Подписчики
Шрифт:
— Билеты уже лет сто не продаются за наличные, — холодно проговорила она, — кроме того, вы хотите лететь в Нью-Йорк? — Она неловко пересчитала банкноты. — Здесь недостаточно на поездку туда и обратно. — Женщина снова сложила деньги стопкой и глянула в планшет с серым экраном. — К тому же мы не получали одобренного сетью маршрута для вас.
Марлоу беспечно улыбнулась и наклонила голову, хотя сердце быстро заколотилось. Кроме наличности, рассчитывать ей было не на что: без девайса она не могла получить кредит, да и вообще сеть уже наверняка заморозила ее счета.
—
Забавно было наблюдать, как изменилось лицо женщины. Оно смягчилось, но вряд ли от радости. Эллис был не из тех, кто во время полетов подмигивал стюардессам и рассыпался в благодарностях. Женщина явно испугалась, и это напомнило Марлоу, что весь мир видел ее мужа одинаково: ему стоило угождать не потому, что он был добр, а потому, что он был влиятельным человеком и не боялся играть эту роль.
— Конечно, — сказала женщина. Она быстро опустила глаза. — Он ценный клиент нашей авиакомпании. Я уверена, что одобрение появится с минуты на минуту. Давайте пока оформим вам билет в одну сторону. — Она подчеркнутым жестом сгребла предплечьем купюры и отдала Марлоу часть из них, сдачу. — Я прослежу, чтобы приняли наличную оплату. — Она постучала по экрану и кивнула. — Рейс 1361 до аэропорта Джона Кеннеди. Место 18-A. Я добавлю ваше имя в путевой лист. Приятного полета.
Марлоу подошла к выходу на посадку, где остальные пассажиры со знанием дела стояли в очереди к сканеру сетчатки. Когда каждый проходил идентификацию, робот кивал и жестом разрешал пройти дальше.
Значит, руководство узнает, что она улетела в Нью-Йорк — ее имя в списке пассажиров, и личность будет подтверждена сканированием сетчатки. Зато когда Марлоу окажется за пределами Созвездия, никто не сможет узнать, где она, уверяла себя женщина. Встав в очередь, она заметила, что к сотруднице аэропорта подошел робот. Он держал в руках планшет и пытался что-то показать на нем.
— Срочное сообщение службы безопасности, — услышала Марлоу.
Но женщина, которая пересчитывала полученные от Марлоу купюры, подняла руку и сказала:
— Помолчи. Я не могу сосредоточиться… Ну что ты будешь делать, надо начинать все сначала.
Она все еще считала деньги, когда Марлоу пошагала по коридору на посадку.
Марлоу сидела одна в восемнадцатом ряду полупустого салона. У нее захватило дух: она никогда не летала. Найдя оба конца ремня безопасности, она соединила их, дождавшись щелчка. Затем закрыла глаза и, забыв о пустом запястье, мысленно спросила: «Что делать в полете?»
Ответа не последовало. Только сейчас, через несколько часов после побега от всех, кого она знала, Марлоу почувствовала одиночество.
* * *
Когда она ждала такси, кто-то коснулся ее плеча. Марлоу обернулась и увидела, что на нее смотрят двое. Девочка-подросток в платье с глубоким вырезом не по возрасту и не для этого времени суток шаталась на высоких каблуках, разглядывая Марлоу одновременно с неуверенностью
и восторгом. С ней была женщина за пятьдесят, с суровым взглядом и в футболке до колен с надписью «Я ? Нью-Йорк». Девочка потянулась к руке Марлоу, но мать строго глянула на нее.— Их нельзя касаться, — прошептала она. — Существуют правила.
Марлоу почувствовала себя голой и крепче прижала к себе сумку. Эти люди — настоящие люди — никогда ее не видели, но знали, кто она. Подписчики во плоти. Она поймала себя на мысли, что на самом деле никогда не верила, будто за миллионами никнеймов скрываются живые люди, с сердцебиением и даже с багажом.
Девочка отдернула руку.
— Я ваша большая поклонница, — сказала она. — Раньше я постоянно терла себя стирательной резинкой, но теперь, — она сделала жест в сторону Марлоу, — теперь я спокойна.
Марлоу обрадовалась — к этому она была готова. У нее в запасе имелись десятки фраз, которыми она отвечала подписчикам, сообщавшим ей о своих психических проблемах; ответы были составлены рекламным отделом сети, переработаны Эллисом от имени «Антидота» и заверены сетью в качестве стандарта.
— Как прекрасно, что можно бороться с этим, — сказала Марлоу девочке, — нужна только сила воли и немного «Истерила».
Мать фыркнула. Девочка, казалось, растерялась.
— А что? — спросила она.
— Я рада, что тебе лучше, — поспешила добавить Марлоу, вдруг краснея. — Ожоги от стирательной резинки — это, наверно, очень больно. — Она говорила уже от себя, но те, кто следил за ее речами, находились далеко. При этой мысли Марлоу ощутила душевный подъем. Даже небо прояснилось. Она оказалась в мире, где за твоей жизнью никто не наблюдает. Подумать только, в данный момент ее аудитория — всего лишь два человека. Марлоу опустила сумку.
Девочка приблизилась к Марлоу, поставила ногу в туфле на высоком каблуке на бетон и капризно выставила вбок бедро.
— Но что же было дальше на вечеринке в честь оплодотворения? — спросила она. — Ваш канал закрыт. Это меня убивает!
Мать бросила на нее сердитый взгляд.
— Хватит, Донна, — отрезала она и попыталась потянуть край ее платья, но оно было таким открытым и облегающим, что мать только щипала кожу дочери.
Донна проявила настойчивость, шлепнув мать по руке.
— Правда, — прищурилась она. — Что вы здесь делаете? Где Эллис?
Марлоу почувствовала, что сердце сейчас выпрыгнет из груди на свет божий. Девочка произносила имя Эллиса в точности как она — словно он был ее хорошим знакомым.
— Мама, она не отвечает, — пожаловалась Донна. — А у вас будет мальчик или девочка? — задала она следующий вопрос. — Скажите нам хотя бы это.
Марлоу понятия не имела, что ответить. Она застыла на месте, а на лице у девушки отразилось разочарование, потом раздражение, и мать наконец увела ее прочь, таща в руках оба чемодана. Марлоу повернулась к ряду такси, притворяясь, что не слышит окончания диалога.
— Не нравится она мне, — говорила мать. — Знаешь, у ее одноклассницы остался ужасный шрам.