Подсолнух
Шрифт:
Она начала копаться на полках в поисках того, что можно было съесть без приготовления. Холодильник забили овощи, зелень, сыры, какие-то соусы и йогурты, а Татьяне хотелось чего-то сытного, возможно, жирного и, скорее всего, вредного. В этой квартире явно следили за здоровьем. Татьяна привыкла питаться овощами и зеленью, но не после десяти часов голода и тем более не после пережитого. Она выбрала сыр и йогурт, когда Лада в голубом махровом халате вошла в кухню и плюхнулась на мягкий стул.
– Че, там есть че-нибудь съедобное? – вяло спросила девчонка, вытянув шею в попытке заглянуть в холодильник.
– Мало
– Опять мать всякой гадостью холодос забила, а мою, наверняка, выбросила, – проворчала Лада, встала со стула и сама отправилась исследовать содержимое холодильной камеры, погрузившись туда головой. – Яишку будешь?
– Буду, – кивнула Татьяна с чувством.
– Тогда иди пока в душ, ща приготовлю.
Гостья послушалась. Она еще в могиле мечтала о горячей воде с мылом. Грязь запеклась в волосах и на коже, оседая пылью на пол. Татьяна аккуратно сняла грязную одежду, чтобы как можно меньше пыли оставить вокруг, но вышло плохо. Впрочем, еще до нее здесь наследила Лада, которая, кажется, не особенно беспокоилась по этому поводу. Гелей для душа на полках был представлен целый ассортимент. Девушка взяла цитрусовый на основе лимона и грейпфрута. После душа она пахла как декоративное лимонное дерево.
Поскольку переодеться ей было не во что, не выходя из ванной, лишь слегка приоткрыв дверь, она спросила у хозяйки, может ли та дать сменную одежду. Лада принесла ночную пижаму, которая оказалась Татьяне велика, но отказываться она не стала, чтобы не злоупотреблять гостеприимством. Переодевшись в свежее, она, наконец, смогла полностью расслабиться. Руки и ноги сразу обмякли, будто тридцать три года пролежали без движения. Медленно она вернулась на кухню и тоже плюхнулась на стул.
– Спасибо, – сказала Татьяна, с благодарной улыбкой встречая блюдо с горячей глазуньей.
– Приятного, – улыбнулась в ответ Лада.
– А я в свои восемнадцать до сих пор готовить не умею, – внезапно, даже для себя, заметила Татьяна, опустив взгляд в тарелку.
– Да я тоже особо не умею. Яишку только, – махнула рукой девчонка и откусила половину куска серого хлеба, предварительно макнув его в полусырой желток. – И мать моя не умеет. Нам экономка готовит и все по контейнерам раскладывает.
Затем она отломила кусок белка вилкой и отправила в рот. Татьяна повторяла за ней. Глазунью не любил отец, поэтому она ее никогда до этого не ела, но всегда хотела попробовать, видя, как часто готовят ее в кино и сериалах. Сырой желток оказался вязким, но вкусным, особенно с хлебом. Прожевав, Лада продолжила.
– Причем для меня она готовит отдельно, потому что я не могу есть ту гадость, что мать жрет. Хотя она меня постоянно пытается на диету посадить. Сама себя изводит, и меня тоже решила извести. А я считаю, что я и так прекрасна. Моей груди все худые одноклассницы завидуют.
Она горделиво заулыбалась.
– Тут есть чему, – не без толики зависти заметила Татьяна, мельком взглянув на себя.
– А мне этот парень почти понравился, – задумчиво сказала Лада, глядя на дверь кухни. – На самом деле, я бы ему, может, по доброй воле дала, если бы он не был так напорист. И без друзей. И пригласил бы
меня на свидание. Хотя бы на одно.– Он мерзкий, – фыркнула Татьяна. – И дружки его тоже.
– Дружки да, – вздохнула девчонка. – Блин, мы такие тупые с тобой. Это я во всем виновата. Тебя в это втянула. На первого встречного запала. Может, я все-таки в мать?
Она цокнула и снова принялась за яичницу.
– Конечно, нет, – воскликнула Татьяна. – Мы просто с тобой обе неопытные. Я ведь тоже, можно сказать, на первого встречного запала. Я тогда вообще напилась и была без сознания. Он со мной мог сделать все, что угодно. Просто мне повезло, что он оказался хорошим.
– Все равно с подругой твоей замутил. Разве это хорошо?
– И правда, – умолкла Татьяна.
Наевшись, обе почувствовали дикую усталость и отправились спать. Лада указала Татьяне на раскладной двуспальный диван, что стоял в ее комнате у окна, кинула подушку, покрывало и белье, чтобы та приготовила себе постель, а сама со словами «Спокойной ночи» и зевотой плюхнулась на высокую кровать и мгновенно уснула. Татьяна тоже, как только коснулась подушки, отключилась. День выдался насыщенным, длинным и тяжелым.
***
Проснулась она от громкого хлопка. Они забыли закрыть дверь в комнату. И из прихожей все было прекрасно слышно. Татьяна резко вскочила на диване. Лада тоже проснулась. Потягиваясь, она сообщила, что это мать вернулась с работы. Проходя по коридору на кухню мимо их комнаты, Арина заглянула в пустой проем.
– Че не спите? – спросила она, переводя усталый взгляд с одной на другую.
– Дверь надо тихо закрывать! – проворчала из-под подушки Лада.
– В комнату дверь надо закрывать, – так же грубо ответила мать и пошла дальше.
Пялясь в голубой потолок, Татьяна прислушивалась к каждому шороху, который издавала Арина на кухне. Она несколько раз открывала холодильник, ставила контейнеры на стол, кипятила чайник, звенела приборами и посудой. Им обеим было лень подняться и закрыть дверь, поэтому приходилось слушать. Лада накрылась подушкой и закуталась в одеяло, создав себе слабую звукоизоляцию, а Татьяна просто лежала на спине, часто моргая и зевая. Электронные часы, что стояли на письменном столе сбоку от нее, показывали раннее утро: без пяти семь. Они проспали примерно пять часов, но Татьяне казалось, будто ее разбудили спустя пятнадцать минут после засыпания.
Почувствовав тяжесть в мочевом пузыре, она поднялась и вышла в ванную. На выходе ее поймала Арина с чашкой ароматного кофе в руке. Девушка учуяла любимый кофейный запах и непроизвольно втянула его.
– Тоже хочешь? – спросила женщина, чуть сбившись, потому что изначально хотела спросить что-то другое.
– Не откажусь, – расплылась в улыбке Татьяна и последовала за хозяйкой на кухню.
Женщина все еще была в рабочем платье, но босиком в колготках. Даже без туфель она оказалась выше Татьяны примерно на треть головы. Волосы она собрала в конский хвост, вилявший за плавной походкой из стороны в сторону. В кофеварке еще оставался кофе, который она до конца вылила в чашку для Татьяны. Молоко та попросить не отважилась, но кофе все равно оказался вкусным, даже без пряностей.