Подозреваемый (в сокращении)
Шрифт:
Первый, килограммов шестьдесят пять весом, вцепился зубами ей в загривок и прижал к земле, а второй, примерно того же веса, схватил за правую заднюю ногу. Мейси взвыла. Еще минута — и она бы погибла, если бы в борьбу не вступил Леланд. Он прижал коленом того, что кусал за ногу, приставил ему «беретту» к спине и нажал на курок. Потом свободной рукой ухватил другого за морду, чтобы тот отпустил загривок Мейси, и монстр вцепился зубами ему в ладонь. Леланд его тоже застрелил, но он успел откусить Леланду два пальца — безымянный и мизинец. Потом и Леланд, и Мейси Добкин выздоровели и работали в паре еще шесть лет, пока Мейси Добкин
Леланд при виде Скотта нахмурился, но Скотт не стал принимать этого на свой счет. Леланд не хмурился, только когда смотрел на своих собак.
Леланд опустил руки и пошел к зданию.
— Пойдем посмотрим, кто у нас есть.
В здании размещались два небольших кабинета, комната для общих собраний и собачий питомник.
Скотт вслед за Леландом прошел в питомник. Левая сторона была разгорожена на восемь вольеров для собак, каждый с воротами из проволочной сетки, а перед ними был проход. Пол цементный, со встроенными водостоками, чтобы помещение можно было мыть шлангом.
Леланд сказал:
— Перкинс возьмет Слайдера. Он себе на уме, но они с Сеймуром договорятся.
Из трех новых инструкторов Леланд больше всех любил Сеймура Перкинса. Перкинс вырос при охотничьих собаках; с собаками он обращался спокойно и уверенно, и они немедленно начинали его слушаться. Эми Барбер чувствовала собак интуитивно; несмотря на хрупкое сложение и нежный голос, они охотно подчинялись ее власти.
Леланд остановился между вторым и третьим вольерами, в которых сидели две новые собаки. Когда Леланд вошел, они встали, и ближняя дважды гавкнула. Это были поджарые бельгийские овчарки, кобели. Леланд прямо-таки засветился.
— Ну разве это не роскошные мальчики? Посмотри на них. Ах, какие красивые юноши!
Тот, что лаял, гавкнул опять, и оба бешено замахали хвостами.
Скотт знал, что эти собаки уже выдрессированы заводчиком. Леланд ездил к заводчикам чуть ли не всего мира, ища самых лучших собак. Последние три дня он провел, наблюдая за новыми собаками, оценивая их годность к службе, изучая индивидуальность и характер каждой. Далеко не все собаки отвечали стандартам Леланда. Тех, что не годились, он отсылал назад.
— Это Гатмен.
Собак закупали в возрасте примерно двух лет, так что они уже имели клички. Подаренные собаки были годом старше.
— А это Куорло.
Гатмен снова гавкнул и поднялся на задние лапы, стараясь сквозь сетку лизнуть Леланда.
— Гатмен легко возбудим, поэтому я хочу дать его Эми. Куорло умен как черт, с ним легко работать, так что я думаю, вы с ним прекрасно подойдете друг другу.
Слова «легко работать» и «умен как черт» Скотт интерпретировал так: Леланд хотел сказать, что с другой собакой Скотт не справится. Перкинс и Барбер более способные инструкторы, им дадут более сложных собак. А Скотт недоумок.
В дальнем конце питомника открылась дверь, и вошел Мейс Стирик с немецкой овчаркой. Он завел овчарку в вольер, вытащил большой контейнер для перевозки собак и закрыл ворота.
Скотт оглядел Куорло. Красивая собака. Коричневая шерсть. Теплые и умные глаза. Очевидно, что нрава уравновешенного. Там, где Гатмен нервничал и суетился, Куорло сохранял совершенное спокойствие. Наверное, Леланд прав: Скотту будет легко с этой собакой.
Скотт сказал:
— Я буду больше работать. Я буду работать, пока у меня не получится.
Леланд посмотрел
на Скотта и дотронулся до поводка, пристегнутого к поясному ремню.— Это не сталь и нейлон. Это нерв. Один конец пристегиваешь к себе, другой — к животному. Не для того, чтобы тащить его по улице. Через этот нерв ты его чувствуешь и оно тебя чувствует, и все, что по нему передается от собаки тебе и от тебя собаке — страх, наказание, одобрение, — все это передается в обе стороны. Собака чувствует, и ты чувствуешь. — Леланд отпустил поводок и посмотрел на Куорло. — Ты будешь работать, хорошо. Я знаю, ты работы не боишься, но есть вещи, которые работой не возьмешь. Я два месяца за тобой наблюдаю, и ты делаешь все, что я велю, но я ни разу не видел, чтобы по твоему поводку что-то перетекало. Ты понимаешь, о чем я?
— Я буду стараться.
Тут открылась дверь у них за спиной, и Кэм Фрэнсис попросил Леланда посмотреть у Тони лапу. Леланд поспешил к Тони, бросив Скотту, что сейчас вернется. Скотт несколько секунд смотрел на Куорло, потом пошел в другой конец питомника, где Мейс поливал из шланга перевозку.
— Привет, — сказал Скотт.
— Осторожно, забрызгаю, — сказал Мейс.
У задней стенки вольера на коврике лежала овчарка, голова меж передними лапами. Черно-подпалая немецкая овчарка с черной мордой и светло-коричневыми щеками, черной отметиной на лбу и огромными черными ушами. Она переводила глаза с Мейса на Скотта и обратно, в остальном сохраняя полную неподвижность. На перевозке была написана ее кличка: Мэгги.
Скотт прикинул, что в ней фунтов восемьдесят — восемьдесят пять. У нее была мощная грудь и бедра, как у всех овчарок, но на одном бедре его внимание привлекли серые линии, не покрытые шерстью. Он высунулся из-за перевозки.
— Эта Мэгги… Она наша?
— Нет. Дареная. От одной семьи с побережья, они подумали, что мы сможем ее использовать, но Леланд отошлет ее обратно.
Скотт рассмотрел бледные линии и заключил, что это шрамы.
— Что с ней случилось?
Мейс отложил шланг и подошел к Скотту.
— Она ранена в Афганистане. Эти швы — следы операции.
— Шутишь? Армейская служебная собака?
— Морская пехота. Но Леланд сказал, она нам не подойдет.
— А какую работу она выполняла?
— Две специальности. Патрулирование и поиск взрывчатки.
— Подорвалась на бомбе?
— Нет. Ее инструктора взорвал один из этих сумасшедших, смертник. Собака осталась со своим инструктором, в нее стал стрелять снайпер.
— Шутишь?
— Какие шутки? Дважды в нее попали, Леланд сказал. Она легла на своего инструктора и не уходила. Пыталась его заслонить собой, наверное. Не подпускала к нему даже наших морпехов.
Скотт смотрел на немецкую овчарку, но вдруг Мейс и питомник исчезли и в ушах у него зазвучали выстрелы той ночи — грохот автоматных очередей, свист пистолетных выстрелов. Тогда она заглянула своими карими глазами ему в глаза, и он вернулся.
— Она его не бросила. — Скотту пришлось откашляться.
— Так говорят.
Скотт смотрел, как она за ними наблюдает. Ее нос постоянно работал, втягивая их запахи.
— Но если ее вылечили, то в чем проблема?
— Она боится громких звуков, это во-первых. Смотри, как она лежит, вся такая скромная, робкая. Леланд считает, что у нее стресс. У собак ведь тоже бывает посттравматический синдром, как и у людей.