хоть она перестала доставать меня с того самого дня, как исчезла Ксюша. Странно, однако. Поистине, нет худа без добра.