Подлунный квест

— Жалкое зрелище… — пробормотала она. — Душераздирающее… Кошмар… — девица повернулась к зеркалу полубоком. — Ну вот, я так и думала. С этой стороны ничуть не лучше… Уэээ?! [2] — жалобно протянула она.

— Да брось ты! — мотнула головой ее подруга. — Все с тобой в порядке! И вообще, не уходи от темы! — потребовала она.

— Да я все уже рассказала, — поморщилась азиатка, вставая к зеркалу спиной и, вывернув шею, заглядывая теперь в него через опущенное плечико.

2

Почему-у-у?! (корейск.)

— А вот и нет! Выводы-то где?

— А выводы простые, — буркнула Диана, качнув узкими бедрами и недовольно скривившись от увиденного. — Меня взломали. Скорее всего, на чистке чакр — больше негде.

— Да ладно! — от изумления Хохлова даже оставила в покое непослушную застежку, и все ее упругое богатство тут же вывалилось из-под пижамы наружу.

— Точно тебе говорю, — угрюмо заявила Цой, поворачиваясь к подруге. — Кому-то было очень нужно, чтобы я завела молодого князя с Марией в то пятно! Сама-то я, понятно, на дух никому не сдалась…

— Не может быть! — выдохнула Анастасия.

— К сожалению, еще как может. Я и так все поняла, но для верности к бабке сходила. Ну, к моей, по матери. Она меня посмотрела: подчищено, говорит, аккуратно, но вторичный след все же угадывается. Очевидный взлом!

— Обалдеть!.. — выговорила Хохлова. — И кто все это подстроил?

— А дух разберет! Но ясно, что кто-то из начальства.

— Ничего себе!

— С нами играют нечестно, — уже, кажется, и не слушая ее, продолжила Диана. — Что ж, лады, приму к сведению! — исступленно топнула она по полу босой ножкой. — Незыблемые правила, оказывается, можно преступать? Так это, господа хорошие, в обе стороны работает!

— Тоже хочешь что-нибудь этакое нарушить? — нахмурилась Анастасия.

— Да уже нарушила!

— И что? Что ты сделала? — с любопытством — и отчасти с беспокойством — подалась вперед Хохлова.

— Что, что… Приворожила молодого князя, вот что! — выпалила Цой.

Глава 17

в которой я изучаю деловые бумаги

— Слушай, все хотела спросить: а у молодой графини точно все в порядке? — осведомилась у меня Светка.

На каникулах у тех кадетов, кто не входил в состав отделения-победителя (коим в нашем случае нежданно оказались «ясухаровцы»), выбор был нехитрый: остаться в Федоровке — ночевать в казарме и питаться в столовой — или же отправиться на побывку в отчий дом. Существовал, правда, и третий вариант: «упасть на хвост» кому-то из товарищей и пожить у него в гостях.

Будучи уверен, что еду с «жандармами» в Китай, заранее пристанищем на время перерыва между учебными семестрами я, понятно, не озаботился. Так что после неудачи на экзамене планы на отдых мне пришлось строить с нуля. Мысли на этот предмет меня посещали самые разные, была среди них даже шальная идея взять и поехать в Хабаровск к Цой — никаких договоренностей с Дианой у меня на данный счет не имелось, но почему-то подобный поступок казался мне вполне уместным. Но тут Воронцова позвала меня провести каникулы в своей родовой усадьбе, и, пусть и не без сомнений, непрошенный визит на Дальний Восток я все же решил отложить на потом.

Надо сказать, что чести заделаться гостем молодой графини удостоился отнюдь не я один: аналогичные приглашения также получили Машка, Тереза и Златка — уже пришедшая в себя и со дня на день ожидавшая выписки из лазарета. А также — всегдашняя соседка Миланы по парте Алина Зиновьева со своим поклонником, кадетом второго года обучения молодым графом Антоном Юсуповым. Последние двое, правда, ответили Воронцовой вежливым отказом — как я понял, по инициативе и настоянию юноши: уверен, Зиновьевой бы такое и в голову бы не пришло. В отличие от них, Муравьева сразу и охотно согласилась, а фон Ливен сказала, что сперва заедет к родным в Ливонию и присоединится к честной компании сразу после Старого Нового года.

Здесь, пожалуй, стоит дать некоторые пояснения. Новолетие в Империи принято было встречать в первый день весны. А дата начала второго зимнего месяца — привычная мне по прежнему миру — почему-то называлась Старым Новым годом.

Собственно, с календарем тут вообще все было непросто.

Месяцы жестко привязывались к фазам луны и длились аккурат от новолуния до новолуния. Число дней в оных чередовалось — то их было двадцать девять, то тридцать, но никогда не более. Понятно, при таком раскладе за двенадцать коротких месяцев 365 суток ну никак не набиралось — но никого это не смущало. Просто раз в несколько лет наступал так называемый эмболисмический год (в обиходе — «эмба» или «имба»), состоящий из тринадцати месяцев — и счет выравнивался.

Названия месяцев со знакомыми мне по миру-донору совпадали лишь отчасти. Так, например, март, июнь и декабрь находились на своих «законных» местах, но осень начиналась с месяца-руяна, а за Старым Новым годом же шел месяц-просинец. Августом именовался тот самый не на каждый год выпадающий тринадцатый лунный цикл — считавшийся при этом зимним. Третий же месяц лета носил название рюрик.

Дух сердце сломит, короче.

Добавлю, что эмболисмические годы народ недолюбливал, приписывая им связь с всевозможными напастями и неприятностями (так-то понятно: кому понравится лишний месяц зимы?!).

Впрочем, нынешний год был обычным. А вот следующий, стартующий в марте — как раз «имбой».

Короче, ждать в имении Терезу стоило уже через пару-тройку дней, приблизительно к этому времени обещала к нам подтянуться и Златка, пока же единственными гостями Миланы стали мы с Муравьевой. Ну и Каратова, разумеется — уже вполне здесь обжившаяся и малость поднаторевшая в практической магии.

За время моего не столь уж и долгого отсутствия Светка научилась самостоятельно поднимать перо левитацией и могла теперь удержать его в воздухе почти минуту. А прямой удар, нанесенный ею мне на пробу, ощущался как слабый, но все же заметный тычок. Серьезного врага таким, конечно, не остановить, но, скажем, комара на стене прихлопнуть уже можно — разумеется, если по нему попасть: с точностью у моей бывшей одноклассницы покамест было совсем не ахти. Ну да это дело наживное! Как и сила.

Проявление скрытых надписей у девушки отработать не получилось — за неимением таковых в доступе (на самом деле, метки вокруг нее имелись, просто Каратова их по неопытности не нашла), а вот кривое зрение Светка прокачала даже лучше, чем левитацию и, при желании, без особого труда могла теперь подсматривать из-за угла, не высовываясь.

До кучи, кто-то из слуг-мастеровых обучил девушку технике очистки одежды от грязи, и за четверть часа усилий она теперь была способна справиться с небольшим пятном — что с гордостью и продемонстрировала на моем форменном кителе, сама же его для этого предварительно и испачкав. Благо перестараться и прожечь в ткани дыру— главная опасность при работе с данной техникой — Каратова пока никак не смогла бы — банально силы бы не хватило.

Благосклонно выслушав отчет о Светкиных успехах, я собирался было предложить ей позаниматься вместе — тем более, что и Оши, более или менее оправившаяся после выгорания в пятне, находилась рядом и могла бы помочь с «замыканием контактов» — но тут моя бывшая одноклассница и задала вдруг тот свой вопрос о делах у Миланы.

— Вроде да, — не без удивления ответил я. — А что ей станется?

Сказал — и вспомнил об обвинении, которое негласно выдвигали против Воронцовой по делу о нападении на Златку. Но там же, вроде как, ротмистр Петров-Боширов обещал восстановить из обрывка пергамент с меткой молодой графини. Времени на это у жандарма было достаточно — наверняка дело уже сделано. И раз претензий к Милане по прежнему не озвучено, значит, от всяких подозрений она очищена, правда же? Или я чего-то не знаю?