Подопечный Перуна

Перед ними посередке возвышалась белая статуэтка голой пузатой старухи с обвисшими до колен грудями. Как сразу предположил Гром, они как бы сейчас молились на эту статуэтку.

С его приходом все трое перестали причитать, подняли на него удивленные лица.

– Ты кто?
– спросил один из амбалов с серым ником Уиц.

– Я путешественник. Проходил мимо, решил отдохнуть здесь с пути, если вы позволите, - как можно дружелюбнее ответил ему Гром.

– Мы не принимаем путников, - насупился второй мужик с серым ником Илоп.
– Иди, ищи другое место для отдыха.

– Пусть посидит тут, отдохнет, - сердито посмотрела на Илопа женщина с ником Очтли.
– Матерь Науа покровительствует путникам. Ты забыл?

Илоп сначала злобно вскинулся на нее, но сразу притух, глянув на ее сердитое лицо. Потом огрызнулся:

– Всегда меня виноватым выставляешь перед матерью нашего племени. Хотя я чту матерь Науа всем сердцем.

– Ладно, путник, - заговорил первый, по имени Уиц.
– Оставайся. Посиди скраю и не мешай нам возводить нашей богине почести. А потом продолжишь свой путь дальше.

– Спасибо вам за добрые слова. Посижу вот тут, - и хотел уже присесть на ковер возле входа в центральный шатер, но тут Улоп закричал:

– Как ты смеешь осквернять своим телом порог жилища хранительницы матери Науа! Садись вон там, - указал он на голый участок земли у прохода, откуда он зашел в круг шатров.

Гром с любопытством ждал реакции на это остальных двоих. Он, естественно, совсем не нуждался ни в каком отдыхе, а весь этот спектакль затеял, чтобы разобраться с кем ему посчастливилось встретиться в этом убогом на природу месте. А главное, почему они тут обосновались, когда поодаль есть вполне живописные пейзажи.

Реакция не заставила себя ждать. Как и ожидал, первым среагировала на его грубое обращение их женщина. Она гневно сузила глаза и зашипела не хуже змеи:

– Улоп, кто тебя назначал за главного? Ты забываешь кто здесь главнее. Только я могу указывать в нашем лагере кому где сидеть. Ты всего лишь мой охранник. Знай свое место.
– Глянула сурово и на Уица.
– Это касается и тебя. Первым я могу задавать вопросы путникам, а не ты.

Оба мужика, играя желваками на узких вытянутых скулах, притупили глаза. Но на этом, оказалось, не завершилась вербальная экзекуция воинственной их начальницы.

Очтли свирепела на ровном месте:

– Кто вы такие, что смеете в моем присутствии говорить без моего разрешения? Если вам захотелось ночь просидеть на столбах, так и скажите сразу. Устрою за вашу добросовестную службу.

– Так, где мне посидеть?
– чуть не улыбался от этого спектакля Гром.

Не глядя, женщина махнула рукой:

– Где хочется, там и сиди.
– И снова принялась костерить своих охранников.

Но Гром решил внести некоторую ясность для себя.

– Прости, хранительница, если не вовремя пришел, помешал вашей молитве, - опускаясь все же у порога центрального шатра, заговорил Гром.
– Но мне стало интересно узнать: кто поставил свои жилища в столь неприглядной местности, когда кругом есть удобные для жизни территории.

Очтли резко обернулась к нему и сердито бросила:

– Истинные дети матери Науа не нуждаются в удобствах. Ее воины сами ищут суровую жизнь.

– И уже собралась дальше повести воспитательную работу своих амбалов, но Гром снова помешал своим замечанием:

– Я тоже воин, хранительница. Но не считаю, что дышать ядовитыми парами этой местности может повысить мое воинское мастерство или выносливость.

– Считай что хочешь, - огрызнулась Очтли.
– А мы иначе считаем.

Потом пристальнее поглядела на Грома и спросила:

– Где достал такую редкую броню, воин?

– И броня, и клинки - это дары богов Аркадии мне.

В глазах хранительницы божка появился интерес к путнику.

– Значит, ты такой сильный воин, что тебя одаривают твои боги? Но если мой воин тебя победит, значит, эти дары должны ему принадлежать, а не тебе. Ты согласен?

– В общем-то, да, - кивнул Гром.

– Тем более, что по нашим законам, каждый воин может вызвать на поединок другого воина. И победитель получит все то, что принадлежит потерпевшему поражение. А раз ты сидишь на почетных коврах нашего поселения, значит, тоже должен подчиняться нашим законам. И с этим ты согласен?

– Вполне, - снова кивнул Гром.

– Однако, сейчас все воины матери Науа отправились на дальнюю охоту. Остались только эти, - кивнула она на амбалов.
– Поэтому, ты получишь вызов от одного из моих телохранителей.
– Повернулась к ним.
– Кто из вас желает мечом добыть богатую броню путника?

Сразу поднялись на ноги оба, но Улоп оказался проворнее. Выбор хранительницы пал на него.

– Тебе выпадает честь носить его броню. Ты вызывай на бой.

Улоп низко поклонился ей и нетерпеливо подскочил к Грому. Теперь перед ним совершал пасы руками-ногами. Прямо упражнения ущу, только в аркадском исполнении. Минутку спустя, Очтли из-за спины своего охранника перевела значение этой пляски Грому:

– Вызывает на смертный бой тебя воин Улоп.

Совсем недавно собирался Гром только узнать, что они тут делают, и дальше идти к башне, а вышло, что требуют убить одного из них. Но это уже не его заботы.

Гром с сожалением оторвал пригретую шерстяным ковром пятую точку с земли и, небрежно поигрывая плечами, спросил:

– Прямо тут его прикончить, или для этого у вас специальное место отведено?

– Наглец!
– взъерошился Улоп.
– Иди за мной. Сейчас узнаешь, на что способны дети матери Науа.
– И поспешил на выход из лагеря.

Гром лениво поплелся за ним совершенно уверенный в своей победе. Следом последовали и те двое в качестве единовременных судей и зрителей.

Выбрались вчетвером за пределы лагеря, а Улоп повел их к ближайшему кратеру, окутанного как туманом, фонтанирующим тухлым газом. Тут он остановился и оскалился:

– Вот то место, где ты погибнешь, путник.

– Неплохое место для этого, - усмехнулся Гром, доставая интенсивнее заклубившие клинки.
– Начнем уже?

Улоп тоже достал свой огромный ятаган и круглый щит. А Очтли со стороны торжественно объявила:

– Начните! Пусть на сильнейшего укажет матерь Науа!