Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Она говорила так, будто зачитывала заранее подготовленную инструкцию, параллельно изучая что-то другое на ярком экране перед собой. А потом внезапно посмотрела Татьяне в глаза и задала неожиданный вопрос.

– Ты девственница?

– Что? – опешила девушка, но повертела головой в отрицании этого.

– Один раз, поди, всего сексом занималась? – продолжала изучать ее Арина с легкой усмешкой на пухлых губах.

– Нуу… – потянула Татьяна, а потом сдалась. – Почти.

– Так и думала. У меня дома ты лучше танцевала, – заметила она, приподняв уголки рта. Форма при этом почти не пострадала, оставаясь такой же нарочито пухлой и круглой. – Один раз – не пидорас. Раскрепоститься тебе надо.

Татьяна вмиг раскраснелась, услышав такую резкую фразу, появление которой, казалось бы, ничто

не предвещало. Но еще больше ее насторожил смысл сказанного. Арина откинулась на спинку кресла и заложила под голову согнутые в локтях руки, сцепив пальцы.

– Ты больно зажата в танце. Не престало, поди, балерине полуголой в ночном гадюшнике задницей перед пьяной толпой трясти?

Арина, словив черное смущение Татьяны, расхохоталась в голос. Толстые губы растянулись в тонкую алую окружность, обрамляющую широко раскрытую зубастую пасть, которая показалась девушке хищнической, острой и глубокой. Такая загрызет и не подавится. Все то время, пока арт-директор наслаждалась собственной шуткой, девушка переминалась с ноги на ногу, не понимая, как себя вести, что делать и что отвечать. Но, оказалось, отвечать было не обязательно.

– Ладно, сегодня там в углу у туалета как-нибудь перекантуешься. Завтра будь у Арбатской в семь.

– Вечера? – от неловкости спросила Татьяна.

– Разумеется. И с костюмом.

Арина смерила ее таким взглядом, в котором, как будто никогда не было веселья, а вечно царили тьма, холод и презрение. Смех канул в эту бездонную пасть так же бесследно и резко, как и вырвался оттуда за минуту до этого. Они обменялись номерами телефонов. В голове Татьяны тут же возникла мысль покинуть помещение. Казалось, Арина телепатически внедрила в нее эту идею. Девушка послушно кивнула и направилась к выходу.

Прильнув с той стороны к двери всем дрожащим телом, она дала себе секунды отдышаться. Сердце отчего-то стучало неимоверно. Дыханию потребовалась целая минута, чтобы вернуться в привычный режим. Идти в гримерку, полную ненавидящих ее танцовщиков во главе со Светой, ей не хотелось, а до выступления оставалось целых пять минут. Лучшей идеей показалось скоротать эти минуты в туалете.

Татьяна вытерла лоб и щеки увлажненным бумажным полотенцем, протерла подмышки, которые больше вспотели от разговора с Ариной, чем от танцев, поморгала перед зеркалом, будто пыталась сбросить кошмар с ресниц, а потом глубоко-глубоко вдохнула и резко выдохнула. Какая-то часть тяжести вышла наружу, и будто полегчало. Надо было отправляться на стойку, что находилась всего в нескольких метрах от застенка, за которым прятались двери в туалетные кабинки. Их ограждала от зала тонкая черная стена, на внешней стороне которой висели абстрактные картины, изображающие хаос. По крайней мере, Татьяна читала в этих плавных линиях, острых фигурах и бесформенных пятнах разных цветов именно хаос.

Стойка гоу-гоу представляла собой небольшой круглый пьедестал, без перил и шеста, но очень узкий. Максимум, который можно было там себе позволить в танце, это расставить ноги чуть шире, чем на ширине плеч, а упасть с него казалось опасным. Матовое покрытие имитировало то ли резину, то ли кожу. В целом, пьедестал сильно походил на барабан и показался Татьяне весьма неустойчивым. Но выбора ей не предоставили. Предстояло как-то оттанцевать здесь всю ночь.

У бара, как обычно, сгрудилась толпа. Бармены бегали, как ошалелые, акробатически уворачиваясь друг от друга с бутылками и бокалами в руках. Толпа вокруг гудела и пританцовывала. Люди знакомились, веселились, флиртовали. Алкоголь снабжал их энергией для этого. Никто не видел, как Татьяна выходит из туалета и поднимается на мини-подиум. Никого это не интересовало. Она снова танцевала на краю сцену, почти за кулисами, никому ненужная, специально спрятанная от всех. И так было даже лучше.

Музыка продолжала греметь. Смешанный поток мужских и женских голосов заглушали громкие звуковые волны из колонок над подиумом, заставляющие вибрировать все здание и всех, кто в нем находился. Когда в полночь на сцену вышел ведущий в золотом галстуке и бархатном бордовом пиджаке, все внимание публики направилось к нему. О Татьяну здесь словно и не подозревали, стесняться было некого, но ей это не помогало. Движения по-прежнему

были такими, будто железная шипастая цепь все сильнее впивалась в кожу, мышцы и кости. Двигаться заставляла только необходимость отрабатывать уже потраченное. Девушка удрученно закрыла глаза, поймала волну легкой музыки над головой и начала танцевать, как умела.

Ночь пролетела быстро. К четырем утра Татьяна чувствовала себя как зомби, хоть и не знала, как мертвецы могут себя чувствовать. Ей казалось, что вся кровь ее вытекла вместе с потом. Легкие наполнились сценическим дымом. Даже выходы на улицу не спасали от удушения. Весь зал был пропитан спиртом и табачными смолами из кальянов, которые разлетались по всему клубу от столика к столику, на танцпол, в туалеты и дальше. Воздуха не хватало, а от обязанности улыбаться никто не освобождал. Скулы тоже болели. Татьяна боялась, что дурацкое выражение неискренней улыбки теперь навсегда застынет на ее лице, но как только она сошла с подиума, щеки сами опустились от бессилия. Ступни, по ощущениям, перестали получать сигналы от мозга и двигались по инерции, сжатые тонкими и жесткими бретелями босоножек. Руки просто свисали с плеч. Татьяна привыкла к интенсивным нагрузкам, ведь, учась в академии, она могла тренироваться много часов напролет, но легкие не привыкли к такому сжатому количеству кислорода, оттого усталость копилась вдвойне. К тому же, колонки находились прямо над ее головой, отчего черепная коробка под утро трещала по швам. Все вместе оказалось очень утомительно и малоприятно. «Добро пожаловать в свободную взрослую жизнь» – саркастично поздравила себя Татьяна и невесело улыбнулась, глядя в черное окно автобуса, на котором возвращалась в арендованную квартиру.

Но, не взирая на все неудобства и усталость, она чувствовала облегчение от прошедшей ночи. В душе искрилась радость от того, что она двигалась, как хотела под музыку, которая ей нравилась; от того, что она преодолела себя, выступая перед толпой почти голой; от того, что продержалась первую ночь, несмотря ни на что. Впереди предстояло продержаться как минимум одиннадцать таких же ночей, а затем бесконечное их число.

Глава 2.3. Часть посвящения

Больше устав морально, чем физически, Татьяна спала очень крепко. И долго не хотела просыпаться, пока чья-то холодная рука не затрясла ее с силой. Девушка приоткрыла сонные глаза и сквозь туман полусна увидела круглое бородатое лицо. Окруженный густыми черными порослями рот с желтыми сточившимися зубами то сжимался до идеально круглого отверстия, то растягивался в непонятные плоские фигуры. Грубый голос, с резью в ушах ворвавшийся в Татьянино сознание, что-то требовал. Девушка откинула с плеча толстую руку и приподнялась на кровати.

– Кто вы такой?! – вскричала она, придя в себя.

Тучный мужчина в джинсовом жилете и спортивных брюках изобразил на лице негодующее удивление. Татьяна уставилась на него с раздражением, разгневанная таким наглым вмешательством в ее покой. До всего остального она пока не успела додуматься.

– Это ты кто такая?! И что ты делаешь в моей квартире?! – завопил мужчина, отпрянув.

– Что значит в вашей?

Татьяна огляделась кругом, пытаясь вспомнить, что вчера произошло. Но вспоминать было нечего. Она лежала на раздвижном диване-кровати в квартире, за которую заплатила двадцать тысяч за месяц вперед. Здесь она уснула на рассвете. Ничего в обстановке квартиры не поменялось. Только солнце теперь пробивалось сквозь двухслойный стеклопакет прямо на мебель и на пол, ослепляя глаза. Татьяна даже шторы не задернула перед сном.

– То и значит! Это моя квартира! Как ты тут оказалась? – продолжал возмущаться мужчина.

– Но я… Я же арендовала ее у… – замялась Татьяна. Теперь вся сцена со встречей с женщиной в голубом казалась ей туманной и нереалистичной. – У Виктории. Она здесь собственник. Она же мне бумажку какую-то показывала.

– Какую бумажку? Не такую ли?

Он всучил ей в лицо, прямо под нос, ламинированный специальный бланк желтоватого цвета, на котором красивыми буквами было написано «Свидетельство о праве собственности», а дальше шло описание, что за собственность непосредственно под это право подпадает. Татьяна прочла адрес и номер квартиры и осела.

Поделиться с друзьями: