Подпольная империя

— Ну, хорошо, если так, — усмехается Новицкая. — Вообще-то со Снежинскими уладить всё в принципе невозможно, но молодец, что не растерялся.

— Кто, я? Обижаете, Ирина Викторовна.

— Ну-ну, не зазнавайся, ведь это пока только одна незначительная победа.

— Ладно, не буду. Во сколько вы приедете с товарищами?

— Я одна приеду, — отвечает она. — Собирай комитет на шестнадцать часов.

— Понятно. Ладно, будем рады вас видеть.

— Голос-то нерадостный что-то. Расстроился, что каланча твоя уехала?

— Ирина Викторовна, — говорю я со смехом. — Вы, как всегда, в самую суть проблемы зрите. Восхищаюсь я вашей прозорливостью.

— Ну-ну, бесстыжая рожа. Рад небось, что здесь у тебя одни девки кругом, да ещё и в подчинении?

— Вы же знаете, для меня на первом месте всегда стоит дело. Решения съезда ВЛКСМ. А всё остальное вторично. Кроме… В общем за одним единственным исключением.

— На меня поди намекаешь?

— Разумеется, — подтверждаю я.

— То-то же, — усмехается Новицкая. — Ладно, всё. До встречи.

Я кладу трубку на рычаг.

— Ну что, девушки, давайте знакомиться? Я Егор. А вы кто?

Положение у нас вырисовывается следующее. В комсомольской организации швейной фабрики на учёте состоит восемьсот тридцать девять комсомольцев в тридцати пяти первичных организациях.

Комитет комсомола складывается из тринадцати человек — секретаря, заместителя секретаря, начальника штаба «Комсомольского прожектора» и заведующих секторами. Секторов у нас десять, а именно сектор политического образования, сектор учёта, производственный, учебный, спортивный, шефский, бытовой, культурно-массовый, и наставнический. В общем, целая орава комитетчиков, а ещё и в «Прожекторе» работают пятеро. Зачем столько…

Освобождённый работник один, только я. Остальные совмещают основную работу с общественной, но, насколько я понимаю, не слишком перенапрягаются на рабочих местах. Парней в комитете теперь двое, со мной. Есть ещё некий Валера Кулисевич, зав производственным сектором. Он из бригады наладчиков, очень серьёзный парень. В отличие от меня. Остальные — барышни.

Галя Алёшина мой зам — щуплая долговязая шатенка с двумя хвостиками. На вид ей лет двадцать семь, она носит очки, у неё острый, наверняка холодный носик, тонкие губки, большие глаза и очень серьёзный взгляд. И никаких следов косметики.

Аня Кузьмищева, крупная, пышущая энергией блондинка с сочными, чуть не лопающимися и постоянно улыбающимися, губами, возглавляет сектор учёта. Похоже, та ещё хохотушка.

И третья из присутствующих — Настя Курганова, начальник штаба «Прожектора». Миниатюрная брюнетка с короткой стрижкой «под мальчика». Она, в общем-то, даже немного напоминает мальчика. На ней клетчатая мужская рубашка и брюки.

— Девочки, — спрашиваю я, когда мы заканчиваем знакомиться. — У вас тут как заведено, на «ты», надеюсь?

— Конечно, Егор Андреевич.

— Тогда давайте просто Егор и тоже на «ты».

Они переглядываются.

— Галя, — обращаюсь я к своей заместительнице, — оповести, пожалуйста, всех членов комитета, что сегодня в шестнадцать часов у нас внеплановое собрание. Будет первый секретарь горкома.

— А Снежинский? — спрашивает она.

— Надеюсь, нет, — качаю я головой.

Девчонки хохочут.

— Егор Андреевич, — заливается смехом крупная Аня. — А лихо вы его отбрили. И правильно, а то он совсем уже охамел.

— А что он здесь делал? — интересуюсь я. — И кто он вообще такой. Сказал, что из обкома Комсомола.

— Да, зам заведующего производственным отделом. Он у нас передовиков курирует.

— А чего злой такой? На такого посмотришь, вообще работать не захочешь, не то что передовиком становиться.

Девчонки опять смеются.

— Какой вы весёлый секретарь, Егор Андреевич. Это здорово, мы вас любить будем. Всей комсомольской организацией.

Снова смех. Ну ладно, всё-таки, это приятнее, чем слёзы.

— А сколько вам лет?

— Так, девочки, давайте поддерживать дух товарищества и боевого комсомольского братства, а не бюрократической надстройки. Мы же договорились по имени и на «ты». А лет мне семнадцать.

— Ого…

Они замолкают и внимательно меня разглядывают. Теперь, буквально новыми глазами.

— Какой молодой и на ответственную должность.

— Да, молодой, но у меня сердце старика, а что касается ответственности, то она просто зашкаливает. Тем не менее, я буду остро нуждаться в вашей всесторонней помощи и поддержке. Надеюсь их от вас получить.

— Конечно, в нас не сомневайтесь, — говорит Настя, та, что из «Прожектора». — Но только нам от вас тоже нужна поддержка и всесторонняя помощь. У нас вот в штабе, например, работа очень сложная и люди её, как правило, не понимают или даже не одобряют. Особенно руководители низшего и среднего звена. И чтобы их убедить, нужно бывает применять весь свой опыт, вес и знания.

— Могу обещать, что всячески буду способствовать и помогать изо всех сил.

Настя кивает, но вряд ли мои посулы выглядят так уж убедительно. Тем более слишком активный «Прожектор» — та ещё заноза. Надо куда-то её перевести на повышение…

На столе звонит телефон. Галя смотрит на меня вопросительно. Я киваю, чтобы она ответила.

— Комитет комсомола, — говорит она. — Да, Олег Константинович, здесь, передо мной стоит… Поняла… Хорошо…

Она кладёт трубку.

— Егор… это вас… то есть тебя. Директор звонил, просит, чтобы ты прямо сейчас к нему зашёл. Хочет познакомиться.

— Отлично. Я и сам хочу. Подскажите мне только, где его кабинет находится.

Мне подсказывают и я иду. Прохожу мимо Ильича, лишённого стекла с неуважительной надписью и двигаю в приёмную.

— Здравствуйте. Я Брагин, новый комсорг.

Секретарша с любопытством меня осматривает и разрешает пройти в кабинет. Я прохожу и оказываюсь в довольно просторном помещении, отделанном некрасивыми деревянными панелями. За рабочим столом сидит крупный мужчина лет пятидесяти. Ровесники, значит.

Голова гладко выбрита, черты лица довольно крупные, практически монументальные. Он встаёт из-за стола и делает пару шагов навстречу мне. Действительно, человек-монумент, прям-таки каменный гость, командор. От его шагов пол дрожит.