Подпоручик из Варшавы

Я согласно кивнул...

На ходу мы не разговаривали - пан Ковальский предложил продолжить разговор после трапезы, чему я был несказанно рад: за решеткой кормили не то чтобы очень плохо но нормальному организму этой еды было явно маловато. Согласитесь, жидкий суп с парой кусков картофеля внутри, немного варенной капусты и кусок серого хлеба - это совсем не то, что позволит утолить вам голод на весь день. Поэтому, я, можно сказать, летел следом за не старым еще дворянином по направлению к захватывающим дух ароматам.

В большой и светлой столовой, за длинным столом уже находилась Тереза и ее младший брат Марк. Присев на определенное для меня место - по левую от Терезы руку, я быстро окинул взглядом стол, который буквально был завален разнообразной едой. Мой живот предательски заурчал, требуя наполнить его. К счастью, пан Ковальский на это не обратил внимания, Тереза лишь едва заметно улыбнулась, а марк подмигнул мне так, чтобы этого не заметил его отец.

Как я понял, судя по реакции, в этом доме был свой порядок приема пищи. Вначале все коротко молились. Пришлось помолиться и мне, хотя делал я это шепотом, в первую очередь из-за того, что католических молитв не знаю, а православные, которые я учил в детстве благодаря бабушке, в этой компании точно не будут актуальным. Через пару минут, когда молитвы были прочитаны и пан Ковальский сказал "Аминь", в столовую зашли две немолодых женщины-официантки в накрахмаленных передниках и начали аккуратно расставлять горячие блюда...

В общем - жизнь начинает налаживаться...

Глава 15. Утро в Берлине...

После звонка Терезе началось что-то невообразимое. Девушка почему-то решила, что я собираюсь на войну и она обязательно должна внести свою лепту в мою победу. Во всяком случае, именно так я понял её заявление о том, что пани Ковальская уже мчится ко мне на квартиру, чтобы помочь со сборами в дорогу. Именно после этого заявления у меня перед глазами буквально появился тот беспорядок, который оставили после своего прибытия контрразведчики. Собственно, этот беспорядок я так и не убрал - сам ваш покорный слуга гостил у пана Ковальского, а своей прислугой так и не обзавелся, хотя намекали тут некоторые (тот же ординарец - Спыхальский), что мне по статусу положено иметь минимальный обслуживающий персонал в своей квартире. Хотя бы ради того, чтобы не мне, офицеру Войска Польского тереть полы вечерами после службы. Стоит сказать, я задумывался о необходимости прислуги – драить полы мне не нравилось никогда, даже в своем прошлом-будущем я это делал из-под палки, либо когда совсем сильно припрет, либо, желая помочь любимой маме. Но никогда не делал это с радостью. Хотя и считал себя «чистоплюем».

В общем, мысленно выругавшись в не самых приятных выражениях, прославляя, в первую очередь, конечно же, себя - решил тут же закончить все дела в здании Генерального Штаба Войска Польского, и, быстрым шагом, вернее, чуть ли не бегом, направился к себе - на съемную квартиру.

Тереза появилась вовремя - я ее опять встретил полураздетым, оказавшись лишь в форменных бриджах и шелковой нательной рубахе, с закатанным рукавом. И что характерно, правая рука опять сжимала пистолет. В тот момент я еще не знал, что эта дурная привычка, неизвестно откуда появившаяся у меня, сослужит мне весьма полезную службу во все последующие несколько лет. Разве что от случая к случаю пистолет будет меняться то на карабин, то на автомат, а в паре случаев и на пулемет с гранатами. Тереза же обаятельно улыбнулась, но на этот раз ничего не сказала.

Пока я внимательно изучал образ, в котором молодая девушка появилась на этот раз -деловой костюм, поверх которого была накинута дорогая норковая шубка, пани Ковальская успела подойти ко мне, нанести сокрушительный удар своими упругими губами прямо в мою душу и также быстро отстраниться - пока я не перешел в контрнаступление по всем фронтам и не успел овладеть таким манящим и желанным девичьим телом.

К сожалению, мое наступление захлебнулось так и не начавшись, поэтому, в очередной раз мысленно сплюнув, я продолжил заниматься тем, чем и занимался до появления Терезы - уборкой, а точнее, мытьем полов...

Некоторое время спустя, когда все вещи вернулись на свои законные места (благодаря пани Ковальской, которая часть из низ расставила по-своему усмотрению), а с полами было покончено, мы, наконец, приступили к тому, ради чего здесь и собрались - к сбору моих личных вещей для командировки в столицу Франции, город Париж.

Стоит сказать, что вещей у меня собралось не то, чтобы очень много - всего два небольших чемоданчика, куда поместилась парадная и сменная полевая форма, а также гражданский костюм "в полоску", пара сменных рубашек, туфли, средства личной гигиены, и, оружие.

Упаковав все это немногочисленное имущество в чемоданы, мы, было, собрались уже уединиться вместе с Терезой в спальной комнате, но произошел облом. Причем не по моей вине. И что характерно, пани Ковальская тоже «хотела» ... Все обломал плютюновый Спыхальский, который материализовался в самый неподходящий момент. В очередной раз за день, мысленно выругавшись, поминая при этом длинной матерной конструкцией всех родственников ординарца по десятое колено включительно, мне пришлось оторваться от сладких как персик губ молодой девушки, и, направиться, ко входной двери в квартиру.

Последующие события завертелись с невероятной скоростью: адъютант сообщил, что наше отправление намечается не завтра утром, и, даже, не сегодня ночью, а буквально через полтора часа. И едем мы не прямым рейсом до Парижа, а с пересадкой в Берлине. Собственно, поэтому нам стоит выдвинуться прямо сейчас. Хотя на последнем настоял уже я - память о разносе, который устроил вашему покорному слуге полковник Сосновский, была все еще достаточно свежа (а как же, всего несколько часов прошло), из-за чего опаздывать на поезд мне очень сильно не хотелось. С грустью распрощавшись с Терезой, которой я запретил меня провожать (та принялась рыдать украдкой, у меня даже появилось такое ощущение, будто она меня на настоящую войну провожает). Почему? Да все просто - терпеть не могу проводы. На эту тему даже есть хорошая русская поговорка: «Долгие проводы – лишние слезы!». В общем, как в старой советской песне: «Дан приказ ему – на запад!» ...

Поездка до Берлина практически не запомнилась, в памяти осталось лишь несколько эпизодов. И первый из них - сам поезд. Вернее, паровозная бригада или как там у них это правильно называется? В общем, поезд был немецким. Как и весь обслуживающий персонал. А проводник - высокий, подтянутый голубоглазый блондин лет двадцати пяти - который проверял у меня документы при посадке, смотрел на нас со Спыхальским, будто бы через прицел. Да и внешний вид кондуктора говорил о том, что гражданская форма ему не то, чтобы очень родная. О чем это следует? Да все просто - служит этот «Ганс» в Вермахте или Абвере (причем совсем недавно, иначе я бы вряд ли смог обратить на него внимание), а тут всего лишь на разведке. Это как пилоты «Люфтганзы», которые летают на своих «Железных Анни» с гражданскими опознавательными по интересующим их странам, запоминают ориентиры, после чего, в случае необходимости, будут летать этими же маршрутами и бомбить города. Вот только эти самые пилоты, пусть и одетые в форму гражданских авиаторов, на обычного «цивильного» пилота не похожи никак - выправку-то не спрячешь. Вот и с проводником нашим - тоже самое.

Второй запомнившийся момент — это граница Польской Республики и Третьего Рейха, которую мы проезжали уже достаточно поздно вечером, практически ночью - в районе одиннадцати часов по Варшаве. Вначале медленно ползущий по путям поезд остановился, после чего началась приграничная суета - давешний проводник прошел по вагону и громогласно объявил, что мы находимся на границе с Великогерманским Рейхом и попросил приготовить документы к осмотру. Через несколько минут после «разоблаченного» мной агента германской разведки, появились польские пограничники в количестве трех человек во главе с молодым подпоручником из-за спины которого то и дело выглядывал гражданский таможенник в неизвестном для меня чине. По всему происходящему было видно, что «правят балом» военные.

– Здравия желаю, Панове! Пограничный контроль! Подпоручник пограничной стражи Козель!
– Приложив руку к кожаному козырьку своей фуражки, представился местный начальник.
– Приготовьте документы к проверке!

Предупрежденные проводником заранее, мы со Спыхальским документы приготовили заранее. Я лишь молча протянул свой заграничный паспорт, офицерскую книжку, командировочное предписание, билет, а также разрешение на провоз табельного оружия.

Пограничник, бегло сверив номер пистолета с теми, что были указаны в документах, принялся внимательно изучать мою офицерскую книжку. При свете карманного фонарика сверил лицо оригинала (меня то есть) с изображением на фотографии, после чего, вернув мне документы, принялся за моего ординарца. Впрочем, к нему у них вопросов тоже не было, и, откозыряв, пограничники отправились к следующему купе.