Подонок. Я тебе объявляю войну!

Я резко оборачиваюсь, готовый наговорить ему всё, что накопилось. Всё, что думаю про него. Но смотрю на отца и понимаю, что он реально не чувствует за собой никакой вины. Ни малейшей. И что ему ни скажи сейчас — он не поймет. Даже на секунду не задумается.

— Уйди, — цежу я. — Просто уйди.

— Стас, поехали домой. Ну что за мальчишество? Дома всё обсудим.

— Я и так дома. И обсуждать с тобой мне нечего. И мать свою я сам похороню.

Отец с минуту вяло препирается, но все же сваливает. Вовремя. Потому что я уже не мог слышать его голос, задыхался рядом с ним. Еще немного — и я вытолкал бы его за дверь силой.

Но когда он уходит, становится еще хуже. Меня будто подсекает, и я сползаю вдоль стены на корточки…

***

Женя перезванивает только на следующий день.

Это даже хорошо. Не хотел бы я, чтобы она слышала мой жалкий скулеж. Хватит того, что этого наслушалась вчера Сонька.

— Стас, прости, пожалуйста, — частит она. — Не успела вчера тебе позвонить. Мы весь день — то туда, то сюда. Одной ни на минуту не получалось остаться. Только уже поздно вечером, когда в отель вернулась. Я хотела было тебя набрать, а потом вспомнила про разницу во времени. У тебя уже глубокая ночь была. Ну вот сейчас, как только встала — сразу звоню.

— Круто… — бормочу я. — С добрым утром.

Женька в ответ смеется.

— Итак, отчитываюсь: долетели отлично, разместили нас тоже хорошо. У меня отдельный номер с гигантской кроватью. Вид из окна — просто потрясающий! Особенно ночью. Море огней! А вчера, помимо прочего, мы еще ездили на экскурсию по Москве. На таком большом двухэтажном автобусе. С гидом. Столько мест посетили! Я всё самое интересное нафоткала… Если хочешь, покажу фотки, но только чуть позже. А то через час уже поедем… В каком-то лицее, сказали, будет проходить олимпиада. Представляешь, я волнуюсь! В Новосибирске как-то без разницы было, а тут прямо потряхивает. Надо как-то настроиться…

— Не переживай, всё у тебя получится. Ты круче всех. Я в тебя верю, — стараюсь говорить как обычно, но, наверное, не очень выходит, потому что Женька тут же спрашивает настороженно:

— Стас, у тебя все нормально? Ты в порядке?

— Абсолютно, — вру я. — Ну, может, только не выспался…

— А чем это ты всё ночь занимался? — в шутку предъявляет она. — Ой, прости, Стас, у меня на второй линии звонок от Арсения Сергеевича. Наверное, уже пора собираться. Вечером еще позвоню!

Давлю на корню вспыхнувшее раздражение. Видать, на Арсения у меня уже рефлекс.

И все-таки хорошо, что Женька не позвонила вчера. Потому что вчера я бы точно не сдержался. Вывалил бы на нее всё-всё. А ей сейчас надо быть максимально собранной. Она вон и так на нервах. Может, потом как-нибудь…

Спустя неделю

Машину отец вернул. И банковскую карту, и телефон. Когда он уходил от меня, выложил, оказывается, в прихожей на полке вместе с ключами. Я правда заметил только на другой день.

Сначала хотел через Соньку передать всё это добро обратно. Но подумал, что это уже будет какой-то театр с элементами детского сада. Да и не до того было. Так что просто скинул всё в выдвижной ящик. Но хрена с два я с его карты хоть рубль сниму.

Машину же пригнал кто-то из его людей и оставил у подъезда. Я потом ее отогнал на ближайшую стоянку, чтобы не мозолила глаза. И эти дни гонял на маршрутках и автобусах. А к матери домой ездил на электричке. Нужны были ее документы, кое-какие вещи.

С похоронами отец все-таки помог. И даже потом поминки закатил в ресторане с размахом, но я не пошел. Там и так народу хватало, правда большинство из них мать в глаза ни разу не видели.

А сегодня наконец прилетает Женя. Я так хочу ее увидеть, что у меня аж внутри всё ноет.

Денег почти не осталось, и я тащусь в аэропорт на автобусе. Зато с букетищем. А на ангарском мосту наглухо встреваю в пробку. Сначала еще ничего. Думаю, наивный, время есть, вышел же с запасом. Но проходит час, а мы еле доползаем до середины моста.

Я злюсь, психую, каждую минуту смотрю на часы. Если б не выделывался, придурок, если бы поехал на машине, уже был бы на месте. Ненавижу себя за тупость чуть ли не больше, чем тех двух дятлов за то, что стукнулись и перекрыли дорогу. И ничего сделать не могу, хоть ты тресни.

Хотел ведь встретить ее с цветами в зоне прилета, как полагается. А в итоге едва успеваю добраться до места, несусь в здание аэропорта со всех ног с букетом на перевес, врываюсь внутрь, как от Женьки приходит сообщение, что ее на такси везет домой Арсений. Только что отъехали.

Выругнувшись, сую цветы какой-то первой попавшейся тетке, разворачиваюсь и иду обратно, злой как черт. Даже на ее сообщение не отвечаю. И, вроде как, я сам виноват — не предупредил ее, что встречаю, сюрприз хотел сделать. Но меня накрывает, прямо захлестывает, как тогда, в Новосибе. Аж в висках стучит от ярости. И лицо горит, хотя сегодня мороз под тридцать.

Еду не домой, а к Милошу. И уже от него тащимся в какой-то клуб. Он прибалтывает, но и я особо не упираюсь, хотя не фанат клубов. Мне бы куда угодно сейчас, хоть в научный зал библиотеки, только б не домой. Не могу быть сегодня один.

Правда компания из меня так себе. Но Милош вскоре склеивает двух каких-то подружек. Покупает им коктейли, мне и себе тоже что-то берет. О чем-то с ними треплется, они хихикают. Я же почти все время сижу молчаливым дубом.

— Моя Наташа, окей? — говорит Милош, когда мы с ним отлучаемся в сортир.

— Какая еще Наташа? — не догоняю я.

— Ну та, которая темненькая. В красном. Она мне понравилась. Правда, классная? А твоя тогда вторая, Олеся. Окей?

— Да мне вообще пофиг, — отмахиваюсь я.

И тут мне звонит Женька. Сердце сразу начинает болеть. Жжет так, будто его в кипяток опустили.

— Ты иди, я поговорю и приду, — выпроваживаю Милоша и принимаю вызов.

— Привет, — слышу Женькин голос.

Неожиданно спокойно отвечаю ей:

— Привет.

— Ты где? Что делаешь?

— В клубе.

— Веселишься?

— Угу. Безудержно. А как там Арсений? — тон сам собой получается мерзким. Каким-то глумливым.

Женька вздыхает и, выдержав небольшую паузу, говорит:

— Стас, как повзрослеешь — звони.

И сбрасывает вызов.

С полминуты смотрю на потухший экран, пока пожарище внутри мало-мальски не успокаивается. Возвращаюсь к Милошу и его Наташам. Но выдерживаю от силы десять минут. А потом подрываюсь и мчусь к Женьке.